Альтс Геймер - Хроники Мидгарда. Нуб детектед
Я сидел на кухне с сигаретой (ввиду отсутствия супруги слегка расслабился по этому поводу), чашкой кофе и заново вчитывался в методички по локации. Время лениво текло, как вода из недозавернутого крана. Капли секунд уже образовали лужицу минут, как вдруг в зале что-то задвигалось. Тяжело грохнул опрокинутый на паркет стул, и в исполнении Женьки раздался такой мат, какого я не слышал от него практически с детства.
— …….!..…………………………….! — и так без передышки секунд двадцать.
Я влетел в гостиную и застал друга в крайнем волнении, с трясущимися руками. Женя кругами колесил по комнате и ругался на чем свет стоит. Надо сказать, несмотря на окружение и образ жизни, он крайне редко применял в речи матерную лексику. Помню, в детстве, услышав от него ругательство, его бабушка долго втолковывала нам, пацанам, что при каждом бранном слове ангел-хранитель отлетает от человека на лишние три метра. Откуда у старушки взялась такая точность вычислений — осталось загадкой, но Женька внял словам бабушки и браниться перестал. Как отрезало. Теперь он словно забыл обычные слова. Возбужденно ходил и разносил все подряд. Методично клял, старался никого не пропустить. В основном, конечно, клял себя и свою глупость. Наконец немного успокоился, поднял стул, уселся и, обратив ко мне бледное дергающееся лицо, сказал:
— Я сдох.
— Как сдох? — опешил я.
— Как Золушка. Или долбаная мертвая царевна в «Семи богатырях», — мрачно обронил Махор и снова выругался.
— Так-растак. — Я машинально последовал его примеру. — Что случилось?
— Что случилось? Я был счастлив, но потом отвлекся. Вот что случилось. Африкан — так его об косяк, деляга сушеный, навьючил меня этой идеей — качнуться по тихой грусти, да и у нелюдей лесных, животных необразованных, сидора срезать. Клепал языком, что можно на тысячу сестерциев подняться влегкую. Я и клюнул, как карась-губошлеп. Словом, пошли мы в джунгли охотиться, к поселениям химер. Команда была — человек пятнадцать. Ребятки подобрались смирные. Даже слишком. Все как один — пациенты доктора Ломброзо. Утырки конкретные. Но свое дело знают. Головорезы, типичные «дикие гуси».
Я хмыкнул. Если Женька удостоил рабов Африкана прозвищем африканских наемников, значит, и впрямь та еще была компания.
— Мы подобрались к их фактории. Сначала все вроде бы шло хорошо. Покрошили в мелкий винегрет кучу пернатого народу. Я поднял аж четыре левела. Уже начал подумывать о том, как сегодня поменяю внешность, возьму себе в питомцы какую-нибудь канарейку с хищным клювом метра в полтора, чтобы в полете перевешивал. Замечтался, короче. Я обретался с краю от основной банды — поддерживал их огнем из лука. И такой вышел расклад, что из джунглей к ним прибыло подкрепление. Не знаю, как там наши — выдержали, нет, — поскольку мне по чердаку смазали, считай, первому. Просто тупо оторвали башку. Сшибли с ног и перекусили шею, словно зубочистку.
— Больно было? — сочувственно брякнул я.
Женя невесело хмыкнул.
— Прилично. Мало не показалось. До сих пор мурашки по коже. Но недолго. Страшная боль где-то на секунду — я даже заорать не успел. Затем — полный рауш. Очнулся уже тут. Последнее, что видел, — длинные клыки в моей крови перед глазами. Потом — все.
— Задница, — подвел я итог. — Влипли.
Упрекать друга не хотелось, я никогда не принадлежал к разряду тех добряков, что с удовольствием вставляют ближнему спицу в свежую рану. На Женьке и так лица не было. От моих слов его голова опустилась. Переживал, что подвел меня. Крепко подвел.
— Ладно, брат. Всякое может случиться. Рассудком от потрясения не двинулся — и то хорошо. Впредь будем умнее, — вздохнул я.
— Угу. А теперь что же, я вне игры? Кранты? Сливай воду и проветривай?
— Почему? Покуришь до понедельника, возродишься кем-то. Может, в новом обличье будешь еще полезней, чем в человеческом.
Женя вздохнул.
— К Грации зайди. Объясни, как сможешь. Ждать будет, расстроится девчонка.
Мне захотелось скрипнуть зубами. Вот увалень — вся наша затея под угрозой, а он только о своей крале и думает! Но я сдержался.
— Ладно. Не перегрейся, как примус. Все как-нибудь образуется. По крайней мере на Земле имеется мало людей, которые точно знают, что жизнь после смерти продолжается. И ты — один из них. Как говорится, жизнь — это очередь за смертью, но некоторые лезут без очереди.
