Карен Трэвисс - Остров выживших
— Да, верно, сынок. — Коул вернулся в свою кабинку и, усевшись на унитаз, снова развернул письмо. — Человек по-настоящему не умирает, пока о нем хоть кто-нибудь помнит.
Командный центр, Порт-Феррелл; ночь, температура в помещении пятнадцать градусов ниже нуля
— Окажите мне любезность, господин Председатель, — произнес Хоффман. — Топлива у нас достаточно, и нам потребуется всего один отряд, самое большее — два.
Майклсон вытащил из груды карт свернутую в трубку бумагу.
— У нас есть выбор, — сказал он.
Аня помогла ему расправить карту на столе, распрямила ее как могла — ей мешали перчатки. Перчатки не особенно спасали от холода. За окном шел снег, отчего можно было подумать, что наступило потепление. Сквозь небольшой кружок, процарапанный на замерзшем стекле, Аня видела фрагмент школьного футбольного поля. Большую часть деревьев, выросших здесь после того, как это место было покинуто, уже срубили на дрова. Даже жалкая горстка новых обитателей быстро изменяла ландшафт.
«Скоро мы все вырубим и выдерем. Что здесь останется к весне?»
— Главное для меня вот что. — Прескотт сложил руки на груди. — Сохранить единство этого города — этого сообщества. Пока я позволяю людям беспрепятственно покидать город, но, возможно, нам придется их задерживать; и мне придется убеждать граждан в правильности нашего решения, потому что одного приказа переезжать будет недостаточно.
— Правда? — Единственным признаком того, что Хоффман замечал холод, был шарф, видневшийся из-под воротника. — А раньше этого было более чем достаточно.
— Основой КОГ всегда была формула «государство защищает своих граждан, а взамен государство ждет от граждан небольших жертв во имя общего блага». — Очевидно, Прескотт хотел представить себя этаким толерантным политиком, но Аня подозревала, что за этим стоит жесткий прагматизм. Он называл беглецов «неправильными» гражданами, умалчивая о том, что их уход — это удобный способ оставить себе их продуктовые пайки. — И сейчас, когда мы не выполняем своих обязательств, что может побудить их остаться?
— Ну, можно сказать вот что, — начал Хоффман. — Если нас не убьет холод, то прикончат оставшиеся в живых червяки, потому что они знают, что мы здесь, и продолжают появляться. Предположим, нам удалось утопить девяносто процентов вражеской армии; но они все равно в состоянии покончить с нами, если мы будем сидеть здесь слишком долго, как чертова мишень.
— Эвакуация не обходится без жертв, Виктор, как бы эффективно она ни проводилась.
— Мы сейчас обязаны как-то спасти положение, — настаивал Хоффман. — Что лучше — потерять людей, оставаясь здесь, или терять, передвигаясь на новое место? Это рассчитанный риск.
Со Дня Прорыва человеческая жизнь превратилась в один сплошной риск. Аня обнаружила, что почти с тоской вспоминает Маятниковые войны, когда существовали какие-то простые правила: люди против людей, известные мотивы, общепринятые способы ведения войны. И где-то там, достаточно далеко, всегда существовала граница, за которой можно было найти нечто, напоминавшее нормальную жизнь: рестораны, теплые постели, магазины, духи, книги, предметы роскоши, небольшие излишества.
Аня скучала даже по жалким барам Хасинто. Сейчас на Сэре не осталось ни одной безопасной гавани. Лучше Порт-Феррелла, огромного лагеря беженцев с полуразрушенными домами, ничего было не найти. Аня не хотела думать о том, что где-то существуют поселения бродяг, более комфортабельные, чем у КОГ. Это было бы насмешкой над жертвами, принесенными за последние пятнадцать лет.
— Господин Председатель, капитан Майклсон лучше всех знаком с военно-морскими базами КОГ. — Аня решила, что тоже имеет право голоса, черт бы их всех побрал. Она все-таки была аналитиком. Она сидела здесь не для того, чтобы отвечать на телефонные звонки, она была здесь, чтобы вырабатывать цели для армии, а это означало, что она вносит такой же вклад в общее дело, как любой другой офицер. Она разозлилась и вмешалась в спор, чтобы поддержать командира. — Но даже если ни одна из этих баз не пригодна для жилья, люди по крайней мере поймут, что мы пытаемся найти выход, а не просто сидим на…
Она хотела было сказать «на заднице», но замолчала.
— На заднице, — любезно закончил за нее Майклсон. Она могла поклясться, что он подавил смешок. — Вы беспокоитесь насчет морального состояния гражданских, господин Председатель? Переезд может значительно поднять их боевой дух.
