Красным по белому (СИ) - Костин Константин Александрович
«Карл Фабер» он же Джонни Дженкинс (настоящий)
1
Джонни приходилось в своей жизни сталкиваться со многими пугающими вещами. В конце концов, человек, который проводит большую часть времени, играя в кости, да еще и пытаясь подправить удачу в свою пользу путем использования неких приспособлений, по какой-то нелепой причине именуемых мошенническими, такой человек рано или поздно столкнется с теми, кто окажется недоволен его игрой и выкажет это самое недовольство не самыми приятными способами. Джонни приходилось и ощущать на своей шее холод острого ножа, и прятаться от револьверных пуль за перевернутым столом, и убегать от картечных залпов ружбайки разъяренного фермера… впрочем, в последнем оказалась виновата не игра, а дочурка того самого фермера, почему-то решившая, что ночь, проведенная на соломе к обоюдному удовольствию, является поводом для замужества…
В общем, сталкиваться с угрозой собственной драгоценной жизни Джонни уже приходилось. Но никогда, никогда ему не было так страшно, как сегодня. Просто потому, что он не понимал — что происходит.
А, между тем, воздуха в легких оставалось все меньше и меньше.
Юноша забился, но веревки, которыми он был привязан к стулу, оказались слишком прочными, узлы — надежными, а сам стул, кажется, и вовсе прибит к полу длинными коваными гвоздями.
Не вырваться…
Не вырваться…
Но тут — о, счастье! — узкий кожаный ремешок соскользнул с его шеи и Джонни с сиплым хрипом принялся втягивать в себя воздух дешевого гостиничного номера, пахнущий застарелым потом и клопами, но такой живительный! Кричать Дженкинс не стал, памятуя о том, что предыдущая попытка закричать как раз и закончилась ремешком на горле.
— Кто… вы… — просипел он, — Что… вам… надо…?
— Ответы, — произнес голос за спиной. Бесцветный, безразличный, каким, наверное, мог бы заговорить некий бездушный механизм, случись какому-нибудь безумному ученому изобрести такую жуткую говорящую штуку. Этот голос… он находился в таком дичайшем несоответствии с ПРЕЖНИМ голосом, пригласившим Джонни в этот, будь он трижды проклят, номер, и уж тем более — с внешностью, не вызывавшей абсолютно никаких мыслей об опасности, что при одних звуках этого голоса неудачливый игрок почувствовал, как по спине побежали ручейки пота.
— Какие… ответы?
— Правдивые. Карл Фабер.
— Я просто купил эти документы! Я не Кард Фабер!
— Я знаю, — прошелестел голос, — Где Карл Фабер?
— Я не знаю! Не знаю!
— У кого ты купил его документы?
— У него! Парнишка, лет восемнадцати, крепкий, спокойный, говорит по-брумосски не хуже меня, одет…
— Зачем он продал тебе свои документы?
— Мы обменялись! Мы просто обменялись! Мне нужно было скрыться от ребят Каттинга, а он… Он от вас прятался, да?
— Вы обменялись документами, — голос проигнорировал вопрос, — Значит, теперь Карл Фабер — это Джон Дженкинс?
— Да! Да!
— Куда он отправился потом?
— Я не знаю! Честно!
В этот момент Джонни вдруг пришло в голову, что чудовище, заманившее его в этот номер, привязавшее к стулу и душившее кожаным шнурком — уже получило ответы на все интересующие его вопросы.
— Погодит… хххх!
Ремешок снова сдавил горло юноши, но в этот раз никто и не подумал его ослабить. Стальные, необычайно сильные руки держали его, пока конвульсии, чуть не вырвавшие из досок пола десятидюймовые гвозди, которыми был прибит стул, не затихли и один невезучий игрок не повис на удерживавших его веревках.
Тонкие пальцы коснулись сонной артерии на шее.
Мертв.
Отлично.
Сотник Йохан ставший Карлом Фабером, превратился в Джонни Дженкинса.
Это — след.
Личность, известная в Белых Землях, как Душитель, вышла из номера и зашагала по коридору. Прочь из гостиницы, туда, где можно найти Йохана.
Он не спрячется.
Нет.
Трансморания
Никозия. Форт-Людериц
17 число месяца Короля 1855 года
Вольф
1
— Уходите прочь!
Больше ничего другого, кроме как кричать, чернокожей девушке и не оставалось: широкоплечий здоровяк, с огненно-рыжими волосами, перекрыл выход из узкого промежутка между домами, так что убежать не получится. А второй выход зарос колючими кактусами, так что вырваться из этой ловушки не получится.
Зачем, ну зачем она вышла из дома так поздно?
Нет, конечно, в Никозии многие предпочитают пересидеть дома удушливую дневную жару, начиная свою жизнь ближе к вечеру… Но сейчас-то и вовсе ночь! Кого сейчас можно встретить на улице? Правильно — никого. Кроме медленно, как гиена к сломавшей ногу антилопе, приближающегося к ней громилы. Да глупенькой девчонки, решившей прогуляться!
— Не подходите!
Девушка не знала, что ее ждет, но могла предположить, что ничего хорошего. Мрачные здоровяки крайне редко подходят ночью к девушкам, чтобы подарить им коробку сладостей. Тем более что она слышала про этого рыжего. Это — подручный одного белого доктора, прибывшего в город откуда-то с севера, доктора, пугающего одним своим видом. А уж если вспомнить, что про него рассказывали…
— Помогите!
— Отойди от нее.
Не может быть. Среди тех, кого можно встретить в ночных закоулках города, оказался человек, который вступится за девушку?
Рыжий все так же неторопливо развернулся, чернокожая девушка увидела своего «спасителя»… И поникла. Ну да, не могло же ей настолько повезти…
Белый. Мальчишка, возраста самой девушки, то есть лет восемнадцати, от силы. Худощавый, по размерам — буквально половина от рыжего, так что в драке у него нет никаких шансов. А мальчишка еще и стоит так хладнокровно, видимо, просто этого не понимает. Лицо прячется в тени, только глаза чуть поблескивают при свете Большой Луны.
— Опять ты? — прошипел рыжий. Ну, прекрасно. Они еще и знакомы…
— Уходи по-хорошему или тебя унесут по-плохому.
— Не мешай мне, мальчишка, у меня приказ доктора, — широкоплечий шагнул вперед…
Вот это да!
Несмотря на опасную ситуацию, в которой она оказалась, девушка невольно восхитилась: вот буквально только что юноша стоял в расслабленной позе, опустив руки… Буквально мгновенье — и вот уже в руке зажат револьвер, нацеленный в лицо рыжему.
— Еще одно движение — и твоему доктору придется собирать твои мозги в уличной пыли.
Рыжий, явно дернувшийся за оружием — и не успевший! — замер. Медленно, очень медленно развел руки в стороны.
— Ты пожалеешь, — произнес он. Уже не шипя от злости, спокойным, уверенным голосом человека, который знает, о чем говорит.
Кач-чана, мысленно выругалась девушка, тут же коротко попросив прощения у бога белых людей за то, что упомянула болотного черта. Точно, ведь говорили же, что тот страшный доктор — добрый знакомый самого губернатора. И если доктор обвинит мальчика, что тот напал на его помощника, когда он мирно прогуливался по улице… Бедный мальчик.
«Бедный мальчик», тем временем, даже не подумав испугаться слов рыжего, отошел чуть в сторону, освобождая выход из заулка:
— Уходи, пока я не пожалел о том, что ты еще жив.
Девушка бросилась вперед, чтобы выбраться, наконец, из этого проулка, ставшего для нее ловушкой… И остановилась. Подождите… А ведь она знает этого юношу…
— Я вас знаю. Это вы сегодня утром искали своего друга и гостиницу!
Юноша, провожавший взглядом медленно уходящего по улице рыжего, повернулся к ней лицом. И его глаза чуть расширились:
— Намиси?
Девушка по имени Намиси сглотнула, чувствуя, как неожиданно пересохло ее горло. Он запомнил ее имя…
2
— Ну вот, — лениво прокомментировал Пильц с кровати, когда Вольф влетел в номер, таща за собой чернокожую девушку-шварцку, — обо мне, естественно, никто не подумал. Ну конечно, мне ведь не нужна женщина, я должен завидовать своему товарищу…
