Иван Блюм - ОКО
Немного подумав, Николай Николаевич кивнул головой и ушел.
Вечером мне принесли ключи. Зачем они мне? На этот вопрос никто не придумал ответ, поэтому ключи лежали в моей руке и напоминали мне о квартире и времени проведенном там.
С одной стороны комфортабельная несвобода лучше некомфортабельной свободы. Что мне давала свобода? Я мог встать и пойти в магазин за продуктами. Но и я так же могу встать и подойти к холодильнику с продуктами. Если чего-то там нет, то я звоню в стол заказов, и через некоторое время мне все доставят. На свободе я мог потолкаться среди незнакомых мне людей. Хорошо, а если с откровенностью, нравится вам толкаться среди незнакомых людей? Вряд ли. Погулять на улице я могу и здесь. Пообщаться с людьми тоже. Не могу поехать в какую-нибудь страну или в какой-нибудь город в нашей стране. А что вы так часто ездите в другие страны или другие города? Давайте не будем себя обманывать и говорить, что попугаю в клетке живется намного хуже, чем попугаю в джунглях или диванному коту в сравнении с его собратом, вынужденному питаться на помойках. Мы только потом начинаем осознавать, где нам было лучше, когда мы лишались того, что у нас было. Всегда лучше там, где нас нет.
Ближе к вечеру я позвонил соседу Мише и пригласил его на ужин. В этот раз сосед быстро взял трубку, потому что в обеденный перерыв его не было в столовой, и он не отвечал на звонки и вряд ли его кто-то отпускал за пределы забора.
Миша выглядел усталым, но был рад моему звонку. Мы шли по осенней дорожке и обменивались новостями из шедшей вдали от нас активной жизни. Хотя, кто из нас персонально участвует в этой активной жизни, если он не служит в администрации высокого уровня или не работает в фирме, ведущей мировые дела? Никто. Все узнают новости из газет, от телевидения или из интернета. Да и все новости есть суть сплетни из различных сфер жизни. Не верите? Сравните то, что говорит ваша соседка с тем, что вы слышите от официальных лиц. Все тоже, только интонации другие да вальяжности побольше.
— Миша, — спросил я осторожно, — а как ты относишься к Ходорковскому?
— Нормально, — ответил сосед, — а что, что-то случилось с ним?
— В тюрьме всякое может случиться, — сказал я, — а как ты думаешь, справедливо его судят или нет?
— Да у нас каждого можно осудить, — Миша хитро посмотрел на меня, — было бы желание. Даже к телеграфному столбу можно прикопаться, если нужно. А в нашей стране, где еще не выветрилась память о сталинских репрессиях, это можно устроить в два счета. Стоит только кликнуть клич по выявлению врагов народа и по поощрению людей, проявивших политическую бдительность, банкой сгущенки, кульком сахара или денежной премией в триста тридцать три рубля. Так у прокуратур очереди выстроятся за халявной сгущенкой и деньгой на опохмел или для заначки.
— Да ну? — выразил я сомнение, хотя придерживался и придерживаюсь таких же взглядов, как и Миша.
— Вот и ну, я же не с потолка тебе сказки рассказываю, — обиделся сосед, — а знаю, о чем говорю. Я не знаю, как ты будешь проблему 2012 решать и подтверждать то, о чем я говорю, но я там бываю чуть ли не каждый день и вижу, как народ наш хужеет с каждым днем. А Ходорковский это только начало. Вспомни начало тридцатых годов и сравни это с сегодняшним днем. Тогда только что закончилась гражданская война, а у нас только что закончилась демократическая революция. Тогда вырывали с корнем демократию и сейчас готовятся вырвать демократию с корнем. Будет как и при Сталине демократический централизм. Знаешь, что это такое?
— Ну, это что-то вроде вертикали власти, — неуверенно сказал я.
— Точно, это и есть вертикаль власти, но как бы введенная массами, — оживился Миша, — а точное определение демократического централизма звучит так: подчинение меньшинства большинству, обязательность принятых решений партий для каждого коммуниста. Типа, на стадии обсуждения ты можешь высказывать свои суждения, а как за решение проголосовали, то это выше всякого закона. И есть еще партийная целесообразность. Если партии что-то нужно, то все законы должны быть подчинены этому "нужно".
— Это то, что нас ждет в недалеком будущем? — забросил я вопрос.
— Сначала ты мне расскажешь, что у тебя получится с твоими исследованиями, а потом и продолжим разговор на эту тему, — сказал Миша прямо перед входом в столовую.
