Федор Березин - Атомная крепость
Лодка всплывает, сдается. Наверное, только тронутый командир миноносца распорядится перебить всех из пулемета. По возвращении в порт с героя, допустившего такое безобразие, снимут шкуру. Дело не в гуманизме. Экипаж чужой субмарины — ценнейший материал для познания противника. Северо-имперские «хранители» волосы на всех местах у себя повыдергают, если такую конфетку упустят. И потому возглавляющий погоню капитан-охотник, конечно же, подберет всех, кто барахтается в спасательных кругах и на плотиках. Ну а потом…
Потом будет сюрприз. Пока до вывесивших белый флаг подводников доберется местный бортовой докторишка, дело уже будет сделано.
36
Находящийся не у дел Бюрос-Ут ошибается. В том плане, будто все удовлетворены демонстрацией тутошним шпакам ударной мощи Временного Союза. Далекие маршалы генеральных штабов ночи напролет чешут лысины и седые ежики, размышляя, что бы такое еще отчебучить, чтобы в этой гадкой северной империи все совсем рты раскупорили. Надо признать, большой оригинальностью их мысль не блещет. А вот эффект… Эффект тот, что надо. Главное, никаких предупреждений. Никаких-то там восьмимоторных «летучих островов», потихоньку крадущихся издалека. Сразу — «бабац»!
Наверное, это была все-таки баллистическая ракета. Ее, красавицу, никак не заметить — выверни мир хоть чашей, хоть сферой. Запускают ее массаракш знает откуда. Там она сразу уходит вверх, в окрестности Мирового Света, уносит свой жуткий огненный факел за мезосферное зеркало. Исходя из теории баллистики, идет она по хитрой дуге: сказывается воздействие Мирового Света. И это вам не еле шевелящаяся тюха-матюха бомбовоза. Через какие-то десять-пятнадцать минут баллистическая, давно выработавшая горючку и сбросившая разгонную ступень, уже тут как тут. Может, если случайно посмотреть в нужном ракурсе, получится пронаблюдать, как ярчайшая точка вываливается из нижнего слоя перистого полога и несется под углом в заданную кем-то точку. Ни рева, ни визга рвущейся от лобового тарана атмосферы услышать вы, конечно же, не успеете. Скорость превосходит звук в несколько раз, как минимум. Но лучше, конечно, не смотреть в этом направлении вообще.
В старых войнах баллистические вроде бы применяли для заброски обычных фугасных или зажигательных штучек. Совершенно нерациональное использование дорогущего ракетного топлива из истощившихся природных компонентов. Бросать на хорошую дальность — вообще идиотизм, понятный даже генштабистам, изучающим мир исключительно по стратегическим картам. Чем дальше лететь, тем большую промашку совершает ракета из-за этого треклятого взаимодействия с Мировым Светом. Ну и какой, массаракш, смысл волочь тонну зажигательной начинки, если боевая часть промахивает от точки прицеливания километра на четыре-пять? Лес имперский поджигать, что ли? А потому единственная достойная нагрузка для дальнобойных баллистических «континенталок» — это, конечно…
Бюросу-Уту повезло. Он не смотрел в направлении падения «специальной» боевой части. Хотя мог бы и смотреть. Ведь именно с той стороны красовалась цель путешествия бесконечной колонны беженцев — город Мудреган. Наверное, ракета, как обычно, промазала — не попала в центральную площадь, а ушла на пяток километров вбок. И благо, в зону окружности вероятностного отклонения, расположенную диаметрально противоположно от дороги, по которой шли беженцы.
Человеческое чувство опасности выкристаллизовалось во времена, когда самым быстрым предметом считалась летящая птица, самой большой высотой — вершина дерева. К новым — техногенным — реалиям инстинкты не приспособлены. От тебя лично не зависит ничегошеньки. Чет или нечет выпадает сам по себе, в соответствии с абсолютно не антропогенной теорией вероятности. В этот раз Бюросу-Уту выпал чет.
Бездельно шастающий по чужой стране радист как раз наклонился, ибо на изношенной, сто лет тому назад украденной левой туфле вновь развязался шнурок. Не хватало еще грохнуться и рассмешить всех этих несчастных шпаков вокруг. Вообще-то, может, их и требовалось несколько развеселить, взбодрить. Хотя шпаки ныне и без того взбодрились и зашагали быстрее — ведь цель их утомительного путешествия уже здесь, перед глазами.
