Федор Березин - Красный рассвет
И вот все это накатывается и накатывается, и однажды…
67
Морские песни
– Знаешь, Сергей Феоктистович, раньше говорили: «О чем бы ни шла речь, она всегда идет о деньгах». Так вот в сегодняшнем случае я, перефразируя это выражение, скажу: «Из-за чего бы ни начиналась новая война – все дело в нефти».
– Тимур Дмитриевич, слово командира, разумеется, закон для подчиненного, однако уразумейте, в чем дело. Я, понятно, человек не сухопутный, но вроде бы в Южной Африке нефти нет.
Разговор, как обычно, происходил там, откуда некуда деться (в соответствии с анекдотом о подводной лодке). Бортник и Прилипко общались в каюте капитана, в которой теперь, после загрузки пассажиров, жили вдвоем. На нормальной боевой лодке, то есть не пиратской, они бы никогда не встретились в жилом помещении одновременно, так как кто-то из двоих все равно бы находился на мостике. Однако кое в чем порядки у пиратов были проще. К тому же оперативная информация передавалась по компьютерным цепям и сюда тоже. Они были в курсе всех текущих дел. Кроме того, ведь время от времени им надо было посовещаться без посторонних наблюдателей даже по служебным вопросам. Понятно, сейчас это была просто дискуссия, но она касалась непосторонней для них темы и потому могла считаться политзанятием.
– Узко, узко мыслите, Сергей Феоктистович, – вздыхал Бортник, растягиваясь на койке, которая в соответствии со своей электронной природой меняла форму при каждом его движении. Эта «умная» перина была подарена капитану командой в день тридцатипятилетия, причем он до сей поры гадал, где они могли ее прятать до срока, ибо перед тем «Индира Ганди» два месяца не заходила в порты. – Разве я говорил, что в НЮАС есть нефть? В том-то и дело, что теперь она имеется только в одном месте – странах, окружающих Персидский залив.
– Нет, Тимур Дмитриевич. Вроде в Сибири что-то опять нашли. Да и добывают.
– Не смеши, это все доли процента от мировых запасов. Мы говорим не об этих мелочах. Так вот, неужели непонятно, что Штаты решили хапнуть все остатки себе.
– Мир не позволит.
– Мир? – Бортник привстал и сощурился в улыбке. Он явно получал удовольствие от диспута. – Что значит мир, Сергей? Не смешите. ООН больше нет. Да вы вообще-то ее и не помните. Есть отдельные страны или объединения типа Евросоюза, у каждого из которых свои интересы. Так вот, дабы прищучить этот самый «мир», амеры и собираются дать просраться южанам. Ну а наши и все прочие, наверное, под этот шумок хотят попортить кровь Штатам. Я этим очень тронут и двумя руками «за». Но сейчас речь не об этом. А о чем? О нефти, Сергей Феоктистович, о ней, родимой.
Так вот, – продолжил он, засовывая руку в углубление автоматического прибора, называемого в народе «чайником», и тут же доставая моментально вскипевший и приготовленный кофе. – Ее, родимой, мало – лет на десять-пятнадцать, а то и меньше. Подозреваю, сроки специально завышают, дабы не сеять досрочную панику. Почему подозреваю? Потому что Штатам тоже зря рисковать не хочется, и если уж они дошли до развязывания войны, то… Их явно уже клюет в задницу «жареный петух». И знаешь, в какой-то мере их можно понять. И я бы даже понял, но… – Командир «Индиры Ганди» дул в чашку, распространяя по каюте восхитительный аромат. – Я бы понял, если бы эти самые, накопленные Мамой-Природой запасы нефти – после того как их отберут – пошли на дело. Я имею в виду общечеловеческое дело. То есть для нового технологического рывка, который выведет эту заблудившуюся цивилизацию из кризиса. Но…
– Тимур Дмитриевич, а если штатовцы и правда сделают такое? – Старший помощник тоже соблазнился напитком.
– Что? Технорывок? Не смеши, Сергей Феоктистович. Хотя как идеологическое прикрытие они это используют, будь спок. Однако в действительности, как и всегда до этого, все добро уйдет на поддержание шикарного образа жизни. И ничто не убедит меня в обратном. У них что, поменялся строй? – Бортник бросил пустой стаканчик в утилизатор. – Так вот, даже в этом невероятном, обратном случае я бы все равно воевал с амерами из-за своей нацпринадлежности. А уж тем паче я буду воевать против того, что они перетягивают одеяло на себя только во имя своего образа жизни. То есть во имя Его Величества – Пуза. Если другие – Китай и прочие – тратят этот мезозойский ресурс во имя выживания и это хоть как-то может служить оправданием, то Штаты… В общем, Сергей Феоктистович, я по ним с удовольствием врежу. Тем более теперь, судя по загруженным в наши отсеки, отнюдь не игрушечным зарядам, все будет на полном серьезе.
68
Пластик, железо и прочее
В полном соответствии с заданием корабль-арсенал «Громовержец» занял позицию. Позиция представляла из себя морскую гладь, ничем не отличающуюся от какой-либо другой, могущей расположиться в одном либо в ста километрах. Возможно, даже не в Индийском, а в другом океане. До ближайшей суши было двести пятьдесят километров. Опять же, могло быть больше-меньше. Для до поры таящегося оружия такие рассогласования не имели особого значения. В зависимости от марки примененной ракеты лишняя сотня километров преодолевалась за семь или даже за три минуты. Сущая мелочь с точки зрения обыденного сознания.
Вообще-то, сегодняшняя удаленность от берега являлась не самым оптимальным вариантом относительно безопасности. Если, конечно, рассматривать расстояние как его составляющую. По крайней мере такого мнения придерживался командир – коммандер Хейдриан. Здесь все-таки имелся не какой-нибудь Персидский залив или Красное море. Здесь простор с противоположного края тянулся до Антарктиды. Кто мешал отодвинуть плавучий арсенал несколько дальше? Разумеется, в пределах дальнобойности ракет? Конечно, уже давно расстояние не являлось весомой составляющей обороны: сам «Громовержец» подтверждал это въевшееся в жизнь правило, но все же…
Выйдя в район открытия огня, ракетоносец застопорил турбины и заполнил балластные цистерны. После этой операции он возвышался над гладью воды всего лишь на полтора метра. Теперь даже при слабом шторме волны могли перекатиться через всю его впечатляющую ширину. Зато в плане возможности быть обнаруженным радиолокатором врага он стал почти неуязвим. Его корпус, и без того созданный по технологии «стелс», резко уменьшил профиль, а к тому же совсем не двигался относительно окружающего фона. Можно сказать, что против локации это стало невидимостью в квадрате.
Однако, по давней традиции американской профессиональной армии, более железа ценились люди – экипаж. Трудно сказать, чего изначально здесь больше – капиталистического прагматизма, учитывающего стоимость обучения нового пилота или оператора, либо все-таки приспособленного к войне гуманизма? Так или иначе, но именно поэтому даже меры безопасности, перечисленные выше, считались для сохранности команды недостаточными. Возможно, это был перегиб, та самая выпяченная на люди показушная забота о солдатских жизнях, а может быть, и нет. На данный момент это являлось последовательным выполнением инструкции. Или очередной, отработанной традицией. Однако именно для этих целей на борту, в неотличимой от носа корме «Громовержца», помещался вертолет. Достаточно большой и объемистый, между прочим. Он был обязан вмещать не только команду корабля-арсенала, но целую гору аппаратуры. Ведь отсюда, с борта геликоптера, получалось управлять всем оружейным богатством притопленного судна. Помехоустойчивость и надежность связи были такими, что вертолет мог удалиться от корабля-матки на десять или даже пятьдесят километров. Потенциальные враги могли бы применить по «Громовержцу» даже ядерный боеприпас тактической мощности – но и тогда его экипаж имел все шансы уцелеть.
Однако сейчас против него хотели использовать другую тактику. Преимущества были обязаны обратиться слабостью. Кто мог это предвидеть?
69
Морские песни
– Так вот, по поводу нацпринадлежности, Сергей Феоктистович, – распространялся в другой раз командир лодки. – Точнее, по поводу влияния моей личной национальности как причины моей же личной войны с Америкой. Интересно?
– Даже весьма, – кивал начальнику Прилипко, прихлебывая отличнейший индийский чаек, подкупленный не где-нибудь, а непосредственно в Индии.
– Может, я и повторюсь в чем-то, Сережа, – ты уж прости старому пирату. Так вот, Сергей Феоктистович. Моя, а значит, по аналогии и твоя национальность заставляет меня люто ненавидеть Америку, конкретнее, ее Соединенные Штаты, ибо… Эта империя нанесла нашей Руси не только военное поражение (это как раз дело переживаемое, это нам наносили часто и многие; потом мы обычно отыгрывались, но это дело десятое). Дело в том, что, кроме военного, Штаты нанесли нам идеологическое поражение и произвели удар по общей славянской культуре. Что уж там раньше, позже, дело второе. Хотя, как я неоднократно говорил, дух определяет многое – почти все. На войне, конечно, бывает по-всякому. Иногда вначале ломается дух, а потом сыпется фронт и все остальное. Бывает, что после удачного выпада врага внезапно тоже сыпется до того вроде бы крепкая вера. А случается, убежденность в своей правде держится до конца, до последнего солдата, до последнего патрона и, пусть это звучит банальностью, до последней капли крови.
