Дмитрий Силлов - Тень якудзы
Он оторвал взгляд от пачки и уставился на Витька.
— А теперь давай начистоту, парень. Что с Дрыном?
— С кем? — не понял Витек.
— С Дрыном. Это ты у него деньги отобрал?
— Эти — деньги — я — заработал, — раздельно каждое слово повторил Витек. — И вернул тебе долг. А как я их заработал — это не твое дело.
Ноздри Афанасия начали раздуваться. Сейчас он совсем не был похож на деревенского увальня. На скамье сидел матерый уголовник, реально собирающийся «мочить» вконец оборзевшего «фраера».
Но «мочить фраера» ему не дали.
Стас положил тяжелую руку на плечо Афанасия.
— Остынь, братуха, — сказал он. — Как ни крути — а Виктор прав. Хошь по понятиям, хошь по жизни.
— Так он же…
— Итак, Виктор, — перебил Афанасия Стас. — Ты мое предложение обдумал?
— Это насчет работы? — мрачно поинтересовался Витек.
— Это насчет нее.
— А у меня есть выбор?
— Честно говоря, вряд ли, — хмыкнул Стас.
— Понятно. Ну, если подлянки свои прекратите — то можно попробовать.
Стас рассмеялся.
— Подлянки? Ты о чем это, Витя?
— Сами знаете о чем, — хмуро ответил Витек. — Что ни день — не ты, так твои мордовороты как лоха обуть пытаются.
— Так лох — он для того и существует, чтоб его обувать, — вкрадчиво сказал Стас. — Это своих обувать западло.
— Я теперь свой?
— Теперь да.
— А денег своим сколько платят?
— Две штуки в месяц для начала тебя устроят? Плюс премиальные. За особые задания.
— Две штуки чем? Долларами?
— Нет, керенками.
— Если долларами, то устроит. Правда, смотря чего делать надо.
— Для начала домой иди, — сказал Стас. — Отдохни, трахни там кого-нибудь, в кабак сходи — только не нажирайся. С завтрашнего дня у тебя начнется веселая жизнь. В десять ноль-ноль будь любезен быть здесь.
Витек не заставил себя долго упрашивать.
С шипением закрылись за ним бронированные створки.
Афанасий резко повернулся к Стасу.
— Не, ну теперь ты мне скажешь, на кой тебе сдался этот валенок? — резко спросил он.
На поясе Стаса зазвонил мобильник. Стас махнул рукой Афанасию — подожди, мол, — и щелкнул трубкой.
— Да, слушаю.
— Стас! — завопила трубка. — Это Длинный! Тут такое, блин!!!.. Не, ну такое!..
— Короче, — потребовал Стас.
— Ну, мы с Дрыном вчера начали…
— Подробности не по телефону.
— Ну, короче, все как ты сказал. Только, значит, вскрыли, так вылетает этот лох. Я в темноте не разобрал, но, по-моему, он Дрыну каким-то дрыном в лобешник засветил, аж треск пошел. Дрын с катушек — хлоп.
— Дрыну дрыном — это сильно. А ты?
— Ну это… он и меня приложил… так, что я еле-еле смог ноги сделать. А меня ментовской патруль через квартал тормознул — куда бежишь, зачем бежишь. Короче, пока они там все про меня выяснили, я всю ночь в обезьяннике просидел. Только откинулся — и сразу тебе звонить. Стас, это… слушай, по ходу, лох Дрына вглухую сделал — у него башка в натуре как арбуз затрещала…
Стас не дослушал возбужденные вопли, доносящиеся из трубки, и медленно задвинул назад крышку мобильника.
— Что-то типа этого я и ожидал, — задумчиво произнес он. — А вот тебе и ответ, Афоня, на все твои вопросы. Лох-то наш за неделю пятерых человек завалил. Такой лох — он дорогого стоит.
— Это точно, — сказал Афанасий. — Только что ж это получается? Он Дрына грохнул и мне же вернул мои бабки, которые я Дрыну дал за то, чтоб он мою тачку дернул и мне пригнал? У меня ж клиент заряжен, который за мое точило с ходу двадцатку грина дает! А я, выходит, твоему Вите его за восемь продал?
Стас развел руками.
— Теперь уж ничего не попишешь. Твоя была идея. Бывает.
Афанасий рассвирепел.
— Да я ж еще своим гаишникам триста грин за спектакль отстегнул! Да я его…! Да он мне…!
— Погоди, Афоня, охолони.
Стас похлопал Афанасия по загривку, словно хозяин брыкающегося коня.
— Ты ж все бабла влегкую срубить хочешь…
— А кто этого не хочет? — окрысился Афанасий. — Ты что ли не хочешь?
Стас рассмеялся.
— Ежели хочется бабла легкого да чтоб по жизни сидеть в тепле и ни фига не делать, для этого много учиться надо. Фидлера с Кортасаром читать, слова умные учить, типа там — симулякр или, скажем, дискурсы легитимации…
— Не, такой фени мне не освоить, — покачал головой Афанасий.
— Понятно. Тогда, выходит, книжки писать — это не твое. А то подумай. За книжки с симулякрами иные писатели в столице за раз по сотке косарей грина отхватывают.
— Да ну?! Не звездишь?
— Скажем, век воли не видать тебя устроит?
— Ну, блин…
— Но если с книжками никак, можно проще, — сказал Стас. — Тогда ребенка роди.
— Чего? — выпучил глаза Афанасий. — Ты чо, в натуре…
— А ты меня, Афоня, натурой не пугай, — спокойно глядя в глаза собеседнику, сказал Стас. — Я этого добра много бачив. К тому же, ты не догнал. Вот Арнольд Шварценеггер — он когда знаменитым стал?
— Когда? — спросил уже ничего не понимающий Афанасий.
— Не тогда, когда Терминатора с Конаном сыграл, а когда на экране сначала девственником стал, а потом ребенка родил. В Штатах эта тема в принципе приветствуется. Когда мужик вместо бабы шарашит и помаленьку в нее превращается. А ты не теряйся и скопируй тему. Мышц тебе не занимать, и челюстью ты на Шварца схожий. Роди спиногрыза в натуре. За это дело мужику там сразу премия выписывается. Миллион долларов. Чарли Чаплин, покойник, завещал. А там, глядишь, тоже губернатором какого-нибудь штата сделаешься.
— Угу, — хмыкнул Афанасий. — Ты меня сначала на ПМЖ в Штаты определи, а там я тебе хошь ребенка, хошь сразу Мерлин Монро детородного возраста организую.
— Из ребра?
— Чо?
— Через плечо и на охоту. Мерилин Монро из ребра организуешь?
Афанасий самодовольно хмыкнул.
— Будь я ихним гражданином, я б и баб и бабки не только из ребер — из воздуха делал. Да мне бы и гринкарты хватило.
— Ну, ты прям Гудини…
Афанасий резко подался вперед.
— То есть ты понял то, что сейчас прогнал? — свистящим шепотом прошипел он. Рукоять охотничьего ножа словно невзначай высунулась из-под полы его куртки.
— В смысле? — неподдельно удивился Стас. — Фокусников не любишь?
Афанасий наморщил лоб.
— Каких таких фокусников?
— Гарри Гудини был известным американским иллюзионистом.
Стас почесал в затылке.
— Точно?
— Ну да. А в чем проблема?
— Вот черт, — почесал затылок Афанасий. — Это я попутался маленько. Не догнал, что ты не при делах. У нас в зоне гудини машек называли.
