Андрей Уланов - Автоматная баллада
— Когда же, — с усмешкой продолжил Дяо, — друзья Насреддина спросили, зачем он взялся за это безумное дело, ясно ведь, что ишак не заговорит ни через десять лет, ни через двадцать, ни даже через сто, Ходжа ответил им так: десять лет — это долгий срок. За это время могу умереть я. Может умереть, да продлит аллах его дни, наш сиятельный эмир. И, наконец, может умереть этот ишак.
— Ты хочешь сказать… — хрипло прошептал Шио.
— Я хочу сказать, — фыркнул толстяк, — когда имеешь дело с нашим новым другом Швейцарцем, то целых три недели — о, это очень, очень долгий срок.
Глава 9
Кто-то от водки пьянеет,
Кто-то от травки балдеет,
Пулемётчик решил, что он лётчик,
Вот беспредел!
Кто-то израненный стонет,
Кто-то в болоте тонет,
Пулемётчик разбежался по полю
И взлетел —
Мина…
Он ждал патрулей с собаками или кем похуже — бродили неясные слухи, что клановцы, то ли сами, то ли с помощью нескольких пленных болотников, сумели приручить икхаа. Верилось в эти слухи не очень — по мнению Шемяки, мозгов у этих двухметровых ящериц хватало ровно на то, чтобы издавать перед атакой тот самый шипящий звук, из-за которого они заработали своё имя. Заставить же икхаа выполнять какие-то более осмысленные действия… бывают, конечно, на свете чудеса, но чтоб такие…
Он опасался патрулей, но дело вышло ещё паршивей — вернее, могло бы выйти. Если б Анна не сумела в изменчивом лунном свете разглядеть тоненький паутинный отблеск в паре метров над тропой.
Вторая проволока была натянута точно под первой, и вот её различить в траве было совершенно нереально — не зная, где и что именно высматривать.
— Умные мысли есть?
Ответа он не ждал, но, к немалому удивлению, получил.
— Это детектор, — Энрико напряжённо всматривался в заросли справа от тропы. — Давно… до войны ещё… на заставе нам лейтенант от нефиг делать целую лекцию прочёл. Вот эта, — он качнул головой, — хрень, скорее всего, среагирует на металл. А то б они после каждой зверюги сюда галопом бы неслись.
— Хорош заливать-то, — неуверенно произнёс Шемяка. — Откуда у этих клановских долбо… такой умной штуке взяться? В неё ж небось всякая там электроника нужна, вместе с радио. Лапочки на реле и другие штучки-дрючки…
Скуластый издал хриплый смешок.
— Проверим?
— Не… так уж и быть, поверю…
Айсман злился. Во-первых, этот поганый детектор здорово путал его планы. Возвращаться назад, искать другую тропу — так можно до рассвета здесь проковыряться. Во-вторых же… во-вторых же, Шемяка понимал, что повёл себя глупо: Рик выдал реально дельную мысль. А он принялся возражать, и вовсе не потому, что у самого имелись куда более умные идеи — просто ему не нравится, что, ступив на твёрдую землю, Энрико с каждой минутой ведёт себя всё уверенней.
— А твой лейтенант не объяснял, случаем, как эти штуковины дурить?
— Объяснял.
— Ну и?
— И ничего! — вмешалась Анна. — Ты-то сам… если б тебе про болота прочли одну-единственную лекцию чёрт-те сколько лет назад, много б ты наследопытствовал?
— Ладно-ладно, — примирительно буркнул Айсман. — Я ж ничего, просто для уточнения…
— Он ведь много чего изображать может, — сказал Энрико. — Насчёт металла это я так, пальцем в небо. А вдруг это и вовсе какой-нибудь телефон местный.
— Ага, — прищурился Сергей. — На двух оголённых проводках. Абонент Скелет-1, в-з-з-з-з, — он махнул рукой, словно крутя воображаемую ручку, — вызывает абонента Берег болота-3. Перестань. Уж настолько-то в этой технике даже я разбираюсь.
— Да всё что угодно это может быть, — устало вздохнула Анна. — Даже просто два проводка. Взяли и повесили поперёк тропы, наблюдательных умников вроде нас отпугивать.
— Тогда б уже чего-нибудь яркое соорудили, позаметней! — возразил следопыт. — А то ведь эти проволочки в бессолнечный день фиг ли кто разглядит. Под копыта же смотреть особого желания не возникает.
— Я же сказала «наблюдательных»…
— На одних наблюдательных полмотка проволоки жирно будет. В городе-то ею не сильно разживёшься… вон, трамвайные провода ещё Стёпка-Щука посдирал и вывез на двух грузовиках.
— На грузовиках? По болоту?
— А в чём вопрос-то? Шлёпалки на колёса приделал и поехал себе.
Он ещё раз глянул на проволоку — тонкая нить едва заметно серебрилась, и отчего-то ему показался насмешливым этот призрачный отблеск. Висит, зараза блескучая, и насмехается…
— Сбоку, что ли, обойти попробовать?
