Юрий Брайдер - Особый отдел и пепел ковчега
— Как же ты, интересно, собираешься с ними поговорить? — с сомнением осведомилась Людочка. — На правах пожарного инспектора? Или сетевого маркетолога? Да они тебе просто кукиш покажут. Большой-пребольшой!
— Тогда надо найти верный способ вызвать их на откровенность. — Говоря так, Цимбаларь усиленно поправлял воротник своей рубашки, что сразу породило у Людочки вполне определённые подозрения.
— Опять у тебя на уме какая-то провокация? — догадалась она.
— А что делать, когда другого выхода нет? — Цимбаларь говорил с убеждённостью, скорее всего, напускной, однако избегал встречаться с Людочкой взглядом. — Сыночек-то всё равно известный наркоман. Этим обстоятельством грех не воспользоваться. Подбросим в квартиру Уздечкиных хорошую партию торчка. Грамм этак на сто-двести. И вызовем компетентные органы. Как бы в порядке обмена оперативной информацией. Двойную выгоду поимеем: и хату хорошенько тряхнем, и хозяевам языки развяжем. Если они про часики что-нибудь знают, то с перепуга всё выложат.
— Нет, — твердо сказала Людочка. — Оставим это на самый крайний случай. Мы хоть и не совсем обычная служба, но от гестаповских методов надо воздерживаться.
— Чистоплюям вроде тебя надо до самой пенсии сидеть в экспертно-криминалистическом центре и не лезть в оперативные сотрудники! — не сдержался Цимбаларь. — А ты, Фомич, что по этому поводу думаешь?
— Нам, больным, не должно сметь своё суждение иметь. — Кондаков ловко ушёл от прямого ответа.
Конец дискуссии положила медсестра, заявившаяся в палату со шприцем в руке. Она быстренько выставила всех неурочных посетителей в коридор.
Уходя, Цимбаларь цитировал одно из последних стихотворений Уздечкина, написанное уже в годы перестройки.
Никудышный поэт
Незавидной эпохи,
Я лавровых венков
Отродясь не носил.
Меня прошлого тени
Беспокоят, как блохи.
А начать всё сначала
Не имеется сил.
Глава 9
НАД ОПЕРГРУППОЙ СГУЩАЮТСЯ ТУЧИ
Чугкое женское сердце не обмануло Людочку — Ваня действительно вляпался в неприятную историю. Впрочем, во всем случившемся он винил исключительно самого себя, а отнюдь не коварные происки бетила. Как известно, проруха бывает не только на старуху, но и на доброго молодца.
Расставшись с Кондаковым,. Ваня, не теряя времени даром, продолжил обход прилегающей к дому территории. Обещаниям рыжей Нюрки он не очень-то верил и хотел навести кое-какие справки в среде местных наркоманов, к которой, вне всякого сомнения, принадлежал и Павлик Уздечкин.
Постепенно увеличивая радиус поисков, Ваня в конце концов набрёл на типчика, явно предрасположенного к этой пагубной страсти, в чьи сети некогда угодили даже такие достойные люди, как Оскар Уайльд, Михаил Булгаков и Филипп Дик.
Надо сказать, что благодаря своему богатому опыту шпика Ваня вычислял наркоманов столь же безошибочно, как, например, гомиков или педофилов. Всех этих стебанутых граждан выдавали неуловимые нюансы поведения, понятные только посвящённым.
Человек, заинтересовавший Ваню, совсем недавно «разогнал тоску» и сейчас пребывал в самом благодушном настроении. Не без основания полагая, что память у наркоманов дырявая, Ваня поздоровался с ним как со старым знакомым и поинтересовался местонахождением Павлика Уздечкина, которому он якобы отдал в залог отцовские карманные часы и теперь никак не может сыскать их обратно.
— Нашёл кому давать! — Наркот презрительно сплюнул.
— Надо было срочно оторваться, — пояснил Ваня. — А за душой, как назло, ни шиша. Тут Уздечкин подвернулся. Толкнул мне чек кокнара. Часы в залог взял.
— Паскуда твой Уздечкин, — изрёк наркот. — Никому не говори, что с ним корешишься, а то леша схлопочешь. Здесь его не уважают.
— Как же мне теперь быть? — Ваня скорчил жалостливую гримасу.
— Сходи на барахолку да купи другие, — посоветовал наркот. — Проще будет.
— Не-е. — Ваня отрицательно мотнул головой. — Батя подмену заметит. Те часы были редкие, старинной работы. И стоили немало. Один коллекционер за них иномарку предлагал.
— Значит, не бедный у тебя батя.
— Генерал, — не подумав, брякнул Ваня.
— Что-то не похож ты на генеральского сынка. — Наркот окинул Ваню критическим взором.
— Да я уже вторую неделю по подвалам скитаюсь. Боюсь домой возвращаться. Батя, наверное, уже хватился часов.