— Кто это сказал?
— Адольф Гитлер.
— Тоже мне — нашел, кого цитировать.
Женька запустил пятерню в короткий ежик волос, потом поднялся, прошел на кухню, и я услышал жалобное звяканье бокала и деревянный хлопок барной дверцы.
ГЛАВА 19
Андрей Винокуров. Совет и решение
Так и хочется сказать — мы заседали в Колонном Зале Капитула. На самом деле зал не был колонным. Скорее его можно было назвать «статуйным». Все пространство зала занимали скульптуры, большая часть которых изображала женщин разной степени распущенности (Женька выразился бы крепче и конкретней), а также воинов в полном боевом обмундировании с оружием в руках, застывших во всяческих эффектных героических позах. Смысл сего, как мне представлялось, доходчиво излагала фраза типа: «сражайтесь, храбрые мужи, и будете соответствующим образом вознаграждены». За высоким белоснежным мраморным столом кроме меня располагались пятеро Авгуров: Спириус собственной персоной, уже знакомый мне Северин, Юстина (сегодня в более скромном одеянии, чем обычно) и еще трое граждан, доселе мне неизвестных: Квирина — блондинка с коротким каре в длинной тоге, похожей на банную простыню, Тибериус — молодой парень, слабо гармонирующий со своим звучным именем и смахивающий на стриптизера из ночного клуба в отставке, такой же рельефный и слащавый, Ювеналий — в противоположность Тибериусу, могучий, суровый, мрачный мужик в кожаном панцире со свежим багровым шрамом через всю шею. Шрам меня позабавил, так как любое целительное зелье легко могло его убрать, но, видимо, Ювеналий оставил рубец из соображений украшательства своего и без того брутального обличья. Помня о подсознательном стремлении людей к идеалу и их стандарту мышления в формате книжной иллюстрации или киношной картинки, я украдкой придирчиво рассмотрел внешность лидеров Альба Лонга и без труда определил их кумиров. Квирина — омоложенная копия Мэг Райан, Тибериус — бесстыдный плагиат с Колина Фаррела, а Ювеналий походил на старшего брата Джэйсона Стетхэма, обожравшегося в молодости стероидов. Юстина отличалась индивидуальностью. Не успел я мысленно отправить ей по этому поводу комплименты, как сам себя тут же оборвал. Стоп! Она же… Не может быть! Это же точь-в-точь Ракель Уэлч, загораживающая своим сексапильным телом ход в стене в фильме «Побег из Шоушенка»! Молодцы! Все как один! Я на Совете Авгуров или на заседании Киноакадемии? Кому вручаем «Оскара»? А Спириус говорил, что артисты вышли из моды! Брехня! Любопытно, на кого похожи в Мидгарде Елена и Арина? Может быть, моя женушка избрала себе внешность Энди Макдауэлл? Или Камерон Диас? Мои размышления прервал Верховный Авгур, предоставив мне право вступительного слова.
Я поблагодарил Спириуса за честь и ничтоже сумняшеся доложил высокому собранию сильных мира сего о нашем «косяке», после чего умолк, ожидая их реакции. Первым нарушил молчание Северин:
— Удивительная беспечность с твоей стороны, гражданин Спириус. Оставить неофитов предоставленными самим себе на первой неделе их пребывания в Баркиде с учетом их миссии — это крайне легкомысленно.
Остальные по-разному выразили свое согласие с Северином. Спириусу ничего не оставалось, как признать свою неправоту:
— Действительно, я совершил опрометчивый поступок. Единственное мое оправдание заключается именно в специфичности их задания: излишняя опека со стороны моей персоны неизбежно привела бы к огласке. Тем более что им вскоре предстояло действовать самостоятельно. Оберегать их до конца от возможных опасностей означало бы заведомо приговорить обоих к верной гибели…
— Ты здесь ни при чем, Спириус, — вступился я. — Мы сами ошиблись, что теперь поделаешь — ядерная бомба почему-то всегда попадает в эпицентр. Нобилис хотел форсировать обучение. Не рассчитал силы.
— Это снижает наши шансы вдвое, — пробормотал Тибериус.
Я заметил презрительный взгляд, который бросила на него Юстина. Она не проронила ни слова с самого начала Капитула. Строгая дама. Не увидь я ее в реале — симпатичную молодую женщину, явного технаря к тому же, — я бы предположил, что передо мной типичная школьная училка. Сухая, как вобла, с вечно поджатыми губами и склонностью к нотациям, в Баркиде по ошибке влезшая в тело умопомрачительной красотки.
