Дэвид Дэверо - Луна охотника
Я оторвал руку от штыря в тот момент, когда парень замертво упал на ковер. Голова кружится. Неподалеку стояло мусорное ведро, и я едва успел до него добраться, чтобы выбросить из желудка недельный, как мне показалось, запас пищи. Через несколько минут я был готов снова встать на ноги. Мое сознание понемногу восстановилось, и воспоминания мертвого человека, наложенные на мои собственные мысли, превратились в набор отдельных эпизодов. Теперь от него ничего не осталось, кроме пустой оболочки на полу, — ни жизни, ни искупления, ни рая. Металлическая игла высосала его душу и передала мне его воспоминания, промелькнувшие в голове парня перед смертью. Та еще работенка.
Я прополоскал рот водой и выдернул штырь из головы того, кого, как я узнал, звали Вацлавом. Откатив тело в угол комнаты, я снова вышел в кухню. Алексей — связной — стоит с левого края, и я показываю на него охранникам, чтобы они доставили его для приватного разговора.
Алексей увидел в углу тело Вацлава и начал сопротивляться, за что получил удар по затылку. Двое охранников поспешили выйти и оставить нас наедине.
— Алексей, я хочу, чтобы ты меня немного послушал. Тебе не выйти живым из этой комнаты, и все, что тебе остается, это примириться с Богом, в которого ты веришь. Ты совершил ошибку, связавшись с плохими людьми, и теперь настал момент расплаты. Ничего личного, просто у меня нет времени выбивать из тебя информацию, а я понимаю, что по своей воле ты не станешь ничего рассказывать. Это моя работа, Алексей. Просто работа.
К этому моменту ладан разгорелся и заполнил комнату волнами ароматного дыма, проникая в наши легкие, а через них в кровь.
Парень неловко повернулся, чтобы посмотреть в мою сторону.
— Я тебя не боюсь. В конце концов ты проиграешь и умрешь. Возможно, не от моей руки, но от рук таких же, как я. Ты был проклят еще до своего рождения, и возмездие приближается к тебе с каждой минутой. Когда это случится, наступит всеобщее ликование, потому что каждый…
Я устал выслушивать его чепуху и уже пожалел, что заговорил с ним. Не теряя времени, я пронзил штырем его череп.
Его родители обладали значительными средствами, но затем, когда в той части света, где они жили, начались перемены, лишились почти всего. Убеждения Алексея родились из желания отомстить тем людям, кто его обездолил, странам, которые допустили, чтобы их семью поразил хаос, лишивший его денег и земель. Путь к террористам был почти таким же, как у Вацлава, и некоторое время эти двое были близко знакомы: именно Вацлав и рекомендовал Алексея для этой операции.
После подписания контракта с общиной Просвещенных сестер начались изменения к лучшему. Они выделили его из числа остальных участников. Алексея угощали напитками с подмешанными в них наркотиками, а двое сестер ублажали его плоть самыми невообразимыми способами. Он испытывал наслаждения, недоступные пониманию обычных людей, и Альдер грамотно использовала его страсть. Его любовь к ней росла пропорционально верности общине сестер. Он оставался членом террористической группировки, но принадлежал Альдер душой и телом, сердцем и разумом. Он должен был служить ей и жил ради того, чтобы сделать ее счастливой. Операция не могла не достичь успеха, потому что этого хотела Альдер, и со временем он стал инструментом ее воли. Ее лицо всегда стояло перед его глазами, а в своих мечтах он оставался ее рабом до конца своей жизни.
Были еще приказы, планы проведения удара и планы на будущее. Было условие, чтобы никому из террористов ничего не было известно о сестрах из опасений навести на их след полицию. Один раз со всей группой встречалась Гамильтон, но она пришла искусно замаскированной. Все контакты осуществлялись через Алексея. В душе он гордился своим положением, но соблюдал осторожность и никому не рассказывал об изумительных наградах, получаемых за свою службу. Перед своими приятелями он притворялся, что работа ему не нравится, потому что боялся — узнай они истинное положение вещей, ему больше никогда не позволят увидеть госпожу, почувствовать ее руку на шее, когда он преклоняет перед ней колени.
Было еще много всякого, но суть ясна. К тому времени, когда мы добрались до конца, когда он услышал крики из соседней комнаты, а потом произнес свою речь, меня опять охватила тошнота. Похоже, он хотел сказать, что его госпожа придет за мной, поскольку сам в это верил. У него не было другого бога, кроме Кандейс Альдер.
