Андрэ Нортон - Железная клетка
– Что!
– Они могут говорить в шлемах, я не знала про это. Джонни, правда. Но они умеют говорить, там есть такая штука. И Джорджи услышал, как через его шлем его зовет Уолней. Он понял – не знаю как, – что голос идет с другого направления. Но он мне ничего не сказал сначала. Мы пришли в то место, где были Красноголовые. Джорджи использовал усыпитель, они все уснули, и мы прошли. Но когда мы пришли сюда, он вдруг сошел с ума. Он стал кричать на меня, что я повела его не тем путем. И он сказал, что накажет меня, чтобы я не лгала ему. Он был совсем не похож на Джорджи! Эти люди с корабля сделали его таким же, как они! Я испугалась. Он был новый и странный. Я побежала от него и стала прятаться. Он смеялся, Джонни, просто стоял и смеялся, потом, сказал, что он один может найти Уолнея. Уолней сам скажет ему, куда идти. Только сначала он пойдет обратно и возьмет один из стержней в пещере. А потом, когда у него будет стержень, он знает, что ему тогда делать…
Джонни поежился. Джорджи!.. У него в руках этот страшный стержень, который разрушает все вокруг! А вдруг он действительно найдет пленников и Народ? Теперь он знал, что его брат так же под контролем у космонавтов, как и его собственные товарищи были в лаборатории у Больших.
Тем временем Отик поднял тело еще не совсем пришедшей в себя девочки и посадил ее себе на плечи – так Народ носил маленьких детей во время длинных переходов. Он шагнул вперед, словно Мабы не существовало, а ее тело для него не имело веса.
Нести Мабу была половина дела. А вдруг Джорджи притаился впереди? Но выбора не было – они пошли вперед. Отик нес ее, а Джонни прикрывал их.
Он шел медленно, поминутно оглядываясь. Да, он боялся младшего брата. Но еще больше он боялся этой темноты и странного мерцания, исходившего от стен домов и, кроме того, у него здесь странно ныло внутри, словно на его плечи взвалили какое-то дело, а какое – он не мог понять и сам.
Единственное, чего ему хотелось – это попасть в лес, где пахнет листьями, где он свободен. Отик все шел, ступая тяжело и крепко, он, казалось, хорошо знал дорогу – они возвращались к центру города, где была каменная женщина.
Они уже почти вошли в каменную местность, когда Джонни услышал слабый звук – вертолет. Слабый, но он становился громче и ближе. Уолней способен привести к себе Джорджи, а вдруг он мог и своих привести к себе на помощь, рассказать им про дорогу. А быстрота полета… может… Отик тоже прислушался. Теперь он притронулся к руке Джонни. Надо спешить – понял мальчик.
Они стали торопливо идти вперед. Маба крепко вцепилась в мохнатые плечи Отика. А что теперь будет с остальными, с пленниками? У мальчика пересохло во рту. Теперь он опять чувствовал голод и жажду. А Маба? Она не жаловалась, она только разжала наконец руки. Отик подхватил ее. Джонни устал настолько, что хотелось прямо здесь упасть на землю, но – надо идти! Он еще раз послал мысленный вопрос. Он не нашел барьера, который давал шлем, вместо этого он попал в знакомый хаос – разум клана. Это прикосновение придало ему силы для ходьбы.
Они так петляли в переходах, что Джонни начал волноваться, как бы Отик не потерял дорогу. Но молодой самец шел уверенно, точно был тут хозяином и знал каждый закоулок.
Наконец при свете луны Джорджи увидел впереди длинные ступени. Это была дорога в клетку. А наверху на этих ступенях – Боак. Отик выпустил девочку и взял в руки оружие, свое и Джонни, и начал стучать по камням, а Джонни придерживал Мабу за плечи, пока они поднимались наверх.
Ярко освещенный луной силуэт Боака был хорошо виден. Он не приветствовал их, а просто поднял свое собственное оружие и пошел вперед, стуча в унисон ударам молодого самца. Теперь они шли медленно, ударяя по камням через каждый шаг. Потом Боак стал кричать или говорить – Отик эхом отвечал ему.
– Джонни… – прошептала девочка.
– Шшшш… – он прижал ее сильнее.
Перед ними опять была пещера с красным светом. Там стояла клетка. Только на этот раз в ней были не только кости, но и живые люди. Там были оба космонавта и Джорджи, который скорчился, рядом с одним из них. Шлема на нем больше не было, и было похоже, что он долго валялся в пыли и грязи. Но Джонни сразу понял, что он цел и невредим. Если даже члены клана и поместили своих пленников в клетку, ошейники на них одевать не стали. Однако их оружие, которое они готовы были применить против Народа, лежало на полу вместе со шлемами. Усыпители и – Джонни вздрогнул – один красный стержень! У него сжались пальцы. Он отдал бы все, что бы схватить этот стержень и забросить его так далеко, чтобы никто и никогда его больше не нашел.
