Александр Соловьёв - Нашествие хронокеров
Обернувшись, я ничего не увидел. Фонарик пропал.
Дернув рычаг, я рванул вправо, обогнул сбитого хронокера и помчался вперед, но дорога начала сужаться, кругом были завалы, я свернул вбок, надеясь, что можно выскочить на тротуар или в арку между домами, и тут же увяз в песке.
Наступила тишина, и в ней отчетливо прозвучал нарастающий гул.
Я выхватил из сумки магазин, присоединил его к пулемету и, выскочив из машины, пустил три очереди на звук. Снова ринулся в машину, присоединил следующий магазин и, выпрямившись, вслушался.
Гул – правда, теперь более разобщенный – приближался со всех сторон. Выждав несколько секунд, я выстрелил снова. Где-то недалеко, метрах в пятнадцати, на дорогу тяжело упало гигантское тело.
В мгновение я расстрелял остаток патронов, снова перезарядил пулемет и, перекинув ремень сумки через голову, бросился бежать – прямо через кучу песка.
Забравшись наверх, почувствовал спиной, что вот-вот одна из тварей ударит меня, и прыгнул вперед.
Прыжок меня спас, хоть и оказался не совсем удачным: скатившись с кучи, я ударился плечом обо что-то металлическое. Тут же вскочил на ноги, попытался снова стрелять, но рука не подчинилась. Прислушиваясь к шуму атакующих насекомых, я снял левой рукой пулемет и направил его в темноту. Выпалив наугад, я побежал, стараясь не налететь на фонарный столб.
На бегу я попытался двигать плечом. Похоже, оно было цело, но рука казалась ватной.
Продолжая бежать, я отвел левую руку и выстрелил.
Еще одна туша ухнула поблизости.
Надо было перезарядить пулемет. Я упал на колени и, пользуясь одной левой, стал производить перезарядку.
Где-то неподалеку, потеряв координацию, приземлились еще пару насекомых.
Затем наступила тишина.
Напрягая слух, я пытался присоединить магазин, но рука дрожала, и я не попадал в гнездо.
Вдруг ощущение какой-то неизбежности нахлынуло на меня.
Не может мне столько везти, черт побери…
Перед глазами предстал зловещий лик хронокера. Мертвые губы искривились в безобразной ухмылке, а из глаз поплыли протуберанцы.
– Сгинь, засранец, – прошипел я и завертел головой, высматривая убежище, но увидел лишь светлое пятно холма у стены и саму стену – черную и голую.
Наконец раздался щелчок: магазин стал на место.
Я осторожно поднялся и стал перебираться через кучу. Забравшись наверх, я грохнулся на спину и съехал вниз.
Справа, сразу же над потолком первого этажа, зияло небо. Дальше стена уцелела. Я добежал до третьего подъезда и заскочил внутрь.
Здесь было совершенно темно. Я не мог понять, жилой ли это дом или офисное здание.
Немного постоял, пытаясь отдышаться, и стал ходить, натыкаясь на какие-то предметы: стойки, перила, столы.
Наконец нащупал стеклянную дверь и вошел в помещение, пол которого был устлан толстым ковровым покрытием.
Перевернув стул, я наткнулся какой-то шкаф и решил остановиться.
Поставил стул на место, сел на него. Скинул с себя пулемет, стащил сумки, положил все на пол. Посидел неподвижно несколько минут, а затем и сам спустился на пол и, улегшись на ковре, замер. Рукой нащупал пулемет, приложил указательный палец к пусковому крючку.
Долго лежал, превратившись в слух, готовый в любую секунду вскочить и отстреливаться, но доносившиеся звуки были слишком далеко.
Разглядев окно, завешенное жалюзи, я наблюдал, как небо в просвете между пластинками медленно развидняется.
Я был уверен, что не засну, и не заметил, как забылся.
10
Выйдя из глубокого забытья, я посмотрел на часы. Восемь сорок две.
Попытался подняться, и сразу несколько мест на теле отозвались болью. Я невольно застонал.
Хотелось пить.
С трудом усевшись, осмотрелся. Огромное помещение, разделенное перегородками из пластика и матового стекла на секции. В каждой по два-три стола, загроможденных оргтехникой.
Я надел на себя сумки с патронами и пулемет, поднялся на ноги и двинулся в узкий проход между секций, стараясь не задеть плечом стекло, и одновременно придавая походке устойчивость.
На одном из столов я увидел стеклянный кувшин, до половины наполненный водой. Взяв его в руки, я стал жадно пить. Вода была несвежей, с металлическим привкусом. Остаток я вылил себе на ладонь и провел по лицу. Под пальцами заскрипел размокающий песок.
