Дэниел Уилсон - Роботы Апокалипсиса
— Серьезно? Гражданским вход воспрещен? — спрашивает Джек.
— Угу, — отвечает солдат, — мы сами еле-еле отбились от собственных джипов. Половина автономного оружия пропала, а остальное мы взорвали. Незадолго до того, как началась эта хрень, почти все командиры исчезли — их вызвали на какое-то долбаное совещание, и с тех пор их никто не видел. Мы даже не можем попасть в ремонтные отсеки и на склад с горючим. Сержант, здесь полная жопа и не хватает только кучки воров, мародеров и прочих подонков-гражданских.
Прохладный носок ботинка легонько пихает меня в лоб.
— Без обид, приятель.
Ботинок исчезает.
— Ворота закрыты. Если попытаешься войти, парень на вышке выдаст тебе сандвич с пулей. Верно, Карл?
— Так точно, — отвечает Карл, находящийся где-то за фонариком.
— А теперь, — говорит солдат, делая шаг к воротам, — убирайтесь отсюда к чертовой матери!
Солдат перестает загораживать свет, и я понимаю, что смотрю не на кучу одежды, а на тело — точнее, на тела. Горы человеческих тел застыли в позах, выражающих жесточайшую боль. Здесь десятки трупов; они словно конфетные обертки, которых ветром прибило к ограде. И пятна на земле — в одном из которых я лежу — не лужи нефти.
Совсем недавно здесь погибло множество людей.
— Вашу мать! Вы их убили? — спрашиваю я, не веря своим глазам.
Джек тихо стонет. Снова сухо рассмеявшись, солдат вразвалочку подходит ко мне, шаркая ботинками по мостовой.
— Черт побери, сержант. Твой брат не умеет держать язык за зубами?
— Не умеет, — признает Джек.
— Сейчас я тебе все объясню, — говорит солдат.
Окованный сталью ботинок с хрустом врезается в мои ребра. Я от удивления не могу даже кричать. Воздух из легких выходит механически. Я сворачиваюсь в позу эмбриона и в таком положении получаю еще пару ударов.
— Он все понял! — кричит Карл. — Он понял!
Я не могу сдержать стон — только так мне удается дышать.
— Просто отпусти нас. Мы исчезнем, брат. Мы исчезнем, — говорит Джек.
Удары прекращаются. Капрал смеется, словно смех — это такой нервный тик, и с металлическим щелчком передергивает затвор винтовки.
— Сэр? — подает голос Карл с невидимой вышки. — Может, уже достаточно? Давайте выйдем из боя.
Ничего не происходит.
— Выходим из боя, — повторяет солдат.
Капрал не стреляет, но я чувствую, как эти ботинки ждут, когда я скажу еще что-нибудь, что угодно. Свернувшись в комок, я с трудом заставляю травмированную грудную клетку перекачивать воздух.
Сказать мне нечего.
Капрал оказался прав — запах беженцев мы почувствовали гораздо раньше, чем их увидели.
До лагеря мы добрались вскоре после полуночи. На берегу Гудзона тысячи людей — они бродят туда-сюда, сидят, ставят палатки и пытаются раздобыть какую-либо информацию. Длинная, узкая полоска земли отделена от улицы старой железной сеткой, и рельеф слишком неровный для домашних роботов.
Здесь находятся люди, которые добрались до Форт-Бэндона и не нашли там приюта. У них чемоданы, рюкзаки и мешки для мусора, набитые вещами. Эти люди привели с собой родителей, жен и детей. Они жгут обломки мебели, справляют нужду здесь же, у реки, и выбрасывают мусор где придется.
Температура чуть выше нуля. Беженцы спят под стопками одеял, в только что украденных палатках и на земле. Беженцы дерутся, режут друг друга ножами; время от времени слышны выстрелы. Беженцы злые, напуганы и голодны. Кое-кто просит милостыню, переходя от одного лагеря к другому. Другие воруют дрова и разную мелочевку. Третьи уходят в город и не возвращаются.
И все они ждут — чего, я понятия не имею. Помощи, наверное.
Мы с Джеком бродим во тьме между кострами и группами беженцев. Я прижимаю к лицу платок, пытаясь заглушить запах огромной массы людей, которая скопилась на небольшом клочке земли. Здесь, в толпе, мы с Джеком инстинктивно чувствуем себя неуютно.
Похлопав меня по плечу, брат указывает на небольшой, поросший кустарником холм. Там, в высокой пожухлой траве, у керосиновой лампы, сидит огромный чернокожий человек в гавайской рубашке и тренировочных штанах. Рядом с ним женщина — коренная американка, а в руках у нее большой старый нож, и похоже, она не раз пускала его в ход. Мы идем к этим людям.
Вот так мы познакомились с Тиберием и Черрой.
— Здорово! — окликаю их я.
