Иван Блюм - ОКО
Любой факт нужно анализировать и не дай Бог, если ты положишь глаз на какую-либо из работающих рядом с тобой сотрудниц. Тем самым ты оскорбишь чувства других, не отмеченных твоим внимание женщин, и станешь их врагом, вызвав массу сплетен о себе и о своей избраннице, если даже у вас ничего не было.
Особняком стоят корпоративные вечера, где люди набираются до поросячьего визга в компании сослуживцев и проявляют себя в своем естестве. Что у трезвого на уме, то у пьяного на языке.
Собственно говоря, вся наша жизнь это сплошной корпоратив. Всегда и везде. И от того, насколько удачен ваш выбор компании, будет зависеть качество вашей жизни.
Глава 45
Миша пришел часов девять вечера. На ужине его не было, чем-то был занят и сейчас выглядел достаточно озабоченным.
— Сотри маску заботы со своего лица, Миша, — приветствовал я его, придвигая столик на колесах ближе к диванчику напротив телевизора.
— Это не маска заботы, а маска раздумий, — ответил сосед, глядя в какую-то точку, явно не на экране телевизора, где вовсю веселились наши юмористы. — Вот у кого не жизнь, а сплошная хохотайка. Хотя, вряд ли. Иногда юмор бывает злой, а у хорошего человека любой юмор не злой.
— Сделай погромче, — попросил Миша, — а то никак не пойму, о чем они говорят, — сказал он, показывая пальцами на свои уши.
Чего уж тут непонятного, если нужно нам поговорить без участия чужих ушей.
— Ты знаешь, — начал мой товарищ, — я стал задумываться над твоими словами о том, что любая свобода лучше позолоченной несвободы и все равно прихожу к выводу, что любая пристань, пусть даже огороженная колючей проволокой намного лучше бревна на пустынном берегу, к которому ты привязываешь свою лодку. Здесь хоть есть какая-то определенность. Ты знаешь, когда и к какому возрасту ты чего-то достигнешь и как обеспечишь свою старость. А в свободном мире все непредсказуемо.
— Так-то оно так, — согласился я с ним, — но в свободном мире ты свободен в выборе своего пути…
— Свободен как птица в полете, — подхватил Миша, — а если получишь пинка под зад, то полетишь еще быстрее.
— Если не хочешь получать пинки, то заводи свое дело, предпринимай что-нибудь, — парировал я, — найди дело, бизнес, как говорят на Западе, и занимайся им так, как тебе заблагорассудится. Можешь стать преуспевающим бизнесменом, середнячком или так себе. Все в твоих руках и над тобой не будет никаких надсмотрщиков и мздоимцев.
— Заманчиво ты говоришь, — усмехнулся Миша, — да ведь нас столько раз обманывали, что народ наш уже и не верит никому и все законы, которые принимаются, нарушаются повсеместно, потому что все законы для власти, а власть на законы плюет. Девочка одна маленькая по радио говорила про интернет в школе: рыба, — говорит, — гниет с головы, поэтому наше руководство должно более внимательно контролировать процесс оснащения школ компьютерами. И это девчонка лет двенадцати. Ладно, перепутала место применения пословицы, но саму суть-то она выразила достаточно понятно. И что мы можем сделать без руководителей? Мы же с голоду подохнем.
— Не подохнем, Миша, — сказал я, — если государство будет работать для народа, то не подохнем. Не дадут подохнуть, но и на халяву жить не дадут. Помогут устроиться, делом заняться, а постоянная помощь людей развращает. Один с ложкой, а семеро с сошкой. И Запад от этого и погибнет. Кто у них там лучше всех живет: ВИЧ-инфицированный пидорас с семьей из десяти человек, которые вообще не желают ничего делать и даже не знают язык страны проживания.
— Так ведь и нашей стране не дадут жить спокойно, — Миша стукнул меня моим же козырем, — и нас заставят вводить такие же законы, как и у них и у нас появится такая же категория, которая не желает говорить по-русски. Вон, в республиках стараются сделать языки титульного меньшинства государственными и жить по законам шариата.
— Не обращай внимания на эти детские болезни национализма в условиях демократии. Все устаканится и придет в норму, — успокоил я соседа. — А ты не думал о том, что ты можешь оказать влияние на наше будущее?
— Кого-нибудь пришибить, чтобы не пакостил и скрыться от ответственности? — спросил мой собеседник. — Так ведь свято место пусто не бывает. Время требует лидера, и лидер этот придет. Уберем Гитлера — придет Гитлеряка, Гитлеренко или Гитлеридзе.
— Ты что-то имеешь против украинцев и грузин? — спросил я, удивленный производными от фамилии фюрера фашистов.
— Да нет, так, к слову пришлось, — улыбнулся Миша. — вспомнил Гитлера и тут же на память пришел Степан Бандера и немецкий орден царицы Тамары для награждения грузин. Будущее изменить нельзя. Не человек делает историю, а история делает человека. В сороковые годы Всемирная история была беременна большой войной, потому что предыдущая война не разрешила все противоречия, а оставила обиженными многие народы и страны, испытывающие лишения на фоне жирующих стран. Все нарывы лечатся хирургическим путем. Окажись Гитлер пацифистом, он закончил бы свои дни в концлагере, а дранг нах остен проводил бы другой фюрер. И вместо Сталина пришел бы другой руководитель, который бы оказался рядом. Вот он-то делал историю. История стала поворачивать русских к демократии, а Сталин железной рукой и кровавыми методами, как товарищ Троцкий, загнал всю Россию в счастливую страну законченного социализма. Кто его знает, может быть, другой лидер был бы более кровавым и жестоким. Не было бы войны с фашистами, точно такое количество советских граждан погибло бы в лагерях НКВД, а не полях сражений. Если записано, что потери СССР в сороковые годы должны равняться примерно тридцати миллионам, то так бы оно и было. Постреляли бы всех или закопали в шахтах и каналах.
— Да и его бы любили больше, чем товарища Сталина, — вздохнул я, — народ заслужил свое правительство и народ плакал, когда Сталин умер. С таким народом историю не сделаешь и вперед его не поведешь. На пулеметы повести можно, а вот в будущее нельзя, он это будущее либо разворует, либо изгадит.
Миша смотрел на меня и согласно кивал головой. И я говорил и сам не верил себе, хотя, объективно, я был прав. Еще в детские годы я слышал разговор двух инженеров с нашего завода химических удобрений о выезде директора предприятия на осмотр садоводческих хозяйств от завода.
Директор посмотрел на всю благодать, на аккуратные домики, построенные из добротных материалов, хотя в свободной продаже таких материалов не было, а были они только на заводе, плюнул, выматерился, сел в машину и спросил сам себя:
— Если всех пересадить за воровство, то кто на заводе работать будет?
— Вот видишь, даже ты подтверждаешь, что не лидер ведет народ, а народ ведет лидера, вернее, лидер плывет в гуще народной, — сказал Миша, — а все философские рассуждения сводятся к тому, что каждой эпохе нужен свой лидер и этот лидер продолжает историю так, как это прописано свыше. На самом деле это не так.
— Пусть будет так, что лидер уловил направление исторического движения и повел народ по предписанному кем-то пути, — согласился я, — но он повел его туда, куда хотел сам народ и поэтому он пошел за ним. Пусть те, кто хотел идти за ним, были немногочисленны, зато остальных он железной рукой пригласил следовать за собой. И они были вынуждены пойти. А ведь он мог обойтись и без насилия, если бы знал, чем кончится та или иная утопия.
— Кто из нас знает, что будет с нами завтра, — с какой-то обреченностью произнес мой сосед.
— Мы знаем, — сказал я, — и если мы возглавим это движение, то все будет совсем не так, как это есть сегодня.
— То есть, как это мы возглавим, — не понял Миша, — кто же нас пустит во власть?
— А нам и не нужно прорываться, — улыбнулся я, — мы встанем у истоков этой власти. Поэтому, давай, рассказывай, что ты знаешь о прежнем жильце этой комнаты.
Глава 46
— Я ничего не могу сказать о нем, — сказал Миша, — но наши с ним разговоры очень похожи на те, которых мы сейчас с тобой говорим. Он так же считал, что любое движение лучше возглавить, нежели тратить силы на борьбу с ним. Он все время говорил: если пьянку нельзя предотвратить, то ее нужно возглавить. Погоди, — говорил он мне, — вы еще обо мне услышите. Если не услышите, то я напомню вам о себе.
— И до сих пор не напоминал? — спросил я.
— Не напоминал, — ухмыльнулся Миша. — Тот, кто вырвется отсюда, вряд ли будет ходить под забором и кричать, что это он, посмотрите на него.
— А что он рассказывал о своем изобретении? — спросил я соседа.
— Ты знаешь, я в технике не особенно силен, — ответил он, — но все, что он рассказывал, мне казалось бредом непризнанного гения. Вот представь себе. Весь мир и вся земля это один огромный трансформатор, удерживающий все магнитные линии и электромагнитные поля. При повышении напряжения начинаются войны, стихийные бедствия, эпидемии, техногенные катастрофы, огромные потери среди населения. При уменьшении напряжения начинается полоса благоденствия. Магнитные поля никуда не деваются. То есть не возникают ниоткуда и не исчезают в неизвестность. Все поля находятся в электромагнитной мантии земли, существуя и отдаляясь от центра по мере возникновения новых полей. По его расчетам, новое поле возникает один раз в сто лет. Каждый человек может оставаться в своем привычном поле и не переходить в новое.