Смерть стала для него избавлением.
Я стал приводить в порядок свое оборудование. Остатки ладана отправились в камин, а раскалившаяся чаша — в огнеупорный контейнер. Игла оказалась почти такой же горячей, как и чаша, и я удивился, что не обжег себе руку. Затем я разыскал комнату Алексея и забрал кое-какие вещи. Все еще страдая от боли в виске, куда его незадолго до этого ударили рукоятью пистолета, я вернулся к остальной группе.
— Благодарю вас, джентльмены, я получил все, что мне было нужно.
Охранники посмотрели на трех оставшихся пленников.
— А что делать с этими? — спросил безликий командир.
— Они здорово поспорили, и дело закончилось стрельбой. Когда фанатики разойдутся, их ничем не остановишь.
— Верно. Вам лучше выйти.
Я послушно покинул дом и услышал три приглушенных выстрела, положивших начало сокрытию следов нашего вмешательства. К тому времени, когда мы расселись по машинам, горизонт осветился тускло-красным заревом горящего дома.
ГЛАВА 20
Времени на все это ушло немало, но наконец-то появился долгожданный прорыв. Пока мы держим в тайне бесславный конец группы террористов, последнюю перед ударом встречу никто не отменит, и благодаря Алексею мне было известно, где и когда она должна состояться. Теперь мне оставалось только замаскироваться, чтобы стать на него похожим, и подманить Кандейс. План был превосходным; встреча назначена в общественном месте, где можно легко разместить группу прикрытия, а потом останется только изобразить полицейскую облаву, и задержание будет выглядеть со стороны вполне законным.
Я даже получил два свободных дня, поскольку все равно приходилось ждать до субботнего вечера. Весь четверг и утро пятницы я проспал, освобождаясь от последствий работы с египетской иглой, потом медитировал, чтобы окончательно восстановить форму, а остаток времени провел за изучением защиты от чар — разновидность магии, имеющая своей целью вскружить человеку голову. Было бы слишком обидно добраться до этой женщины, а потом отпустить или, по ее приказу, уйти самому.
Начало следующего дня я посвятил макияжу. Поскольку в данном случае магия не годилась, надо было изменять внешний вид общепринятыми способами, при помощи парика, контактных линз и легкого грима. К счастью, у нас с Алексеем было схожее телосложение, так что мне подошла его одежда, что давало дополнительное преимущество, сохраняя вокруг меня остатки его ауры. Свидание было назначено в полночь, и мы были готовы задолго до этого времени. Бойцы отряда захвата подходили небольшими группами, выбирали места, чтобы охватить все помещение, и в случае необходимости могли оказать любую поддержку. Потом настал мой выход.
Клуб «Йони» представлял собой нелегальное сборище фетишистов, которые встречались каждый месяц в разных местах. В его рядах числились члены парламента, судьи и парочка старших офицеров полиции, так что в целях сохранения анонимности существовало строгое правило закрывать лица масками. Таким образом, каждый человек, не опасаясь разоблачения, мог осуществлять здесь свои самые фантастические желания. Других требований к одежде не было. Как и всякое сборище такого типа, оно навевало на меня скуку. Зрелище возбужденной женщины в мокром банном полотенце интересует меня не больше, чем любого другого, но при виде толстяка средних лет, разгуливающего в подгузнике, мне становится откровенно противно. Главный танцевальный зал с одной стороны ограничивался барной стойкой, с другой — сценой, по противоположным сторонам тянулись ряды полутемных кабинок. Имелись также две двери, за которыми я видел висящее на крючках разнообразное оборудование, больше подходившее для средневековой темницы или подземелья Пикке-релл-хауса. Публика только начала разогреваться, но я заметил по крайней мере пару человек, доведенных их партнерами до полного изнеможения.
Я прошел к бару, взял стакан клюквенного сока (отвратительное пойло, но, кажется, Алексей предпочитал именно его — еще одно преимущество египетской иглы над обычными методами допроса для получения полной информации) и нашел себе свободное местечко у одной из дверей. В центре зала под громкую музыку и завывание танцевали пары, а в кабинках самые разные люди насиловали друг друга. Теперь мне оставалось только ждать и надеяться, что моя маскировка достаточно убедительна и без эластичных плавок с затычкой для анального отверстия.