Глава 43
Вечером я зашел в отсек Миши и увидел его обложенного со всех сторон книгами различных размеров и расцветок. Много было старинных книг. Все они стояли стопками вокруг письменного стола. Я тоже придерживаюсь такой методики, что справочные издания должны быть под рукой и для того, чтобы воспользоваться ими, нужно протянуть руку. Да, в комнате беспорядок, но это только для того, кто никогда не занимался творчеством или научными изысканиями. В этом беспорядке был строгий порядок. Человек точно знает, где и что у него лежит и на какой странице что написано.
— Слушай, я к тебе за помощью, — сказал я соседу?
— Интересно, чем я могу тебе помочь? — улыбнулся он. — Бежать отсюда невозможно, а составлять компанию в побеге я не намерен. Я тебя не буду закладывать, потому что и без моего доклада все известно тем, кто за нами присматривает, да и мы им, по большому счету, нужны только как люди, обладающие определенными способностями. Ты — просто механик. Как только ты получишь первый результат, тебя заменят другим человеком и в другом месте, а твое исследование будет обналичено другим человеком.
— Как это обналичено, — не понял я, — его что, отдадут в банк и получат деньги?
— Деньги они получат в любом случае, — сказал Миша, — пока все, что мы делаем, обезличено. Секрет, одним словом. Как только мы дадим им знания, и они смогут ими пользоваться, то обезличенное открытие будет обналичено, то есть передано какой-то личности, которая будет "первооткрывателем" и собирателем дивидендов.
Я поднял указательный палец и сделал предостерегающий жест, напоминая о возможной прослушке.
— Не волнуйся, — засмеялся Миша, — нас не только прослушивают, но и проглядывают. В ночное время с помощью тепловизоров. Ты, вероятно, уже заметил, что любое нажатие клавиши на клавиатуре передается радиосигналом на пункт контроля. То, что ты пишешь, уже в бумажном виде подшито в досье. Даже бумага наша имеет электронную начинку и выполняет одновременно как роль бумажного носителя, так и копировального устройства. Ты как-нибудь сожги кусочек здешней бумаги, увидишь. Так что, не стесняйся и говори, что надо.
— Я точно не знаю, что ты и как делаешь, — начал я излагать свою просьбу, — но, как я понял, ты совершаешь перемещения во времени, оставаясь как бы здесь. То же делал и я, но только с помощью моей аппаратуры. Здешняя аппаратура не реагирует на мои команды. Я догадываюсь, что мой компьютер разобран на мельчайшие детали в поисках внеземных технологий. Вот тебе ключ от моей квартиры, адрес я дам и там нужно появиться за два дня моего исчезновения оттуда. Мне нужен только системный блок и вэб-камера. Больше ничего не надо.
Миша задумался, а потом спросил:
— Ты когда перемещался во времени, приносил что-то с собой оттуда?
— Я даже не знаю, что тебе ответить, — сказал я. — Я появлялся в будущем один раз. Как я там очутился, не знаю, похоже, что это дело вэб-камеры, как я вернулся назад, тоже не представляю. Но когда я очнулся у себя дома, то у меня болело все тело, и остались синяки на физиономии.
— Да, синяки и подзатыльники остаются, это точно, — оживился Миша, — а вот что-то взять туда или что принести оттуда, это совершенно невозможно.
— Так вот, я тебе и предлагаю вариант передачи предметов из того времени в наше, — сказал я, дойдя до такой простой истины в процессе разговора. Главное — не забыть мысль. Если какая-то мысль пришла к вам в самое неудобное время, не поленитесь и запишите ее. Возможно, она никогда вам не пригодится, а, возможно, это озарение и ключ к важнейшему открытию. Если не записать, то эта мысль уйдет, и вы никогда ее не вспомните, это безвозвратно.
— Что-то вроде перпетуум-мобиле? — улыбнулся сосед.
— Никакого перпетуума, а одно мобиле, — поддержал я его веселое настроение. — Ты прячешь нужную тебе вещь в то место, которое не будет подвергнуто воздействию до сегодняшнего дня, а потом приходишь и забираешь эту вещь уже здесь.
— Интересно, — оживился Миша, — что-то подобное на уровне подсознания у меня проскальзывало, но в реальность этого я не верил.
— Так давай проверим это на ближних временных расстояниях, — предложил я, — ты приходишь ко мне домой, отдаешь записку моей соседке и получаешь у нее ключ от моей квартиры. Я у нее оставляю запасной ключ. Записку напишешь сам, мой почерк не очень сложный. Текст я продиктую такой, что она поверит. Она же будет с тобой в квартире, когда ты будешь отсоединять системный блок, и она же закроет за тобой квартиру. Системный блок ты положишь в автоматическую камеру хранения и постарайся запомнить шифр. А Николай Николаевич возьмет мои вещи в камере хранения и привезет сюда. Как?
