Дэниел Уилсон - Роботы Апокалипсиса
Дело мне предстоит нелегкое, и Тенкиллер это понимает.
Все утро мы с парнишкой спускаемся с холма. Примерно через полчаса я выхожу вперед: может, Жаворонок и храбрец, но куда идти, он не знает. Мы отправляемся не на запад, в прерию, а на восток — прямо в Чугунный лес.
Очень точное название. Из подлеска торчат высокие и тонкие стволы малых дубов вперемежку с более облиственными мэрилендскими дубами. Деревья обоих видов твердые и черные, они похожи больше на металл, чем на дерево. Еще год назад я и представить себе не мог, как нам это пригодится.
Через три часа мы уже почти на месте. Обычная полянка в лесу, ничего особенного — но именно здесь я впервые увидел в грязи цепочку прямоугольных отпечатков, каждый размером с игральную карту. Насколько я мог судить, существо четвероногое, и притом тяжелое. Помета нигде не видно. И одну лапу от другой не отличить.
Когда до меня дошло, я похолодел: роботы отрастили ноги.
Других отпечатков не было, и я решил, что их оставил какой-то разведчик. Выследить эту тварь удалось только через три дня. Моторы у нее электрические, поэтому она движется почти бесшумно и, кроме того, может сидеть на одном месте долго и тихо. Выслеживать робота в лесу — совсем не то, что зверя или человека. Занятие необычное, но в конце концов привыкаешь.
— Пришли, — говорю я Жаворонку.
— Наконец-то. — Бросив вещмешок на землю, парень делает шаг в сторону поляны, но я хватаю его за куртку и сбиваю с ног.
В дюйме от лица Жаворонка, словно кувалда, пролетает серебряная полоска.
— Какого хрена? — вопит Жаворонок, вырываясь и поднимая взгляд наверх.
И вот он: четырехногий робот размером с крупного оленя висит, подвешенный за передние ноги на стальном кабеле. Машина не издала ни единого звука — ждала, когда мы подойдем на расстояние для атаки.
Мощные моторы воют: тварь раскачивается футах в восьми над землей, пытаясь освободиться. Невероятно странное зрелище. Робот движется также естественно, как и лесной зверь. Но в отличие от живого существа лапы машины угольно-черные и сделаны из каких-то трубок.
У машины плоские металлические копытца, они покрыты листьями и засохшей грязью.
И в отличие от оленя, головы у нее, в общем, нет.
Ноги робота встречаются в центре корпуса, на котором видны два «горба» для мощных моторов, управляющих конечностями. Кроме того, к «брюху» прикреплен узкий цилиндр, а на нем находится нечто, похожее на объектив камеры. «Глазок» вращается в разные стороны: машина прикидывает, как вырваться на свободу.
— Что это? — спрашивает Жаворонок.
— Неделю назад я поставил здесь силки. Судя по следам от кабеля на стволе дерева, робот попался почти сразу.
К счастью, эти деревья прочные, как чугун.
— По крайней мере он действовал в одиночку, — замечает Жаворонок.
— С чего ты взял?
— Иначе он бы позвал на помощь.
— Каким образом? Рта я у него не вижу.
— Ты что, серьезно? Вот же антенна — она связана с рацией, с ее помощью робот общается с себе подобными.
Жаворонок наблюдает за машиной. Впервые он не хочет казаться крутым парнем — нет, сейчас он похож на любопытного четырехлетнего мальчика.
— Простая штука, — говорит Жаворонок. — Модифицированный военный переносчик припасов: ничего лишнего, только глаза и ноги. Вероятно, составлял карту местности. Округлость за лопатками — самая защищенная часть робота, значит, там скорее всего мозг. Вывести его из строя — значит сделать машине лоботомию. Ох ты, посмотри на ноги. Видишь выдвижные когти? Хорошо, что робот не может достать ими до кабеля.
Разрази меня гром — у парнишки талант к изучению машин. Но пока Жаворонок рассматривает механическую тварь, я вдруг замечаю другие следы — ими покрыта вся поляна.
По моему телу бегут мурашки. Мы не одни: робот действительно звал на помощь. Как же я это проглядел?
— Интересно, можно ли на ней ездить? — задается вопросом Жаворонок.
— Бери мешок, уходим. Немедленно.
Проследив за направлением моего взгляда, Жаворонок видит свежие следы и понимает, что где-то рядом бродит еще одна тварь. Не говоря ни слова, он хватает вещмешок, и мы скрываемся в лесу. За спиной остается привязанный к дереву ходун, чья камера, не мигая, следит за нами.
Наша небольшая пробежка во имя свободы превращается в марш, а затем в многочасовую прогулку.
На закате мы разбиваем лагерь. Я развожу костерок — под деревом, чтобы дым рассеивался меж листьев. Мы, голодные и уставшие, садимся на вещмешки у огня. Начинает холодать.
Хочу я того или нет, но пришло время делать то, зачем я сюда пришел.
— Зачем тебе все это? Зачем быть гангстером? — спрашиваю я.
— Мы не гангстеры, а воины.
— Воин, знаешь ли, сражается с врагом, а вы когда-нибудь станете причинять вред своим же. Воином может быть только мужчина; если мальчишка пытается подражать воину, получается гангстер. У гангстера нет цели в жизни.
— У нас есть.
— Ты так думаешь?
— Мы — братство. Мы стоим друг за друга.
— Против кого?
— Против кого угодно. Против всех. Против тебя.
— Значит, я тебе не брат? Мы же оба коренные жители, верно?
— Знаю. И про свои корни я помню. Я такой, и таким всегда останусь. Но в этом мире все против всех, и у каждого есть пушка.
— Тут ты прав.
Огонь методично поедает потрескивающее бревно.
— Лонни, что ты задумал? Давай, старик, выкладывай.
Похоже, дело добром не кончится. Но парень вынуждает меня действовать, а врать ему я не хочу.
— Ты видел, кто нам здесь противостоит?
Жаворонок кивает.
— Мне нужно, чтобы Армия Серой Лошади стала союзником местной полиции.
— Стать заодно с полицией?
— Вы только называете себя армией, но нам требуется настоящая армия. Машины изменились, и скоро они придут, чтобы убить нас — всех нас. Так что если хочешь защитить своих братьев, думай про всех братьев — и про сестер тоже.
— Насчет машин ты точно знаешь?
— Нет. Никто этого точно не знает. Про планы машин говорят только священники и те, кто хочет тебе что-то продать. Но дело вот в чем… у меня плохое предчувствие. Слишком много совпадений, как в то время, когда все это случилось.
— Такое больше не повторится. Машины просто изучают лес — если не будем их трогать, они нас тоже не тронут. Нам нужно опасаться не роботов, а других людей.
— Жаворонок, мир полон тайн, и мы — лишь крохотная его частица. Да, мы можем развести костер, но во Вселенной сейчас ночь. И долг воина — взглянуть в лицо ночи и защитить свой народ.
— О своих парнях я позабочусь, но на помощь АСЛ можешь не рассчитывать. Твои предчувствия меня не волнуют.
Я фыркаю. Я надеялся, что все пойдет совсем по-другому. С другой стороны, все идет именно так, как я и предполагал.
— Где еда? — спрашивает Жаворонок.
— Я ее не взял.
— Что? Почему?
— Голод полезен. Он учит терпению.
— Вот черт! Еды нет, и нас выслеживает какой-то ходячий робот. Отлично!
Вытащив из рюкзака ветку шалфея, я бросаю ее в огонь, и по воздуху плывет сладкий запах горящих листьев. Начинается первый этап ритуала трансформации. Когда мы с Тенкиллером все планировали, я и не думал, что буду так бояться за Жаворонка.
— Кроме того, ты заблудился, — замечаю я.
— Что? Ты не знаешь дорогу обратно?
— Знаю.
— Ну?
— Искать ее тебе придется самому. Учись быть мужчиной — полагаться только на себя и заботиться о своем народе.
— Лонни, мне это не нравится.
Я встаю.
— Жаворонок, ты сильный, я в тебя верю. И знаю, что мы еще встретимся.
— Стой! Ты куда, старик?!
— Домой, к своему народу. Встретимся там.
Развернувшись, я ухожу прочь, в темноту. Жаворонок вскакивает, но идет за мной лишь до границы круга, освещенного пламенем костра. За ней — тьма, неизвестность.
Именно сюда, в неизвестность, должен отправиться Жаворонок. Когда мы взрослеем, каждому из нас рано или поздно приходится сделать этот шаг.
— Эй! Какого хрена! — кричит он, глядя на стену «чугунных» деревьев. — Ты не имеешь права!
Я шагаю дальше, пока не погружаюсь целиком в лесную прохладу. Если не делать остановок, к утру буду дома. Надеюсь, что Жаворонок выживет и тоже вернется.
В последний раз я проделал нечто подобное, когда мужчиной стал мой сын. За это он меня возненавидел, и я его понимаю: как бы дети ни умоляли считать их взрослыми, никто не хочет расставаться с детством. Ты мечтаешь вырасти, а когда наконец взрослеешь, то с удивлением пытаешься понять, что ты наделал — кем ты стал.
Но скоро начнется война, а Армию Серой Лошади должен возглавлять мужчина.
Три дня спустя мой мир стоит на грани катастрофы. Вчера меня обвинили в убийстве Жаворонка. Доказать обратное я не могу, и поэтому сейчас, на совете, хулиганы из Армии Серой Лошади кричат, требуя моей крови.
