Георгий Савицкий - Поле боя – Тбилиси
Многотонный сверхзвуковой ракетоносец ощутимо тряхнуло, в кабине на приборных панелях зажглись красные и желтые индикаторы опасности. Взревел и захлебнулся один из четырех двигателей НК-32. Ту-160 затрясся, словно в лихорадке.
– Командир, правый внешний двигатель поврежден! – доложил штурман-оператор. – Растет температура масла! Короткое замыкание. Черт! Пожар! Пожар правого двигателя!
Полыхнул перебитый маслопровод, турбина окуталась пламенем, грозя разнести на куски весь самолет. Но автоматически включилась противопожарная система: из специальных патрубков хлынула пена, заливая под большим давлением пламя.
– Система аварийного пожаротушения задействована, – доложил штурман-оператор.
– Второй пилот, перевести консоли крыльев на максимальный угол стреловидности! Переходим на дозвуковой режим.
– Понял, командир.
Широкие, заломленные назад крылья поползли вперед, меняя сверхзвуковую конфигурацию на дозвуковую. Но беда не приходит одна.
– Командир, правая консоль больше не идет вперед. Видимо, повредило шарнир или привод, управляющий перемещением крыльев, – спокойно, будто отрабатывал вводную, доложил второй пилот.
– Падение давления в основной гидросистеме, – подтвердил штурман-оператор.
– Продолжайте менять стреловидность левой консоли.
– Есть.
Видимо, какой-то из десяти тысяч стальных шариков, «заряженных» в боеголовку тяжелой зенитной управляемой ракеты, проник и перебил важные узлы или приводы механизма изменения стреловидности. Так маленький осколок, поражая тело солдата, перебивает тонкую ниточку нерва или пульсирующий кровеносный сосуд.
Самолет ощутимо вело влево, командиру корабля стоило большого труда удерживать тяжело поврежденную машину в воздухе. Вцепившись в ручку управления и работая педалями, он буквально держал многотонный сверхзвуковой стратегический ракетоносец на руках. Командиру изо всех сил помогал второй пилот, тоже «налегая на ручку».
Конечно, в такой ситуации все инструкции требовали одного: немедленно катапультироваться, покинуть находящийся в критическом состоянии самолет. Но летчикам было жаль покидать свой ракетоносец, служивший им верой и правдой. Для четырех человек экипажа это были не просто тонны дюраля, титана и электроники – это было живое существо со своим характером. Да и, кроме того, катапультироваться сейчас – это обречь на погибель плод труда сотен и тысяч конструкторов, рабочих, инженеров, создавших такое чудо техники. Да и в самом деле: остальные три двигателя тянут? Тянут. А то, что консоль застыла в промежуточном положении, так на то есть искусство летчика, чтобы компенсировать опасные моменты полета.
– Катапультируйтесь, Лебедь-1, я Сенеж, прием. Как поняли меня?
– Вас не слышу, сильные помехи. Повреждено радиосвязное оборудование. Иду на базу, – ответил командир стратегического сверхзвукового ракетоносца. А потом обратился к экипажу: – В общем, так, мужики, я решил машину сохранить. Пока идем домой, в Энгельс, перед посадкой я принудительно катапультирую экипаж и сам буду сажать машину.
– Командир, – повернул к нему лицо, закрытое кислородной маской, второй пилот. – Никуда мы от тебя не денемся. – Он чуточку помедлил: —…Мы же экипаж!
– Правак[47] прав, командир, – подвел итог спора штурман-оператор. – Считай, что он за всех нас все сказал.
– Хорошо. Вас понял, – улыбнулся под кислородной маской командир сверхзвукового стратегического ракетоносца. – Ну что ж, экипаж, идем домой!
* * *До авиабазы Энгельс подбитый ракетоносец сопровождало смешанное звено многоцелевых истребителей Су-27СМ и Су-30М. Ту-160 все так же уверенно держался в воздухе – сказался огромный запас прочности, заложенный в конструкцию этого мощного и универсального самолета. А с истребительным эскортом экипажу было спокойнее. Четверо летчиков поврежденной крылатой машины знали – их не оставили.
Как назло, небо в районе аэродрома закрыли облака, начался мелкий дождь. Изменение метеоусловий было не в пользу русских летчиков, но им было не привыкать преодолевать трудности. Тем более что стратегический ракетоносец Ту-160 был способен действовать в любых условиях.
Сейчас за полетом Ту-160 следили десятки диспетчеров и операторов управления воздушным движением. Его «вели» наземные и воздушные локаторы. Данные о маршруте сверхзвукового ракетоносца постоянно поступали на командные пункты и в штабы подразделений различных уровней. Планшетисты скрупулезно отмечали точки его нахождения, радисты постоянно давали пеленги и поддерживали радиосвязь с крылатым кораблем. О малейшем изменении ситуации сразу же докладывали лично Верховному главнокомандующему.
