Андрей Круз - Земля лишних: Исход. Новая жизнь. За други своя.
— Не вопрос, пусть приходит, — кивнул я, не отрываясь от списка доступных блюд. — Ты мне вот на какой вопрос ответь: подсовывание Джулии мне в постель — это чья инициатива? Твоя? Или Кати?
— В смысле? — подняла брови Светлана.
— Не делай такого лица: ты же знаешь, что, если мне что‑то неизвестно на сто процентов, я никогда не говорю об этом вслух, — сказал я, глядя ей в глаза. — Я случайно услышал разговор между Джулией и Катей.
— Это инициатива Кати, — ответила Светлана, ничуть не смутившись. — Но мне об этом известно.
— И зачем вам это надо?
— На всякий случай, страховка, — пожала она плечами.
— Дорогая, самая лучшая страховка в отношениях со мной — это мое доверие и хорошее отношение, — сказал я наставительным тоном.
— Да ну? — подняла она брови в притворном удивлении.
Тогда я отложил меню и заявил:
— Может быть, ты этого еще не заметила, но это так. Тебе даже следовало бы заметить, что наши с тобой отношения в последнее время стали ровными, хорошими и дружескими, я, если можно так выразиться, стал «поворачиваться спиной» к тебе, а ты все портишь.
— Катя сочла, что это было бы полезно — иметь такой маленький рычажок воздействия на тебя, — пожала она плечами. — На всякий случай.
Я вздохнул. Нет, этих двоих не исправишь, даже если их пороть каждый день с утра до вечера.
— У тебя своя голова на плечах, и ты распоряжаешься судьбой Кати, а не наоборот, — решил колыхнуть я прошлое. — Я понимаю, вдруг обретенная лесбийская любовь и все такое, чего раньше никогда не было, но не дай по этой причине Кате себя оседлать. Это первое. А второе — никогда не пытайся меня шантажировать, я заранее предупреждаю. Даже если бы я оказался в постели с Джулией и ты собиралась бы предъявить запись моей девушке, ты не добилась бы ничего. Лишь испортила бы мои с ней отношения и нажила себе смертного врага. И все. В этом мы разобрались?
— Будем так считать.
Ответила она таким спокойным тоном, как будто просила передать соль. Да, ее смутить трудно. Подошел официант, и я заказал ему карпаччо из телятины и салтимбоку «ала романа» на горячее. Светлана выбрала «цезарь» и телятину под соусом из голубого сыра. И ко всему этому мы попросили бутылку старосветского «бароло».
— Опять же, если ты заметила, до настоящего времени мне было даже приятно работать на тебя, и пока мы дружим, у тебя есть надежный союзник и помощник в Отделе, — продолжил я агитацию «за хорошее поведение в отношениях». — Причем тебя связывает со мной гораздо больше, чем с кем‑либо еще. Да‑да, и постель тоже, но, дорогая, мы еще вместе злоупотребляли твоим служебным положением в целях твоего личного обогащения. Разве такое общее знание не сближает?
Она хмыкнула и спросила задумчиво:
— Что‑то я не пойму, как правильно оценить твою последнюю ремарку.
— Как предложение не портить прекрасную дружбу, — ответил я, разведя руками.
— Хорошо, — кивнула она так, что ее светлая челка упала на глаза. — Считай, что предложение принято.
— Ну вот и славно. Тогда это тебе должно понравиться — прими как знак внимания.
Я достал из принесенного с собой пакета духи в подарочной упаковке, протянул ей. Она развязала бант, развернула упаковочную бумагу:
— «Маст де Картье». Слишком элегантный выбор для мужчины. — Она усмехнулась и спросила: — Кто помогал?
— Никто. Я в этом разбираюсь. Понюхай.
— И нюхать необязательно, я их обожаю. Ты угадал. Где купил?
— Это важно?
— Нет, я имею в виду, в какие «ворота» ты бегал?
— В Лондон.
— А, ну да. Ты говорил. Ты же жил там, верно?
— Верно.
— Спасибо. Нагнись ко мне.
Я перегнулся через стол, и она довольно крепко, но совсем не «интимно» поцеловала меня в губы.
— Это тебе вместо «спасибо», — прокомментировала она свой поступок. — Ладно, я тоже времени не теряла сегодня, направилась в банк лично. Встретилась с начальником Отдела частных состояний — им управляет некто Вальтер Штолль, в прошлом — управляющий одного из небольших, но очень старых австрийских банков, в котором держали свои денежки очень многие из тех, кто не любил демонстрировать миру, где их «три сольдо» зарыты. Он принял меня лично, с почетом и уважением, просьбе дать допуск к прошлым транзакциям Родмана не удивился. Позвал какого‑то парня, который должен был подобрать информацию для меня, и все было нормально. Тот начал было работать, как вдруг Штолль вернулся, сослался на какие‑то технические трудности, попросил подождать. Мне это не понравилось, но я согласилась: все же не моя епархия.
— И что дальше?
— Дальше мне позвонил не кто‑нибудь, а мой лучший друг Жак Гольдман. Был многословен, но вся суть речи свелась к тому, что он неподалеку и просит его дождаться. Возражать ему мне не по чину, поэтому я с радостью согласилась. Штолль был даже столь любезен, что выделил мне свой кабинет, а сам удалился.
— И?..
— И Гольдман приехал. Сначала он уже не столь вежливо поинтересовался, что мне понадобилось в финансовых делах Родмана. Ответ у меня был железобетонно аргументирован, сам понимаешь…
— Конечно, — вспомнил я свой собственный аргумент. — Если ловишь кого‑нибудь, то начинай с его финансов.
— Верно, — кивнула она. — Даже он не нашелся что ответить, тем более он сам хочет видеть Родмана мертвым больше всех. Тоже стоит задуматься, откуда такая жажда крови: для него не типично. В общем, он сразу спустил пар, стал мил, но настойчив. Все было как в старом еврейском анекдоте, про «Сему не надо нюхать. Сему надо учить».
— Ну так и предполагалось… — усмехнулся я.
— Именно, — согласилась она. — Так и здесь — Родмана надо убить, но не надо изучать его финансовые дела. Попросил не нарушать традиции сохранения абсолютной финансовой тайны в Отделе частных состояний — мол, это может так же плохо отразиться на работе банка, как в свое время взлом американцами баз данных швейцарских банков, потерявших две трети своей репутации после этого.
— Следует ли понимать, что в орденском банке хранятся не только деньги местных обитателей, но и тех, кто раньше расположен был хранить деньги в Швейцарии? — заинтересовался я.
— Так однозначно я бы утверждать не стала, но это возможно, — ответила Светлана. — Контакты между мирами на уровне властей Ордена гораздо теснее, чем мне казалось раньше. А если деньги с проблемами, вроде как от наркотиков, то здесь их держать оптимально: отделение Банка Ордена на Нью‑Хэвене отлично связано с банками старого мира.
— И что вышло с Гольдманом? — вопросом вернул я беседу в русло.
