Алекс Орлов - Возвращение не предусмотрено
За время бесконечного количества смен не было ни единой попытки проникновения через Горловину Лебедя. То ли другие пути находили, то ли вовсе не собирались здесь шпионить — всё-таки глубокие тылы.
— И кто придумал дежурить сидя в кабинах, а, как ты думаешь? — возобновил скучнейшую беседу 332-й.
— Да скоты какие-нибудь, из штаба округа… — зло ответил 904-й. Он был готов выдать ещё несколько стоящих ругательств, однако неожиданно лазерные пушки станции развернулись в сторону созвездия «Пам-Басктер-4857А», их кожухи завибрировали, что говорило о разгоне дисковых стабилизаторов.
— Ничего себе шуточки! Ты видел?
— Ложная тревога.
— Ни хрена себе ложная! Пушки вот-вот долбанут!
— Не долбанут.
— Эй, лейтенант, нам готовиться? — задал вопрос непоседливый пилот 332-го.
— Да заткнёшься ты или нет?! — прикрикнул на него оператор. — Была сверхскоростная цель, теперь стала обычной… — признался он секунд через пять. — Но похоже на обломок.
— Ну так мы его жахнем, а, лейтенант?
— Жахайте, — согласился оператор, который понимал, что без движения пилоты постепенно превращаются в студень с хрящиками. — Время перехвата двадцать семь минут…
— Это практически рядом! — обрадовался 332-й и тотчас включил разгонный блок, отчего его «фош» нервно повёл хвостом.
— Получите данные… Норматив — две ракеты… — завистливым тоном сообщил оператор, включая перекачку параметров цели. Пилотам предстояло хоть грошовое, но всё же развлечение, а ему оставалось только мерить крохотную операторскую по маршруту: бачок с жидким чаем — сортир — рабочее место.
Перехватчики унеслись вслед за вероятным противником, а ему предстояло следить за оперативным районом, фиксируя отсутствие чего-либо.
Появление на S-радарах сверхскоростной цели лейтенант посчитал обычной ошибкой, которые нередко случались у такой сложной аппаратуры.
— Я 904-й, — последовал наконец доклад от командира двойки, — вижу цель в разрешении бортового радара. Похоже на пустотелый астероидный обломок — вроде куска пенного образования. Через двенадцать минут смогу стрелять.
— Принято, — отозвался лейтенант и хотел уже завалиться на жёсткую кушетку, когда услышал писк информатора демонстрационной панели. Неумолимо к астероидному скоплению РВ-Х948746 двигалась очередная цель. И вне всякого сомнения, это не был космический булыжник — цель разгонялась тепловым двигателем.
Оператор покрутил настройку, чтобы лучше определить нарушителя, однако тот уже достиг цели и исчез в размытой дымке далёкого взрыва.
— Вот гад! — выругался лейтенант, решив, что представление окончилось. Однако это было не так. Радары устойчиво показывали группу осколков, выбитых с астероида взрывом. Осколки неслись вслед за первым нарушителем.
— Девятьсот четвёртый! Уходите оттуда!
— Что такое, лейтенант? Мы уже готовы стрелять!
— Уходите, иначе вас накроет осколками! Они приближаются к вам плотным массивом!
— Ах ты мамочки мои! — воскликнул 904-й, видимо заметив опасность на своих радарах. Недолго думая перехватчики пошли на разворот.
— Эх, какая охота сорвалась, — загрустил 332-й.
— Ну, если хочешь, оставайся, — предложил ему напарник, добавляя тяги двигателям своего «фоша». Теперь перехватчики неслись почти на максимальной скорости, чтобы выскочить из-под космического камнепада.
— Нет, я лучше поторчу возле станции… Во, я даже анекдот вспомнил!
— Свежий?
— Да можно и так сказать. Я его раза четыре слышал — не больше.
— По нашим меркам, практически неиспользованный, — заметил 904-й, видя, что они с напарником уже вне опасности. — Порядок, отбились. Ну давай, рассказывай свой новый анекдот…
— Короче, приезжает пилот домой в отпуск, неожиданно, и видит…
— Это где мужик в шкафу с бородой, а она сказала, сынок быстро вырос?..
— А-а, ну так ты знаешь, — разочарованно протянул 332-й.
— Да ладно, давай ещё раз.
55
Когда «макет» с пассажирами выскочил в понятное для них пространство, реальный мир встретил их жуткой тряской, болью и чувством непреодолимого страха.
Все трое взвыли, как взбесившиеся псы, а недостаток свободного места и невозможность пошевелиться только добавили скитальцам отчаяния и ужаса.
Первым пришёл в себя майор Ламберт.
