Александр Соловьёв - Нашествие хронокеров
– Не… на… вижу…
Окончательно проваливаясь в пустоту, успеваю нажать на спусковой крючок…
Прежде, чем вернулось сознание, я увидел сон.
Я шагал по страницам развернутой книги.
Каждая страница была временным пластом.
На шее висел огнемет – такой, каким я себе его представлял: серебристый, с расширенным на конце стволом, шлангом и баком горючего за спиной.
Время от времени из страниц, извиваясь, выпрыгивали зеленые насекомые. Я нажимал на курок, и из ствола вырывался сноп огня.
Страницы книги были несгораемыми. Зато насекомые тотчас вспыхивали, превращаясь в черные скелетики, и падали вниз.
Когда насекомых стало меньше, я громко прокричал: «Миг номер четыреста шестьдесят четыре!» – и невидимая рука мгновенно перевернула страницы.
Тут же я очутился на просторной площади. Огнемет исчез. Мне стало легко, и я побежал.
Впереди виднелись дома – высокие, старинные, сталинские постройки с новыми пластиковыми окнами. На бегу я присматривался: нет ли разрушений. Но дома были целы, они поблескивали чистым стеклом в лучах закатного солнца.
Я вспомнил: кто-то ждет меня в одной из квартир розового дома с фронтоном, украшенным лепкой. Я бежал и смотрел на эту лепку, изображающую завитушки лент и экзотические фрукты.
Подбегая к дому, закричал:
– Квартира! Прыжок! – Во сне мне был понятен сакральный смысл моих слов.
В следующее мгновение, я догадался, что это сон, но не пробудился, а оказался в квартире.
Стоя у окна и ожидая, что кто-то должен войти в комнату, я понял, что сейчас мне, все-таки, придется проснуться.
– Ну же! – взмолился я, чувствуя, что веки разлипаются.
– Если это не сон, то ты можешь уйти, – сказал кто-то.
– Не понимаю!.. – крикнул я и открыл глаза.
Ярко светило солнце.
Я лежал на асфальте, усыпанном золотистым песком. Повсюду валялись пустые магазины и отработанные гильзы.
Упершись рукой в песок, я сел, огляделся. Позади, шагах в двадцати, открытая дверь. Справа – стена. Расстрелянные туши хронокеров исчезли.
Я крикнул во весь голос, и эхо разнеслось между домов.
Двигаться не хотелось. Перед глазами вспыхивали и гасли звезды, в голове пульсировало. Кажется, сотрясение мозга. Нужен длительный отдых.
Поняв, что сидеть на холодном асфальте больше нельзя, я встал, сбросил пулемет и сумки с патронами и, с трудом волоча ноги, поковылял к двери.
В голове происходили невообразимые процессы, тело тряслось от холода и адреналина, немытая, истерзанная кожа кричала о боли, и все это не дало бы уснуть ни на секунду, но мне нужен отдых.
Я пересек помещения офиса, вышел из здания и оказался на тротуаре.
Вид разрушенных домов вызвал во мне рефлекс наркотической зависимости, и я даже зашагал было к стене, на которой различил два четких свежих пятна.
Невероятного усилия воли мне стоило заставить себя остановиться.
Это от меня не уйдет, сказал я себе. Сейчас надо вернуть силы, иначе организм может не выдержать.
Я вышел на середину дороги. Невдалеке, зарывшись носом в песок, стояла разбитая «бентли». Я приблизился к ней, внимательно осматривая прилегающую территорию.
Где-то там, в нескольких десятках метров от машины, ночью лежала сбитая тля. Из прорванного покрова истекала жижа. Ничего такого, разумеется, уже не было.
Я вспомнил, как Руслан хвастался, что камнем пробил покров тли. Вранье. Ночью, лежа около машины, я рассмотрел в свете фар толщину покрова. Удар камнем насекомое даже не почувствовало бы.
Я грохнулся на сидение, завел машину, отъехал назад, вырулил на дорогу и поехал в казарму.
По пути заехал в аптеку, разыскал упаковку нитразепама, пробежал взглядом инструкцию и тут же проглотил три таблетки. Затем набрал в пакет обезболивающих и антисептиков.
Приехав, я напился воды, затолкал в себя немного холодной пищи и повалился спать.
Когда проснулся, было темно.
Поднявшись с кровати, начал рыться в вещах, принесенных раньше: они валялись повсюду. Я пытался отыскать фонарик или спички, чтобы осветить часы, но так ничего и не нашел.
Тогда я вновь лег на кровать, укутался в одеяло и скоро опять провалился в сон.
Когда в следующий раз я открыл глаза, в окно светило яркое солнце.
Я повернулся набок и лежал еще минут пятнадцать, прислушиваясь к телесным ощущениям и собираясь с мыслями.
