"Фантастика 2023-94". Компиляция. Книги 1-16 (СИ) - Ижевчанин Юрий

А в столице императора были сплошные разброд и шатания. Военачальники вместо того, чтобы стены оборонять и с варварами драться, друг с другом собачились, как голодные псы из-за гнилой кости. Назначил император Эолайоса коннетаблем и он живо порядок навёл. Семи смутьянам головы снёс, а остальные стали как шёлковые. Семь недель оборонял он столицу, но увидел император, что никто другой не пришёл на помощь и что всё равно город не удержать. И сказал он предку нашему: "Единственного из верных терять не хочу. Если Судьба повернётся, мы империю восстановим, даже если столица падёт, но полководец и его богатыри живы останутся. Знаю я, что хакан глуп и жаден. Поэтому вместо денег и драгоценностей дам тебе нечто денег ценнее: все главные рукописи, свитки и книги древлехранилища моего". Стал отказываться Эолайос, но император прикрикнул на него и издал указ, повелевающий ему немедленно удалиться. С удовольствием выпустил из города хакан единственных настоящих мужей, и лишь посмеялся над тем, чем император их вознаградил за службу: бумажками, глиняными табличками, бамбуковыми дощечками и пергаментами.

А поскольку император благословил Эолайоса и передал ему корону свою, потомки Основателя стали императорами нашей великой империи".

Вся семья царя посмеялась над первым переводом, после чего старшая царица Арлисса сказала:

— Теперь ясно, кого взять переводчиком с Южного среднего.

Не уточняя дальше, Атар велел вызвать сначала Кхана, а после него Ликта. Кхану он высказал своё благоволение и вручил десять золотых.

— Пиши своим красным слогом о местной истории, о нашей, обо всём, о чем хочешь. Я буду тебя вознаграждать за каждое удачное произведение. Только не называй их историями или хрониками, пусть они будут романами, повестями, сказками, балладами — да чем угодно подобным.

— И помни, что писать о наших людях стоит с осторожностью. Ведь, если приврёшь что-то, хотя бы и самое лучшее, о гражданине, другие над ним смеяться будут. А поскольку монаха нельзя вызвать на поединок, он вместе с друзьями просто хорошенько тебя отделает, — ехидно предупредила Арлисса.

Появившемуся затем Ликту царь заявил:

— Нам пора создать библиотеку, соответствующую славе и чести нашего царства. Назначаю тебя хранителем библиотеки. Ты проследишь, чтобы всё было в наилучшем порядке, и никому поблажки не дашь. Жалование тебе пока что положу десять золотых в месяц, и еда с царского стола. Будешь заодно переводить со Среднего южного, но переводы давай на просмотр мне, прежде чем помещать в библиотеку. Мои доверенные монахи их подредактируют и перепишут, а то твой почерк иметь на них позор.

Довольный Ликт поклонился и вышел.

Атар милостиво сказал послу:

— Сегодня я благодарен тебе: ты надоумил меня, что я не подумал о важнейшем для царства учреждении. И на стене библиотеки будет надпись, что начало ей положили древние книги и свитки, предоставленные для копирования и перевода Даналидом из Южной Империи.

Даналид понял, что настала пора уходить. Но он поразил Атара просьбой затянуть официальное представление:

— Царь, у меня есть несколько вариантов действий, и я должен осмотреться, чтобы не опозорить себя, Южную Империю и своего государя неуместными предложениями. Ситуация слишком сложная и важная, чтобы допускать такие глупые ошибки. Прошу твоего благоволения, дабы разрешить мне побыть месяц или немного больше на положении твоего гостя, прежде чем ты соизволишь дать мне официальную аудиенцию.

Атар улыбнулся и согласился: он предполагал увидеть прожжённого циника и взяткособирателя, но, против ожиданий, посол не произвёл неприятного впечатления при первой встрече.

Со своей стороны, Даналид получил самое приятное впечатление о царской семье. Прежде всего, он оценил взаимоотношения в треугольнике царь и две царицы. Он знал, что младшая жена — дочь агашского царя, а старшая — достаточно низкого происхождения. Но старшая, невысокая смугленькая златовласка с крепким телом, не очень худая, но и не полная, широкобёдрая, с лёгкими движениями и изысканным владением Древним языком, выглядела прирождённой властительницей. А младшая, белокожая, пухленькая, оказывала ей знаки искреннего уважения и не зря в некоторый момент назвала её "наставницей": даже Древним она владела, пожалуй, хуже всех в семье. Чувствовалось, что царь советуется прежде всего со старшей женой, а младшую при всём уважении к ней рассматривает как супругу в традиционной семье. Заодно можно было видеть отсутствие всякой ревности и соперничества между жёнами и между жёнами и детьми, хотя сын-наследник был от другой женщины. Установить такую обстановку взаимного уважения и взаимной поддержки в семье — важный признак незаурядного правителя, у которого есть чёткие принципы, железная воля и крепкие руки под прикрытием внешней мягкости и бархатных перчаток.

Честно говоря, первоначально Даналид планировал остановиться в Агаше, но теперь он решил сначала внимательнее изучить неожиданно возникшее царство необычного народа. Он нанял двух учителей старкского языка: монаха-старка и полиглота-переводчика из Древних. Он посещал народные собрания, заседания Сената и суды. Формально на народных собраниях и в Сенате запрещалось присутствовать посторонним, но для народных собраний было принято негражданам покупать места у окон соседних зданий и на их крышах. Заметив как-то Даналида в окне, царь передал ему через дежурных граждан приглашение во время собраний наблюдать за ними из окон царского дворца. А для Сената он сразу же выдал ему пропуск в "потайные" кельи сбоку сенатского здания, откуда можно было наблюдать за заседаниями.

Устройство государства было необычным. Довольно скоро посол понял, что это — демократия, о которой он читал в исторических трактатах, но не наблюдал на практике. Он вспомнил её анализ у Никколаса сына Маккавея и заметил совпадения вместе с различиями. Что демократия подходит молодому энергичному народу, живущему в окружении могучих врагов, отличающихся от него цивилизационно, и поэтому поневоле объединённому едиными целями и ценностями — здесь получило полное подтверждение. Даже нынешний лучший друг Агаш потенциально страшный враг и уж точно совершенно другая цивилизация. Но царь во главе демократии? Перебирая свои рукописи вместе с братом Ликтом, Даналид заметил фразу в "Народной монархии" Солинадаса, на которую раньше не обращал внимания: "В принципе, монархия прекрасно сочетается с прямой демократией на местах". И действительно, в описании демократий отмечалось, что все они разлагаются максимум за двести лет. Даналид разобрался в причинах этого. Избираемые вожди и магистраты начинают угождать народу и льстить ему, и народ становится тираном, который хуже любого человека-тирана. Или же демократия становится ширмой для прикрытия алчной, безудержной и безответственной олигархии, которая опять же хуже тирании. А положение монарха непререкаемо, он может не льстить народу и удерживать демократию от вырождения.

И второе отличие демократии в Лиговайе от примеров, описанных в исторических хрониках, нашёл Даналид. В принципе все знали, что права и обязанности должны соответствовать друг другу. Но во время одного из судебных процессов, связанного с нерадивым исполнением гражданином своих обязанностей, претор произнёс сентенцию, как нечто само собой разумеющееся:

— Права возникают как следствие обязанностей. Хочешь дополнительных прав — бери на себя и честно исполняй дополнительные обязанности. Не можешь или не хочешь исполнять обязанности — лишаешься даже тех прав, которые у тебя изначально были.

Даналид понимал, что в Агаше его ждут богатство и почести. Великий царь Ашинатогл осыплет его подарками, пожалует поместье — гораздо большее бывшего у соседушки. Но за малейшую провинность или ошибку можешь головы лишиться. А, если по спине твоей плетью пройдутся — можешь Судьбу благодарить. В Лиговайе же порядки хоть и не сладенькие и законы строгие, но всё будет решаться по законам.