– Ты – Джонни? – Это был космонавт, которому так нравилось управлять Джорджи. Он придвинулся к краю клетки и схватился руками за решетку.
Джонни выпустил руку Мабы. Он не обращал внимания на призыв этого человека. Вместо этого сконцентрировал все свое умение на Джорджи. Он прочел его мысли, его память, он проник в самую глубину мозга брата.
Но что произошло с братом? Он стал врагом, врагом ему и Народу. Он ведь уже не под влиянием людей. У него, похоже, стал совсем другой образ мыслей! Теперь у него была злоба, бешеная злоба на них, на клан, который его принял. Они поймали его в ловушку, они не дали ему спасти этого человека в клетке, не дали ему доказать, как он любит Уолнея. Он ведь хотел доказать, что тот не напрасно им интересуется! Быть достойным его любви.
Он мог читать все мысли Джорджи. Джонни задумался, как ему следует относится к брату? Только потому, что Маба и Джорджи были детьми Рути, он защищал их и заботился о них. Но он никогда не чувствовал себя их частью, как это было у него с Рути, он не чувствовал, что они часть его мира. Нет, он чувствовал, что не любит их, потому что они появились у Рути от того, что так решили Большие. Они были дети самца, который был под контролем мозга, он взял Рути силой. В глубине своего сердца он ненавидел тот акт, который привел в мир этих детей. Только обещания, которые он давал Рути, и его собственный контроль над своими чувствами давали ему возможность дружить с близнецами. А если дети все время чувствовали, как он к ним относится, даже если не могли прочесть его мысли?
Может быть. Теперь Джорджи нашел себе настоящего друга, который любил его ради него самого. Разум мальчика открылся для этого чувства, для этого человека, отдал ему все чувства, все мысли. Джорджи был под контролем у этого человека по своей воле. Он сам хотел стать в будущем похожим на Уолнея, стать таким же, как и его друг.
Итак, когда он нашел Уолнея, то стал врагом Джонни, клана, стал слушаться Уолнея, не задумываясь, хороши ли его приказы или плохи. Джорджи был потерян навсегда.
А Маба? Сестра? Сейчас не время думать о ней. Джонни должен иметь дело с мальчиком и с теми космонавтами, что сидят в клетке, потому что вертолет уже кружит над городом, он ищет их.
Но никогда и никому нельзя позволить обладать властью над Народом, над этим миром!
Джонни увидел в мозгу брата картину, как люди относятся к Народу – огромные, неуклюжие животные, они так же легко убирались с пути, как пыль на дороге. Народ не сможет долго продержаться против них, не сумеет.
Джорджи теперь поднялся на ноги в клетке, он не мог без шлема отразить атаку брата, его лицо кривилось от боли. Джонни снял свой контроль, и тут мальчик бросился к прутьям клетки и стал кричать:
– Выпусти нас, Джонни! Скажи им, чтобы они нас отпустили.
Он снова был маленьким напуганным мальчиком.
– Лучше сделай это. – Глаза Уолнея пристально смотрели на лицо Джонни. Его губы кривила усмешка, точно, несмотря на то, что он был пленником в клетке, он мог приказывать своим захватчикам. – Я не знаю, каким образом эти животные на тебя подействовали, но…
Джонни пристально посмотрел на врага, потом попробовал контроль, но, несмотря на отсутствие шлема на голове, этого не получилось. Джонни встретил суровый отпор. Уолней запрокинул голову и расхохотался.
– Это не поможет, дружок. У нас есть такие, которые могут приказывать, как ты, но нас тренировали и давать отпор.
Говоря это, он стал пробовать сам. Джонни почувствовал его атаку. Но, несмотря на то, что Джонни не мог поставить никакого барьера, у того ничего не получилось. Тот не мог проникнуть в разум Джонни. Уолней вкладывал всю силу в желание достать Джонни, подавить его, подчинить себе, дать ему те же идеи, которые давал его младшему брату. Но эти импульсы управления не достигали своей цели.
Усмешка исчезла с губ пришельца. Его губы сжались в одну линию. Его глаза смотрели прямо в глаза Джонни, словно этим неподвижным взглядом он мог проникнуть через барьер мальчика.
– Ты не можешь, – сказал Джонни.
Тот, в клетке, расслабился.
– Что же, все равно мы поймаем тебя. Рано или поздно. Ты от нас не уйдешь.
Джонни подумал о вертолете, о тех, кто прилетели с ним. Он знал, что Уолней прав, но он не собирался сдавать позиции. Джонни громко сказал:
