Мировая жила (СИ) - Парсиев Дмитрий "Дым Пар"
- Во-от, коллеги, - важно заключил Аким, - Первый удачный боевой пуск класса «земля-воздух» совершили тоже мы.
Глава 16. Вторжение
- Казна пуста, князь, а мне еще к зиме амбары заполнять, - сразу и решительно заявил, усаживаясь за стол, Иван Егорович, первый советник и личный княжеский писарь.
- Ладно тебе, Егорыч, этот год урожайный будет, - Верес и сам знал, что на строительство Северграда и водных караванных путей уходят все свободные средства, - Возьмем налог продовольствием. Мужику так даже проще.
- Так верфи, причалы, склады – все недостроено. Задумок у нас громадье, а денег – шиш.
- Северградская крепость в основном отстроена, а верфи… обождут пока верфи, - отмахнулся князь, - После мертвого нашествия континент еще годы будет в себя приходить. Когда там торговля оживет… когда наши пути востребованы станут… достроиться успеем. Ну? Так что у нас с казной?
- Все доходы пока на бумаге только, - пожаловался Иван Егорович, - Жителей средиземья и прочих беженцев забесплатно по рекам катаем, возвращаем, так сказать, на покинутую родину. От мертвяков они разбежались по всему миру, а про обратный путь тогда никто не думал…
- Ну. С беженцев плату брать – грех. Да и что взять с них? Ничего, раньше вернутся по домам, - раньше быт наладят, - князь немного помолчал, что-то обдумывая, - С нашим Платежным Строем как дело обстоит?
- С «ПлаСта» нашего доходы тоже сильно упали. Тут как и с торговыми караванами. Пользоваться все горазды, а платить некому. Азум-хан как и обещал, передал нам все права на свои вышки, но на его землях такая разруха… мы благотворительством только и занимаемся…
- Ну да, Егорыч, я сам хану обещал, что три года за денежные переводы с него процент брать не буду. Но ведь, еще остается средиземье…
- А на средиземье, князь, царь Тайгар решил наложить лапу свою загребущую.
- Даже так? – Верес усмехнулся, - Как Азум ослаб, Тайгар решил, что противника достойного у него больше нет?
- Именно, - подтвердил советник, - От нашествия мертвых Тайгар, считай, и не пострадал почти. Дошел слушок до меня, что хочет он объявить единоличный протекторат над средиземьем.
- Понимаю, - Верес новости не удивился, - Как опасность миновала, про наш союзный договор царь Тайгар уже и не вспоминает.
- Не вспоминает и не собирается. Напротив, начал воду мутить, настраивает против нас знаменных правителей… мол, князь Верес чрезмерно в силу вошел… мол пора его придержать… мол надо ввести ограничительные меры, иным словом - санкции…
- Санкции, значит! - князь даже хлопнул ладошкой по коленке и издал какой-то крякающий звук, - Не удержал Тайгар свою жадность в узде. Все средиземье под себя подмять – это такой кус потащить, что можно и надорваться…
- Надорвется ли - нет, а связи со средиземьем нету уже двое суток, - наябедничал Иван Егорович, - Ссылаются на какие-то неполадки, только знаем мы их неполадки… они с головой бывают чаще чем с приборами…
Осторожный стук в дверь прервал рассуждения Ивана Егоровича, и в дверном проеме, робея, показался десятник стражи.
- Прошу извинить, князь… говорит дело безотлагательное… говорит, ждать не может…
- Кто не может? – не понял Верес.
- Так царь Тайгар на связь вышел. Тебя, князь, требует срочно, мол вынь да положь…
- Ну ладно уж, давай, тащи переговорный прибор, - распорядился князь и, повернувшись к Ивану Егоровичу, добавил негромко, - Ишь ты. Легок на помине. Не иначе Тайгара нужда приперла, коли даже связь так внезапно наладилась.
Пока вносили и «засветляли» прибор, пока проявлялось изображение озабоченного и даже растерянного лица царя всех тигров Тайгара, Иван Егорович успел поворчать, что пора бы уже князю установить в покои личное переговорное устройство, чтобы, значит, не таскать каждый раз его из горницы, но, как только заговорил царь Тайгар, забота о княжеском удобстве из его головы тут же вылетела напрочь.