— Что?! — кричит женщина. — Вам, армейцам, не хватило? Пришли за добавкой, козлы?
Лезвие ножа блестит в свете лампы.
Мы с Джеком переглядываемся. Что на это ответишь? Вдруг большой человек кладет руку на плечо женщины.
— Черра, где твои манеры? — басит он. — Они не солдаты. Посмотри на форму, она совсем другая.
— Не важно, — отрезает Черра.
— Посидите вместе с нами, отдохните немного, — говорит мужчина.
Мы садимся и слушаем. Тиберий Абдулла и Черра Ридж познакомились, когда бежали из Олбани. Он из Эритреи, из «рога» Африки, здесь работал таксистом. Она — механик, вместе с четырьмя братьями чинила автомобили в отцовской мастерской. Когда началась вся эта хренотень, Тиберий забирал машину из ремонта. Упомянув про отца и братьев Черры, больше Тиберий о них не говорит.
Пока Тиберий излагает их с Черрой историю, женщина сидит тихо, осторожно разглядывая нас с братом. Что она чувствует, я определить не могу, но мне кажется, что она довольно проницательная. С ней нужно держать ухо востро.
Только мы пускаем по кругу фляжку Тиберия, как вдруг вдали появляется пара горящих фар. В руках Черры откуда ни возьмись возникает охотничье ружье. Тиберий достает из-за пояса пистолет. Джек гасит фонарь. Похоже, одна из машин-убийц перелетела через баррикаду и добралась сюда.
Последив за огнями фар, я вдруг понимаю, что Черра целится не в них, а нам за спину.
Кто-то стремительно приближается к нам. Слышно тяжелое дыхание и топот, а затем появляется силуэт человека. Он неуклюже карабкается по холму, падая и цепляясь руками за все подряд.
— Стой! — кричит Черра.
Человек замирает на месте, затем, выпрямившись, идет на свет фонаря. Это солдат из Форт-Бэндона, тощий белокожий парень с длинной шеей и космами соломенного цвета. Я никогда его не видел, но голос узнаю сразу.
— Ой, м-м, привет. Я — Карл Левандовски, — говорит он.
В нескольких сотнях ярдов от нас, у берега, раздается нестройный хор воплей. Фигуры людей, закутанных в одеяла, носятся между тусклых красных костров, а те фары летят через лагерь беженцев — в нашу сторону.
— Я заметил ее с вышки, — говорит Карл, все еще пытаясь отдышаться. — Пришел предупредить людей.
— Как это мило с твоей стороны, — бормочу я, прижимая руку к ноющим ребрам.
Встав на колено, Джек снимает с плеча винтовку и прищуривается, пытаясь разглядеть что-то в хаосе, который царит сейчас на равнине.
— Джип. Бронированный, — говорит мой брат. — Остановить его они не смогут.
— Можно стрелять по колесам, — замечает Черра, клацая затвором и проверяя, есть ли в стволе патрон.
Карл бросает на нее взгляд.
— Лапочка, шины пуленепробиваемые. Я бы стрелял по фарам, а затем по комплекту сенсоров на крыше. Нужно лишить его глаз и ушей.
— На что похож комплект сенсоров? — спрашивает Джек.
— На черный шар. — Карл снимает с плеча винтовку и проверяет магазин. — Из шара торчит антенна. Стандартная компактная мультисенсорная камера на приборе с зарядовой связью, фотоэлектронный умножитель, карданный шарнир для большей стабильности, ну и так далее.
Карл оглядывает наши нахмуренные лица.
— Извините, я инженер.
Джип едет прямо по массе спящих людей. Звуки описанию не поддаются. Красноватые огни фар прыгают вверх-вниз, поворачиваются в нашу сторону, увеличиваются в размерах.
— Ну, вы все слышали. Если увидите черный ящик, стреляйте, — говорит Джек.
Вскоре в ночи раздается треск выстрелов. Черра уверенно посылает в цель пулю за пулей.
Фары разлетаются вдребезги, и машина резко меняет курс — но только для того, чтобы задавить находящихся рядом беженцев. Попадая в черный ящик, пули высекают из него искры. Но автомобиль не останавливается.
— Что-то не так. — Джек хватает Карла за рубашку. — Почему этот гад не ослеп?
— Не знаю, не знаю! — хнычет Карл.
Это хороший вопрос.
Я прекращаю стрелять и, наклонив голову, пытаюсь сосредоточиться. Крики, плач, рев двигателя, бегущие тени, разбросанные костры и катящиеся по земле трупы — все отступает.
Почему автомобиль до сих пор видит?
Из хаоса проступает новый звук — тихое «топ-топ-топ», словно где-то вдали работает газонокосилка. Теперь я вижу и размытое пятно в небе над нами.
Своего рода всевидящее око.
Словно чудовище, поднимающееся со дна морского, из ночи возникает джип.