А на аэродромах уже раскручивали винты вертолеты поисково-спасательной службы, ребята-спасатели, способные отыскать и буквально «вытащить с того света» летчиков, ждали команды.
Выруливали из аэродромных гаражей мощные пожарные машины, у их пенных пушек и водометов стояли одетые в серебристые жаропрочные скафандры огнеборцы. Завывая сиренами, мчались к посадочной полосе реанимационные автомобили «Скорой помощи».
Их ждали, их не оставили.
– Лебедь-2, я 525-й, подходим к аэродрому, – вышел на связь командир истребительного прикрытия.
– Вас понял, – ответил командир Ту-160.
– Лебедь, будешь сажать?
– Да.
– Ясно. Удачи тебе. Лебедь, и – мягкой тебе посадки.
– Командир, подходим к аэродрому, – доложил первый штурман. – Прошли дальний привод. Подходим к БПРМ.[48]
– Понял, приготовиться к посадке, – коротко ответил командир корабля. По его лицу медленно ползли противные капли пота. Он изо всех сил удерживал тяжелый стратегический ракетоносец на курсе, парируя тенденцию к развороту. Второй пилот, как мог, помогал ему «держать машину». Командир переключился на частоту КДП: – Сенеж, прием. Я Лебедь-1, имею боевые повреждения в результате зенитного обстрела. Прошу аварийную посадку.
– Я Сенеж, вас понял. Посадку на запасную полосу разрешаю. Условия: ветер, левый бор, сорок градусов. Скорость ветра четыре и два метра в секунду. Полоса влажная.
– Вас понял, – ответил командир корабля. – Условия принял, к посадке готов. Экипаж?
– Ясно, командир, мы готовы, – ответил первый штурман. – Работай спокойно. Доворот влево пятнадцать, выходим на запасную полосу.
– Понял. Убираем газ. Второй пилот, выпустить механизацию крыла.
– Есть, выполняю, – правый летчик потянулся к панели управления механизацией мощных крыльев ракетоносца.
– Пробиваем облачность, командир.
– Выполняю, – летчик с заметным усилием отклонил от себя ручку управления.
Стратегический ракетоносец, до того идущий над облаками, опустил свой острый, чуть вздернутый нос и нырнул в облака. Остекление кабины Ту-160 заволокло серой мутью. Глянув на высотомер, командир потянул ручку управления. На приборной панели качнулась «птичка» авиагоризонта и пошла вниз. Ракетоносец вышел из облаков, оставив за собой клубящийся след потоков турбулентности, который быстро разбили ветер и дождь. Впереди показался обрез полосы. «Молодец штурман – точно рассчитал посадочный курс», – подумал командир корабля. А штурман в это время бесстрастным, лишенным каких-либо эмоций голосом считывал для летчиков метры высоты. Двести… Двести пятьдесят… Сто… Сто пятьдесят…
– Экипаж, посадка – на «брюхо». Проверить привязные ремни.
– Понял, выполняю.
Летчики потуже затянули ремни – удар о землю ожидался существенным.
– Командир, высота выравнивания!
– Понял! – ручку на себя.
Огромный сверхзвуковой ракетоносец несся уже в считаных метрах над землей. Чуть просев, он ударился фюзеляжем о мокрый гравий запасной посадочной полосы, предназначенной как раз для таких экстренных случаев. Фонтаны мелких камней брызнули во все стороны из-под стремительного тела огромного ракетоносца. Как ни пытались летчики снизить скорость, все же полностью ее погасить было просто невозможно. Ту-160 продолжал нестись вперед, взрывая тонны гравия и разбрасывая его во все стороны, словно волны.
– Парашюты!!!
Второй пилот воткнул гашетку выпуска тормозных парашютов. «Соцветия» оранжево-белых куполов выгнулись под скоростным напором, но все же погасили огромную инерцию могучего ракетоносца. Проскрежетав по камням еще немного, Ту-160 наконец-то остановился. Бешеная тряска и грохот, сопровождавшие отнюдь не мягкую посадку, утихли. Наступила звенящая, давящая ватой на уши тишина. Ту-160 лежал на гравийной запасной полосе, распластав необъятно-белые крылья с алыми звездами.
Но расслабляться было пока еще рано. В любую секунду огромный самолет мог взорваться от случайного замыкания электропроводки.
– Экипажу – покинуть самолет! – приказал по СПУ[49] командир ракетоносца. И сам, щелкнув замком привязных ремней, взялся за красную ручку аварийного сброса панели кабины.