Костяной принц Ольхе не соврал. Вторжение действительно уже началось. В то раннее утро, когда вместе с Васиной десяткой она под всеми парусами улепетывала на захваченной яхте подальше от имперского континента, к узкой горловине залива, соединяющего океан со срединным морем, подошла невиданная по числу кораблей эскадра.
Считалось, что две крепости-близнецы, стоящие по обоим берегам в самой узкой части залива, способны не пустить в средиземное море любого нежелательного чужака. Их огромные камнеметы перекрестно простреливали водный проход и могли отправить на дно любой корабль один выстрелом. Это, не считая катапульт, баллист, и других механизмов, способных пробить, поджечь, переломать мачты и одним своим грозным видом отбить малейшее желание супостата на вторжение.
А потому, когда идущие бок о бок два головных корабля эскадры, чуток не дойдя до долетного расстояния выстрела самого дальнобойного крепостного камнемета, бросили якоря и начали корпусный разворот, обеспокоившие было защитники выдохнули, расслабились и самодовольно заухмылялись в усы. Какая бы по численности эскадра не шла, а оценив поражающую мощь береговых крепостей, даже дурак нахрапом не сунется и от задумок своих дурных откажется враз.
Вот только они ошибались. Костяной принц готовил свое вторжение не один год, да что там, план захвата северного континента вынашивал не одно тысячелетие. И на что способны защитники среднего моря едва ли знал хуже их самих. А маневр флагманских кораблей преследовал одну простую цель, - развернуться к крепостям бортовыми пушками и обрушить на них свою собственную огневую мощь.
Вслед за флагманами и другие корабли выстраивались в одну линию, повторяли маневр, поворачиваясь бортом к крепостям и открывали огонь. Грохот от выстрелов поднялся такой, что кружившие неподалеку чайки замертво попадали в море. Крепости разваливались на глазах. Не в силах оказать хоть какое-то сопротивление, дальность механических примитивных орудий существенно уступала корабельным пушкам, защитники в ужасе бестолково метались и гибли от выстрелов и падающих кусками на их головы разрушенных стен.
Командор эскадры стоял на капитанском мостике самого большого корабля. Он смотрел в подзорную трубу, как погибают опорные крепости средиземья. Временами командор отвлекался от наблюдения и, сдерживая зевок, тянулся к стоящей на трехногом столике чаше с виноградом. Закидывал в рот освежающую ягоду, разжевывал, сплевывая косточки за борт, и снова приникал глазом к вделанному в трубку нифрильному кругляшу.
Наконец, посчитав степень разрушения достаточным, командор отдал в переговорное устройство короткий приказ. Боевые десантные дирижабли пошли на сближение с берегом. Кто уцелел за завалами после пушечного обстрела, были добиты сброшенными бомбами. Пыль еще не успела осесть от взрывов, а по свешенным с дирижаблей веревкам уже спускались штурмовые отряды. Оказывать им сопротивление было больше некому. Крепости пали.
Командор мысленным приказом развернул над левым запястьем нифрильно-зеленый экран личной «имперки» и, мазнув взглядом по хронометру, с удовлетворением кивнул, полный разгром и захват крепостей занял чуть более часа. Эскадра беспрепятственно вошла в среднее море. Немного позже посланный на перехват военный средиземный флот был потоплен походя, как это говорят, не сбиваясь с походного шага. После этого никаких попыток остановить триумфальное шествие эскадры власти средиземья уже не предпринимали.
И когда к вечеру того же дня эскадра подошла к Ойсбургу, крупнейшему городу и порту средиземья, ей навстречу была отправлена одна единственная яхта с развевающимся над мачтой белым флагом. Единственную яхту отправили с единственной целью – довести до сведения эскадренного командора о полной и безоговорочной капитуляции.
Когда Костяной принц обещал Ольхе, что захват средиземья не займет много времени, то и здесь не соврал. Не успел к следующему рассвету трижды прокричать утренний петух, как над ратушей Ойсбурга взвился имперский флаг со стилизованно прорисованным на нем глазом.