— И что мы имеем? Если мы собираемся переезжать, тогда необходимо отдать инженерным войскам приказ остановить работы и не тратить ресурсы на сооружения, которые никому не нужны.
— Нам необходимо некое место, не тронутое Саранчой, — то есть какой-нибудь остров по ту сторону бездонной расщелины. Саранча не может зарыться так глубоко. Расщелина уходит на много километров в толщу океанского дна. — Майклсон наклонился над столом и провел пальцем по цепочке островов. — Потом, остров должен быть достаточно велик, чтобы вместить население небольшого города. Это если вы не хотите распределить людей по нескольким островам. В таком случае будет меньше заразных болезней, но это неудобно для управления и сообщения. В итоге придется выбирать между Эреваллом и Вектесом. На Вектесе должна сохраниться инфраструктура, потому что во время Маятниковых войн это была крупная морская база, но он не подходит из-за загрязнений. Поверхность Эревалла находится практически на уровне моря, во время штормов там несладко, но…
— Попробуем Вектес. — Прескотт смотрел на карту, поглаживая бороду указательным пальцем. — «Ворон» может долететь туда без дозаправки, верно?
Ане был знаком этот неподвижный взгляд. Хоффману, очевидно, тоже, потому что он еще плотнее сжал губы. Прескотт знал нечто такое, чего не знали они.
— Он не подходит, — повторил Майклсон. — Раньше там проводились испытания химического и биологического оружия. Мы законсервировали базу.
— Думаю, сейчас там вполне безопасно.
Лицо Хоффмана исказилось: он явно из последних сил старался подавить ярость. Ане в подобные моменты всегда казалось, что у него вот-вот случится сердечный приступ.
— Господин Председатель, у меня сложилось четкое впечатление, что сейчас концепция государственной тайны потеряла прежнее значение.
Прескотт сделал такое лицо, как будто он смутился или забыл что-то. Если он играл роль, то сегодня он был в ударе.
— Прошу прощения, полковник. — Он нахмурился, словно злясь на самого себя. — Это одна из очень длинного списка вещей, которые прошли через мой письменный стол за последние годы и которые казались мне не слишком важными. До сегодняшнего дня. Если я правильно помню, база была списана к тому моменту, когда мы начали работу над проектом «Молот Зари». С тех пор карантин не снимали, потому что у нас не было планов использовать ее.
Хоффман сделал долгий свистящий вдох, и Ане показалось, будто он считает до десяти.
— Значит, это будет Вектес, — произнес он, с трудом стараясь говорить спокойно. — Капитан, вы можете оснастить «Ворон» запасными баками?
— Я уверен, что мы сможем приспособить туда еще несколько баков; майор Геттнер будет довольна.
— Очень хорошо, Виктор, приступайте, — сказал Прескотт. — Не сомневаюсь, это задание вы поручите «Дельте».
— Феникс всегда выполняет задания успешно, господин Председатель.
— Почти всегда.
Аня сделала над собой усилие, чтобы не осадить Прескотта. Удержаться было трудно. Нет, невозможно.
— Если бы не «Дельта», все мы сейчас были бы мертвы, сэр.
Прескотт, казалось, хотел сказать какую-то колкость, но сдержался.
— И в самом деле, — произнес он.
Аня свернула карты в трубки и специально подождала, пока Хоффман не выйдет раньше нее. Она не хотела снова оставлять его здесь, чтобы они спорили с Прескоттом за закрытыми дверями. Майклсон понимающе подмигнул ей. Все трое направились по коридору в командный центр и заговорили, только оказавшись достаточно далеко от кабинета Председателя.
— Сволочь лживая, — пробормотал Хоффман. — Прошу прощения, лейтенант.
— Обычно вы хуже выражаетесь, сэр. Ничего, меня это не коробит.
Хоффман обернулся к Майклсону:
— Черт, Квентин, опять нам приходится клещами вытаскивать из него самую жалкую информацию.
— Это у него условный рефлекс, — отозвался Майклсон. — Они все такие, я помню. Если спросишь у него, не знает ли он, который сейчас час, он скажет: «Да». Прими как данность: политик говорит тебе только то, что, как ему кажется, тебе следует знать. Пока не доказано обратное.
— Ты думаешь, на Вектесе можно жить?
— Ну, в те времена меня не посвящали в государственные тайны. Но в одном я твердо уверен, Виктор: политикам нужна некая масса людей, чтобы было кем управлять, так что вряд ли он захочет рисковать своими… подданными. Прости, надо было сказать «электоратом». Как это старомодно с моей стороны.