Ну, и что теперь?
Набраться сил, залечить раны, отъесться… А потом?
Драться дальше? Осваивать новые виды оружия? Повторить это безумие еще раз?..
Или, может, дезертировать и двинуть на юг, на необитаемые земли? Поселиться в какой-нибудь трехэтажной вилле на берегу моря и жить там в свое удовольствие.
Нет, пожалуй, отступление не для меня. И дело не в каком-то особом героическом устройстве моей натуры. Просто, лучше уж проведу остаток дней здесь, в сражениях, чем подохну от одиночества и хандры где-нибудь на юге.
Так с чего же начать?
Стоит ли снова тратить дни и недели на странствия по временным коридорам ради того, чтобы однажды, прорвавшись в миг первопричины, подвергнуть себя смертельной опасности, грохнуть еще несколько тварей и затем удрать?
Глупо все это. Многотысячная армия гигантских тлей и я – несопоставимы друг с другом по силам. Сейчас искать с ними встречи просто бессмысленно. В одиночку мне их никак не победить. Если мне каким-то образом и удастся использовать боевые машины, все равно я потерплю поражение.
Насекомые сильны даже в своем убежище. И, вне всякого сомнения, разумны. Хоть они и не торопятся продемонстрировать силу своего ума. Впрочем, объяснить это не так уж трудно. Реакции пришельцев замедленны по понятной причине: они не привыкли встречать отпор. Но все же моя предприимчивость заставила их зашевелиться. А это значит, что в следующий раз, когда я окажусь на территории мига первопричины, пришельцы будут ждать меня во всеоружии.
В таком случае к чему я должен сейчас стремиться?
Пробиваться к Большому Человечеству, чтобы, выйдя к кольцу окружения с поднятыми руками, тут же отправиться на обследование? Но теперь у меня даже хроновизора нет под руками, чтобы я хоть какими-то фактами мог подтвердить свои слова.
А может, проникнуть в слабозаселенные пласты и там все же попробовать сколотить отряд ополченцев, вооружить их до зубов и в бой?
Только смогу ли я стать их лидером? Что я понимаю в стратегии и тактике? Как мне использовать приобретенный опыт войны?
Я потянулся, зевнул и сел на кровати.
Так или иначе, последний вариант был самым разумным.
Весь день я потратил на приведение себя в чувства. Для этого пришлось съездить в «Русскую баню» и сменить гардероб.
В течение дня я несколько раз решительно пресекал попытки махнуть на все рукой и отправиться на развалины.
Чтобы отвлечь себя от тяги к временным переходам, я занялся шопингом.
Для начала поменял разбитую «бентли». Мне жутко повезло. В автосалоне в районе станции метро «Третьяковская» я нашел «тойоту-тундру» – такую же, как та, которая у меня была раньше, только серебристо-зеленую.
Я загрузил в платформу десять пятилитровых бадеек с водой, набрал разных соков, консервированных фруктов, цукатов, орехов и шоколада. Туда же я положил несколько бутылок очень дорогого красного вина, несколько банок всяких соусов и приправ. Все это нужно было для того, чтобы возбудить в себе аппетит. Я считал это важным для своей реабилитации и мысленно составлял меню и режим питания.
В хозяйственном корпусе я раздобыл портативную газовую печку, сварил суп, разогрел тушенку, приготовил кофе.
Теперь мой рабочий день будет разбит на две части, и я стану строго соблюдать время обеда. Также надо ограничить количество ежедневных временных переходов, скажем до двухсот: сотня до обеда и сотня – после.
Разобравшись с продуктами, я вывез из спального помещения лишние вещи и навел порядок.
После этого приволок два аккумулятора, провода, лампы и оборудовал освещение над кроватью и в коридоре.
У входа в казарму были разбиты большие клумбы. Я привез десятка три фонариков, работающих от солнечных батарей, и воткнул их в землю.
Закончив работу около четырех дня, улегся на кровать и попытался погрузиться в чтение детектива, прихваченного в книжной лавке. Но, не одолев и страницы, задремал.
На следующий день я почувствовал себя заметно лучше. Немного побаливала голова, но после тех сотрясений, которые я получил в битвах с хронокерами, этот симптом можно было расценивать исключительно как признак благополучного исхода.
Я сходил в умывальную. Почистил зубы и даже причесался. Если не считать едва заметных кругов под глазами и того, что последний месяц я потерял несколько килограммов, отчего черты лица болезненно заострились, то вид у меня был вполне божеский. Царапины на подбородке скрывала борода. Ссадины на коленях и локтях присохли, и трение одежды в этих местах не беспокоило.
Позавтракав, я вышел на улицу и сел в пикап.
С этой минуты началась моя размеренная жизнь в условиях крушения цивилизации.