— Можно…
Шемяка понятия не имел, как может быть устроен загадочный зверь «детектор», но здравый смысл упорно нашёптывал: большой участок эта штука перекрывать не может. Всё ж не прежние времена, когда у охранников всяких там военных объектов типа найденной им с Сашкой в прошлом рейде ракетной шахты, чуть что, пипикала лампочка, и сразу становилось ясно — нарушение периметра происходит напротив третьего колпака, у покосившегося столба. А клановцам откуда столько лампочек взять? Одно дело — тропу перекрыть и совсем другое — растянуть эту дуру поперёк леса. Да и не шибко-то по лесу на Большом Острове за кем-нибудь погоняешься, заросший джунглями бурелом… разве что на тяжёлом танке, да и то не везде.
— Попробуем сбоку, — решительно заявил он. — Вы, эта… капюшоны поплотнее натяните, а то свалится сверху какая дрянь.
— Зелёные клещи?
— А? Нет, здесь своей заразы хватает.
«На беличье гнездо бы не нарваться», — запоздало подумал он, осторожно раздвигая Сашкиным стволом лианы. Белки на Большом Острове водились, точно, — по крайней мере, водились раньше, до клановцев, уж хоть одно полезное дело эти уроды могли бы сподобиться совершить — найти и уничтожить гнездовья тварей. Впрочем, будь это гнездо поблизости, во-первых, не было бы тут никакой тропы… или же была, но с костяками через каждые пять шагов — инстинкт территории у белок что надо. Так что нет здесь никакого гнезда… скорее всего… нет, и точка!
Соображаловка помогала слабо — Шемяка ощущал, как дрожат от напряжения подхлёстнутые нервами мышцы… и уже раза три с трудом сдержался от порыва изрешетить очередью похожий на пушистый столбик силуэт. Разумеется, все три раза силуэт на поверку оказывался простым листом.
А в следующий миг из темноты навстречу ему стремительно и абсолютно бесшумно вымахнула змеиная голова — едва ли не с его собственную размером.
Виль— Как тебе мой новый нарядик, а? Ну, скажи, на кого я в нём похожа?
— На попугая, — спокойно произнёс Швейцарец.
Полина, кажется, ждала от него подобного ответа.
— Умеешь ты, Виль, поднять женщине настроение подходящим комплиментом. Чего-чего, а этого у тебя не отнять.
Виль. Она так упорно не хотела называть его Швейцарцем — и добилась-таки своего. Чёрт с тобой, чертовка, сказал он тогда, под утро, чувствуя, что вот-вот провалится в сладкую пелену забытья, называй меня Вильгельмом Теллем — и заснул, успев напоследок заметить, как с торжествующей улыбкой она кладёт свою головку на его плечо.
— Если я скажу, — Швейцарец неторопливо подтащил к губам кружку, дунул на пену, — что ты выглядишь, словно Скарлетт, ты ведь меня тем более не поймёшь.
Хотя этот комплимент будет куда ближе к истине, мысленно закончил он. Думаю — пусть я и не видел ни разу творение Селзника, — что девушка, в неполных шестнадцать пославшая к свинячьим чертям родной хлев… со свиньями, девушка, за полтора года прошедшая путь от шлюхи «за койку на ночь» до хозяйки собственного борделя… Да, сказал он сам себе, уверен — она могла б сыграть роль героини романа Митчелл куда лучше любой актрисы. В платье из гардины и чулках из рыболовной сети.
— То попугаем, то скарлатиной обзывается… злой! — Полина обиженно взмахнула мундштуком. — Пойти, что ли, в самом деле, донести на тебя…
— Кому?
— А то ты не знаешь! Виль! Или тебя ну нисколечки не колышет, что за твою небритую рожу храмцы чёртову кучу золотых сулят?
— Советуешь побриться?
— Шутишь… ох, Виль, ну ведь однажды дошутишься ты, ох дошутишься!
— Пиво у тебя хорошее, — Швейцарец поставил наполовину опустошённую кружку на столик. — Кстати… почём нынче чёртова куча?
— Так знала, для кого на леднике держала, — буркнула Полина. — А куча… полсотни монет за твою башку обещают.
— Всего-то, — удивлённо протянул Швейцарец. — Кукушка-кукушка, а почему так ма?
— Кому ма, а кому и всю жизнь горбатиться.
— Те, кому всю жизнь горбатиться, — холодно возразил он, — в подобные игры, как правило, не играют.
— Как же, как же… вот дождёшься, тюкнет лопатой по макушке какой-нибудь ошалевший от навоза мужичок.
— Да ладно, Полин, — примирительно произнёс Швейцарец. — Убивать меня — занятие крайне невыгодное. Это все знают.
![Леонид Алёхин - Сердце Чёрного Льда [С иллюстрациями]](/uploads/posts/books/104006/104006.jpg)