Дойдя до конца прохода, я свернул вправо и попал в небольшую темную комнату. Пошарив по стенам, обнаружил дверь. Открыв ее, проник в небольшой тамбур с еще одной, неплотно закрытой, дверью, ведущей на задний дворик. Я приоткрыл ее и осторожно выглянул, но тут же отпрянул назад: там все было завалено песком, а на стене большого гаража сидело пять или шесть насекомых.
Вернувшись в темную комнату, я открыл другую дверь и шагнул в небольшой кабинет со столом, двумя компьютерами и зарешеченным окном, затянутым занавеской. Не отодвигая занавески, я стал изучать задний двор.
Кроме небольшой группы тлей, сидящих на стене двухэтажного здания, которое я сперва принял за гараж, других насекомых я не заметил. Поодаль располагались жилые дома без разрушений, и между ними просматривался проход.
Я снова бросился в тамбур, передернул затвор пулемета и, распахнув дверь ногой, выскочил на крыльцо.
Пятью короткими очередями я расстрелял насекомых, стараясь бить по верхней части туловища, и побежал к проходу между домами.
Когда я добегал до здания, из-за крыши показалась гигантская волна машущих крыльев и загудели надо мной около десятка тлей.
Шум придавил меня к земле. Бежать дальше не имело смысла. Еще несколько секунд – и меня растопчут. Назад вернуться тоже не успею.
Я упал на землю, перекатился на спину, и, быстро перезарядив «скорпион», стал стрелять.
Сверху на меня устремились мертвые взгляды.
Одна из тлей ударилась о стену и рухнула. Огромное крыло хлопнуло о землю в нескольких шагах от меня.
Другая стала приземляться, целя прямо на меня. Я быстро перезарядил пулемет и выстрелил снова. На месте маски появилась дыра, из которой потекла зеленая жидкость.
Я стрелял и заряжал, заряжал и стрелял, пока одна из тлей, упав рядом, не накрыла меня крылом.
Я попытался выбраться, но крыло прихлопнуло меня сверху с такой силой, что я отключился…
…Мне трудно дышать, ужасно болит голова, к горлу подкатывает тошнота, а вокруг поразительно тихо.
Рука автоматически лезет в сумку и шарит там, но магазинов больше нет. Надо выбраться из-под крыла, собрать пустые магазины и зарядить их заново.
Очки чудом остались целы. Я поправляю их, осматриваюсь.
В трех сантиметрах надо мной прозрачным зеленым покрывалом нависает крыло. Оно жесткое, как листовая сталь и не хочет выгибаться. Переворачиваюсь на спину и пытаюсь приподнять его ногами.
После нескольких попыток у меня выходит. Но, стоит начать выкарабкиваться, как крыло опять прижимает меня к земле.
Тогда я вновь отталкиваю его ногами. Затем осторожно опускаю на ствол пулемета, предварительно уперев его рукояткой в землю.
Пулемет короткий, но его пятидесяти сантиметров мне хватает, чтобы пролезть немного вперед.
Двигаться приходится в направлении туловища. Насекомое упало так, что ребро крыла плотно прижимается к земле.
Проползаю около метра. Разворачиваюсь, цепляю пулемет носком ботинка и подтаскиваю к себе. После чего повторяю операцию.
И тут меня передергивает от неожиданности. Из зеленоватого сумрака на меня устремлен неподвижный взгляд хронокера.
Замираю на несколько секунд. Затем, не сводя глаз с уродливого лица, лезу рукой в сумку за патроном. Нащупав лежащий рядом магазин, начинаю заряжать.
Вдруг надбровные дуги хронокера приходят в движение. Подбородок, сместившись книзу, вздрагивает.
– Тва-арь… – явственно вздыхает пришелец.
«Тварь» – это то самое слово, что я произнес перед тем, как пристрелить одно из насекомых из окна «бентли».
Но каким образом? Я же убил его?
В жилах стынет кровь.
Губы хронокера смыкаются и, растянувшись, замирают в подобии ухмылки.
Быстро меняю магазины, передергиваю затвор.
В эту же секунду крыло содрогается. Что-то с невероятной силой сдавливает меня. В мгновение ока оказываюсь лицом к лицу с хронокером.
Веет холодом.
Ребра вот-вот треснут. От боли стискиваю зубы.
Мы глядим друг на друга в упор. Не смотря на полумрак, вижу дно глазных впадин врага. Там – смертельная борьба и еще что-то.
Кажется, хронокер ждет. Словно я должен открыть ему какую-то тайну перед тем, как умереть в его отвратительных лапах.
Холод усиливается. Чувствую, что сейчас потеряю сознание.
Неожиданно по огромному телу пришельца прокатывается судорога. В глубине его глазниц происходит беспокойное движение.
В следующий миг мои бока с невероятной силой стискивают громадные клешни. Задыхаясь, выдавливаю шепотом:
– Ненавижу…
Губы пришельца размыкаются в ответ. Слышен легкий треск, словно кто-то комкает грубую бумагу. Голос сипит:
