Бен Каунтер - Испивающие Души
— А разум?
Паллас пожал плечами:
— По словам Иктиноса, сержант хочет сражаться, просто жаждет. Невзирая на все наши просьбы, Теллос продолжает тренироваться. Десантник без рук — это насмешка над воином, но иногда его упорство убеждает даже меня. Не могу сказать, что знаю, о чем он теперь думает.
Зонд, похожий на тощую металлическую руку, повернулся, и палец с длинной просвечивающей трубкой вошел в живот Теллоса. По ней побежала тонкая струйка крови.
— В генокоде аномалий не нашлось, поэтому источник изменений остается загадкой. Я попытаюсь выяснить, в чем причина, но наши возможности здесь крайне ограниченны. Мы дали образцы апотекариям Ордена, надеясь, что они нам помогут, но получили отказ.
— Они не пойдут нам навстречу. По крайней мере пока остается подозрение, что они помогают предателям.
Зонд вынул свои щупальца и принялся зашивать кожу Теллоса, но лезвия крохотных манипуляторов постоянно скользили по измененным тканям, и он не смог закрыть разрез. Края раны медленно потекли друг к другу, как будто тая, пока от операции не осталось и следа.
— У остальных братьев то же самое, — прокомментировал Паллас, наблюдая за процессом. — У них вообще нет причин меняться. В том числе и у меня. Мы не ели уже несколько недель, должно начаться снижение энергического уровня и мышечной массы. Но ничего такого нет.
— Я стал чувствовать себя сильным.
— Вообще-то нам об этом трудно судить.
— Я имею в виду психически. Почувствовал это еще на «Герионе». Воздействие Ада никогда не было таким глубоким, Паллас. Да, это великолепное оружие, но такой мощи я не видел никогда. Изер говорит, что сила рождена верой, мы увидели истину, и на нас снизошло благословение Архитектора.
Теллос потянулся на хирургическом столе. Даже самые сильные анестетики не могли погрузить его в сон больше чем на час. Как будто внутри десантника жило нечто, постоянно боровшееся с любой попыткой установить контроль над этим телом. Сарпедон запретил сажать его в тюрьму, так как сержант не совершил никакого преступления, поэтому Палласу приходилось неусыпно следить за своим беспокойным пациентом. У него несколько раз вытаскивали из обрубков рук заточенные лезвия, но Теллос постоянно делал себе новые. После пятой сломанной воздушной шахты его решили оставить в покое.
— В любом случае, командор, — заметил апотекарий, — эти изменения нам еще припомнят. Скорее всего Орден проведет самое полное расследование и заметит любые аномалии. Но без оборудования и энергии я ничего не могу поделать.
Энергия. Тусклый свет и недостаток самых необходимых устройств — часть наказания. Еще не создали тюрьму, которая могла удержать космодесантников, поэтому для них отвели целый корабль. Его плазменные реакторы были повреждены, он мог летать, только находясь в поле другого звездолета, все оружейные системы вырвали с корнем, поступление энергии сократили до обеспечения минимального уровня поддержки жизненно важных систем. Когда-то этот темный корабль назывался ударным крейсером «Отважным», но теперь его лишили даже имени.
На периферии зрения Сарпедона замерцала иконка вызова.
Непреклонный голос капеллана Иктиноса загрохотал в наушнике:
— Магистр Ордена просит присутствия библиария Сарпедона. За тобой будет выслан челнок. Пойдешь один.
— Скажи ему, что я готов. — Сарпедон переключился на другой канал. — Сержант Гивриллиан, готовься. Дипломатический эскорт. Мы летим на «Славу».
Магистр Ордена Горголеон придерживался только одного правила в войне — правила отчаяния. Если противник в отчаянии, если он больше не верит в надежду, если увидел, как умерли его товарищи, и уже изувечен непобедимым врагом, то он проиграл. В таком состоянии никто не может сопротивляться. Когда впереди только плен, смерть или падение, наступает ужас. Битвы выигрывают, когда одна из сторон не может сражаться, а это лучше всего достигается мощным и беспощадным потоком отчаяния. Один из основных принципов ведения войны Дениятоса, но именно Горголеон превратил его в науку. Поэтому он стал магистром. Поэтому столь редко терпел поражение.
Отчаяние обычно приходило, когда противнику наносился фатальный или мучительный удар, но были и другие пути. Именно поэтому стены личных покоев магистра покрывали плиты мрамора с изображениями сцен из героической жизни Горголеона. Вот он упал на колени посреди кучи мертвых тау, спиной опираясь на труп погибшего в битве капеллана Сурриана, а импульсные выстрелы сжигают его тело. Вот он входит в залы демона Хаоса, смотрит ему в глаза, и огонь из болтера потоком льется в грязную плоть врага. Снова он, но уже в джунглях Актиума, и снова — на истерзанных улицах Адского Предела. Застывшая в камне песня славной жизни Горголеона встречала всех, кто входил в его личные покои.
Самого магистра эти чрезмерно пафосные фрески иногда даже раздражали. За свою долгую историю Орден стал домом для таких героев, по сравнению с подвигами которых карьера самого Горголеона казалась обычной. Эти картинки не тешили его самолюбие, просто тем, кто видел их, они внушали неподдельное благоговение, а при правильных обстоятельствах и подлинное отчаяние.
По длинной галерее, ведущей к покоям Горголеона, мимо стел, запечатлевших его ранние подвиги, прошаркал сервитор.
— Шаттл приближается, — сообщил он слабым тонким голоском.
Когда-то сервитор был сервом Ордена, но потом постарел, стал немощным, поэтому его переработали под личного слугу Горголеона. Магистр прилагал много усилий, чтобы лакеи в его присутствии казались действительно увечными.
— Передай им разрешение взойти на борт «Славы». Пусть Сарпедон оставит подразделение эскорта в шлюзовом отсеке, а сам немедленно идет ко мне. Проверь, чтобы они не получили еды от кого-нибудь сочувствующего.
— Слушаюсь, лорд Горголеон, — пролепетал умудренный годами сервитор и похромал прочь по золоченым плиткам пола.
Горголеон разместил свое закованное в доспехи тело на кресле из слоновой кости, больше похожем на трон. Экраны, встроенные в стол, передавали изображения Сарпедона и офицеров, сейчас находящихся под его командованием. Он вызвал на экран список наград библиария: взятие крепости Квиксиан Обскура, Карластерский мост, лес Гемона. Сарпедон повернул ход всех этих сражений, дал время, когда, казалось, все уже было потеряно, сея хаос, пробивая трещины даже в самых неуязвимых позициях врага. Горголеон переключился на список операций, прошедших под командованием отступника. Там значилась только одна: звездный форт Ван Скорвольдов, объединенное командование с Кэоном. Обычно библиарии не добивались таких высот в Ордене, только проверенным во множестве боев воинам позволяли руководить столь ответственными кампаниями. Должно быть, Кэон доверял компетенции Сарпедона, раз выбрал его, но все, даже прославленные ветераны, иногда ошибаются.
Магистр стал читать досье библиария. Сарпедон был уникумом, обладая не только ментальными способностями, необходимыми для десантника, но и огромным психогенным потенциалом, который позволял ему использовать свои возможности без опаски. Необычная природа его дара не разубедила Либрариум, и послушника взяли, правда в качестве эксперимента.
Во время обучения приверженность Сарпедона принципам Дениятоса стала притчей во языцех. Уже десантником он доказал, что его пси-способности позволяют побеждать противников, намного превосходящих Испивающих Души по числу. Карьера такого уникального бойца должна была идти только в гору, став образцом применения учения воина-философа на практике. Но что-то пошло не так.
Горголеон не мог найти ни единого признака нестабильности или некомпетентности. При других обстоятельствах он бы посчитал Сарпедона идеальным примером для послушников. Идейный солдат, который использует традиции и верования Ордена в качестве оружия.
Но он вдруг восстал. Пролил кровь союзников. Его слова, брошенные убитому посланнику Инквизиции, были хуже всего. Казалось, Сарпедон повернулся спиной к тому самому Империуму, который Испивающие Души вели к величию.
Горголеон хорошо исполнял свои обязанности. Он Редко вызывал десантников в свои покои для покаяния в грехах. А теперь весь Орден оказался под угрозой. Ничто не могло действительно его напугать, но магистр почувствовал непривычный холодок в душе, когда услышал уродливые слова инквизитора Тсураса, скрежещущие в горле астропата.
Горголеон слышал об Астральных Когтях, Громовых Баронах, об Орденах, впавших в ересь. Испивающие Души не станут еще одним пунктом в этом списке. Пока он жив, не станут.
Обитые медными полосами двери бесшумно открылись, и сервитор-секретарь с жужжанием заехал внутрь.
— В присутствии Дорна, пред глазами Императора предстает библиарий Сарпедон.