Бюрос — единственный молодой мужчина в группе. Сгорбленные старики, да и женщины тоже, почти все пониже него. И потому, если бы не клятый шнурок, он бы торчал над толпой подобно семафору. А так…
Первый поражающий фактор. Световая вспышка! Действует мгновенно, то есть без предупреждения. Она сама предупреждение о следующих факторах. У всех, кто смотрел в направлении города — а смотрели многие, — в сотую долю секунды выгорела сетчатка глаз. Боль никто не почувствовал — не успели. Глаз находится очень близко к мозгу, но сравнительно с технологическими скоростями нервный импульс почти стоячая волна, уснувшая на солнышке черепаха. Солнышка, кстати, данный мир никогда не видывал, и потому даже тем, кто смог бы что-либо рассказать, сравнить увиденное было попросту не с чем.
Те, кто в указанное мгновение моргнул, оказались большими везунчиками. Первичная кратковременная вспышка и есть исходный ядерный огонь. Именно она показывает, что цепная реакция накопила должную мощь и взломала стальные латы, сдерживающие реакцию до срока. «Я здесь! — сообщает она миру. — Я родилась!»
Жуткий, ни с чем не сравнимый огонь сияет кратчайшее мгновение. Затем вокруг него возникает природный экран. Это воздух в округе нагревается до стадии свечения. Процесс как бы и гасит, и воспламеняет сам себя одновременно. Теперь горит атмосфера. Здесь свечение идет в другом диапазоне и не столь убийственно для сетчатки. Можно, сощурившись, изучать разрастание огненного шара. Деталей, конечно же, не видно, но очень и очень легко представить, как он съедает кварталы, которым не повезло. Вообще-то все они горят уже от первичной вспышки.
Чертов шнурок истончился чуть ли не в нитку, с ним приходилось обходиться аккуратно. Спешащие путники обходили Бюроса справа и слева. Затем что-то изменилось. Все вокруг вырисовалось в нереальной четкости. Бюрос видел каждое волоконце изъеденного шнурка, каждую пылинку в слое пыли на туфле. Он не успел поднять голову и ничего не успел понять, когда вокруг стало очень жарко. Нет, не просто очень, а ОЧЕНЬ ЖАРКО. Так жарко, что оказавшиеся вне тени предметы воспламенились. Беженцы еще ничего не сообразили, еще не проморгались от внезапно угодивших в глаз пылинок, еще не поняли, что ослепли, а на них уже загорелась одежда и вспыхнули волосы. У женщин, даже в тоталитарной империи, волосы обычно длиннее, но никто не смог ужаснуться мгновенному облысению — не только по случаю слепоты. Просто на Сфере Мира неизвестен свет солнца, а значит, и не привилась привычка загорать. Но сейчас почти все присутствующие, кроме маленьких детей, случайно заслоненных взрослыми, получили наглядный урок кварцевания. Лица и лысины — все почернело враз.
Бюрос-Ут оказался в положении маленького ребенка. Совершенно непреднамеренно, так как его заслонили собой посторонние люди. Они там — полуметром выше — уже умирали от ожогов первой степени, а он тут все еще смотрел на собственную туфлю. Но и маленьким ребенком он все-таки не был. Когда-то, миллион лет назад, он значился военным, и его кое-чему обучали. Сейчас те старинные знания, а быть может, все-таки совершенно атавистические инстинкты сработали. «Вспышка справа!» — орал когда-то на учениях придурочный капрал Пурни-Ки, и все они послушно рушились вместе с поклажей, подсумками, карабинами неважно куда — в грязь, лужу, снег, острый гравий или овраг. И потому сейчас Бюрос-Ут тоже рухнул. Рухнул и распластался. Раньше всех, даже раньше тех, кто упал от странного свечения в глазах; уже мертвых, вообще-то. Потом на него начали валиться люди. Быть может, кто-то орал благим матом. Бюрос ничего не слышал. Где-то внутри него прыткий, затаившийся в мозгу наблюдатель начал с интересом отсчитывать секунды, причем в обратном порядке. «Десять, девять, восемь…»
Когда он вышел на третий круг, наконец-то явилась загулявшая где-то госпожа — Ударная Волна. Самая серьезная из всех сестер Взрывной Ядерной Реакции. И самая любимая.
Все окружающее радиста-пулеметчика сбросило с пьедесталов вертикальности и положило плашмя. Никаких зданий, линий электропередачи или чего-то там еще твердого вокруг не имелось — только люди. Вот их и бросило. Поскольку они были не самыми жесткими из возможных предметов, голова Бюроса уцелела. Кроме того, навалившиеся сверху люди послужили щитом. Взбесившаяся воздушная стена наверху ломала, душила, давила, тащила, перекатывала и бросала. В сравнении с этим здесь, под слоем тел, было относительно комфортно. Можно было перетерпеть какое-то время, покуда все сестры и братья Взрывной Ядерной Реакции наиграются с городом и окрестностями всласть.