— Отставить орать! — потребовал он, израсходовав на эту команду весь воздух из лёгких. Из-за тесноты и неупорядоченного дыхания вся команда начала задыхаться.
— Дышать на раз-два-три! Милош… взды… хает первым… Потом Корн… Третьим — я… Начали!
Как и положено людям, психика которых контролировалась военной дисциплиной, троица сразу освоилась с предложенной схемой, и дело пошло. Через несколько минут лёгкие провентилировались кислородом, и головы путешественников заработали более трезво.
— Ты спас нас, майор, — признался Милош.
— Точно, — донёсся из темноты голос Корна.
— Это мне Вранглер посоветовал.
— Какой Вранглер? — спросил Милош и тут же поинтересовался: — А чего это на борту так дерьмом пахнет? У нас что, сортир сломался?
— Вообще-то это твоя вина, Стив, — заметил Ник. — Ты перед самой посадкой обделался.
— Я?! Обделался?! Но я не помню!
— Да не ори ты так, — попросил его Корн. — Ты раньше обделался, а мы чуть позже сделаем это сами. Я так понимаю, майор, удобства здесь поставить забыли?
— На нас гигроскопичное бельё, — ответил Ламберт, уже жалея, что не попросился в туалет на корабле у Вранглера. Впрочем, о каких-то желаниях на том непонятном судне говорить не приходилось. Вся прежняя информация в голове Ника восстанавливалась с большими прорехами, однако он точно помнил, что в гостях у капитана Вранглера ему вообще ничего не хотелось.
На некоторое время воцарилась тишина, и все невольно стали прислушиваться к внешнему миру, представляя, где и как теперь движется их судно.
— Ну не помню я, как всё это происходило, — послышался виноватый голос Милоша.
— Ты тогда в очень сильном расстройстве был, плакал…
— Я плакал? Ничего не помню.
— Я тоже ничего не помню, Ник, — отозвался Майк. — Помню лишь, как мы грузились на судно этого Вранглера, а потом — полный провал. Чего там было-то?
— Нечего конкретного я вам не скажу, только какие-то видения вроде кошмарных снов… И все… — признался Ламберт.
Снова все замолчали. В носовой части «макета» послышалось тихое жужжание.
— Вы пальцами-то шевелите, чтобы руки не затекали, — посоветовал Ник.
— А у меня уже давно все тело затекло, — пожаловался Корн. — Ничего не чувствую.
— Ты же в воде греться умеешь, «барракуда», — напомнил Милош. — Напрягай мышцы, или как там это у вас делается.
— А и правда! — обрадовался Майк. — У меня все как отшибло! Вы побольше мне рассказывайте, а то моя база данных — того…
— Ты хандрил очень у Вранглера, жрать отказывался, так я тебя на «слабо» взял… — сообщил Стив.
— А я чего?
— Ты поверил, стал лопать все подряд, чтобы показать, что ты геройский парень… Стоп! — вдруг остановил самого себя Милош. — Значит, я что-то помню?
Жужжание в носовой части стало громче, затем к нему добавилось ритмичное пиканье, как будто заработал часовой механизм.
— Слышь, командир? — подал голос Майк.
— Чего?
— Как это штука называется, та, что в носовой части?
— Гравитационно-импульсный корректор.
— Как ты думаешь, он уже работает, в смысле корректирует?
— Не знаю, — признался Ник. — Что-то в нём жужжит… Думаю, это нормально.
— Нет, если сказано, что импульсный, значит, должен импульсы выдавать, — вмешался в разговор Стив. — Думаю, мы почувствуем незначительный толчок.
— Когда? — уточнил Корн.
— Когда придёт время.
— А когда оно придёт?
В этот момент всем троим показалось, будто их утлое судно натолкнулось на какую-то преграду. Удар был такой силы, что пассажиры потеряли сознание, и только спустя несколько минут в темноте возобновился их диалог.
— Су… сука ты, Милош… — прохрипел Корн, отплёвывая кровь.
— Это почему… же я с… сука? — борясь с булькающим кашлем, спросил Стив.
— Ты! Сказал… незначительный толчок!
— Пошёл ты вон… Для меня это… тоже неожиданность… Кстати, а чего с командиром? Ник!
— Здесь я… Ох, сволочи… Что же они не подумали… о нас…
— Кто о нас когда думал? Полный рот крови! Никогда ещё меня так крепко не встряхивало.
— А у меня бы случай — в детстве, — вспомнил Ламберт. — Мне тогда было лет десять, и я в зоопарке между решёток пролез, чтобы степного шкуропоня покормить…
— И чего шкуропонь?
— А лягнул меня, сволочь, так, что я капустку выронил и летел до другого конца вольера. Ох и копыта у него были! Контузия, а не копыта.