— Если ты их Уздечкину отдал, можешь махнуть рукой. Он, гад, всей Москве должен. — По мере того как кайф улетучивался, высказывания наркота становились всё более и более резкими.
— Чувствую, батя с меня шкуру спустит, — вздохнул Ваня.
— Ничего, новая нарастет, — буркнул наркот, но тут же спохватился: — Впрочем, твоей беде можно помочь. Я того маклака, которому Уздечкин всякое барахло сбывает, знаю. Зарубку даю, что твои часики сейчас у него. Но за просто так ты их обратно не получишь.
— С башлями проблем не будет, — заверил его Ваня. — Только сначала хотелось бы глянуть на товар. Кота в мешке я покупать не собираюсь.
— Тогда пошли. — Наркот положил свою лапу Ване на плечо. — Тут недалече...
Позже Ваня говорил, что на него в тот момент словно помрачение нашло. Даже школьница не купилась бы на такую сомнительную приманку, а он, матёрый сыскарь, безоговорочно поверил весьма подозрительному гумознику.
Миновав несколько проходных дворов, они спустились в подвал предназначенного под снос дома. Здесь наркот, рука которого всё ешё лежала на Ванином плече, сказал:
— Подожди немного. Я приведу этого маклака сюда. К себе домой он нас вряд ли пустит.
На какое-то время Ваня остался один. Представилась прекрасная возможность уведомить друзей о своих ближайших планах, но он для этого и пальцем не шевельнул. Короче говоря, Ваня вёл себя как телёнок, которого гонят на бойню.
Ждать пришлось довольно долго, и от нечего делать он занялся осмотром подвала, имевшего чрезвычайно непривлекательный вид. Среди всякой дряни, покрывавшей пол, шире всего были представлены человеческие экскременты и использованные шприцы. Стены украшали образчики современного молодёжного фольклора, от чтения которых воротило даже такого циника, как Ваню.
Наконец на лестнице, ведущей в подвал, раздался топот ног и чертыханья. Наркот вернулся в сопровождении здоровенного детины, совсем не похожего на скупщика краденого. Но и на сей раз Ваня не почуял опасности.
— Это ты, что ли, от Уздечкина пришёл? — глядя на Ваню как на докучливое насекомое, осведомился громила.
— Я его, наоборот, ищу, — пояснил Ваня. — Он мою вещицу заначил. Карманные часы. Вполне возможно, что они оказались у вас.
— Ничего не знаю! — заявил громила. — Пока Уздечкин не отдаст мне десять кусков, базара не будет.
— Да брось ты, Илюха. — В разговор вступил наркот. — Ведь пацан ни в чём не виноват. Он сам пострадавший. Пусть выкупает свои часики.
— Откуда мне знать, какие они! — огрызнулся громила. — У меня за последний год целый ящик такого добра собрался.
— Ну так покажи. Он свои сразу опознает.
— Я не старуха-процентщица, чтобы всяких мазуриков в хату пускать, — демонстрируя знакомство с классической литературой, отрезал громила.
— Парень-то безобидный. — Наркот погладил Ваню по вихрам. — Что он тебе сделает?
— Ладно, хрен с вами, — сдался громила. — Покажу товар. Кажись, какие-то часики мне Уздечкин приносил. Но есть одно условие. Ко мне этот шкет войдёт только с завязанными глазами.
Не заподозрив никакого подвоха, Ваня согласно кивнул, и ему бесцеремонно задрали на голову его же собственную куртку.
Ваню, как слепого, вывели из подвала и заставили лечь ничком на заднее сиденье автомашины. Рядом поместился наркот, не позволявший ему открыть лицо. Громила рулил, чертыхаясь при каждом переключении скоростей.
Поездка заняла минут сорок. Когда в Ванином кармане заверещал мобильник (это Людочка уже начала поиски пропавшего товарища), наркот немедленно отобрал его и выключил. На тот момент это даже обрадовало Ваню. Сеанс связи с коллегами по работе, а тем более полученное от них текстовое сообщение могли выдать его с головой.
Путешествие на автомобиле сменилось довольно длительной пешей прогулкой. Затем Ваню втолкнули в тесное помещение, где сильно воняло псиной, а поблизости раздавалось злобное рычание.
— Порядок, — сказал наркот. — Птичка в клетке.
— Но если эта птичка не снесёт золотое яичко, я тебя самого туда посажу, — пригрозил громила. — А ты, пинан, можешь осмотреться.
Ваня стянул с головы куртку и не поверил своим глазам. Он находился в собачьем вольере, размерами не превышавшем камеру-одиночку. Обитатель вольера, здоровенный чёрный мастиф, к счастью, находился по другую сторону проволочной сетки. Злобно косясь ни Ваню, он жрал что-то из вместительной жестяной миски.
