Дмитрий Казаков - Встречный бой
— Ну надо же… — пробормотала она. — Что такое?
Всем телом ощущалось довольно сильное давление, дышать было трудно из-за налипшего на лицо холодного снега.
Марта еще раз помотала головой, хватая воздух ртом. Звон в голове постепенно стих, зрение восстановилось, вот только смотреть оказалось не на что, кроме снега. Да и тяжесть, угрожающая раздавить ноги и поясницу, никуда не ушла…
Девушка подвигала плечами, напрягла мышцы рук, но даже шевельнуть ими не могла. Она была плотно, по самую шею закопана в слежавшийся снег вперемешку с камнями.
— Не паниковать, — сказала Марта сама себе. — Я выберусь. Немного отдохну и выберусь. Или меня выручит кто-нибудь из наших. Ведь не может так быть, чтобы уцелела только я?
Она огляделась, выискивая хоть какие-то следы выживших. Подумала о том, чтобы крикнуть, но вовремя осеклась, поняв, что ее голос могут услышать не только свои…
Там, где еще недавно гремели выстрелы, а плазменные разряды летали над телами, простиралась ровная белая поверхность.
— Нет, не может быть… — пробормотала Марта, не в силах поверить, что прочие бойцы оказались похоронены под многометровой толщей снега.
Вокруг все было чисто, бело и безмятежно, лишь снежинки продолжали метаться в воздухе.
Когда ветер принес негромкий щелчок, Марта сначала решила, что ей показалось. Она повернула голову в ту сторону, откуда донесся звук, перевела глаза в инфракрасный режим, но не увидела ничего.
Снег заскрипел под шагами.
Девушка завертела головой, рванулась, вновь пытаясь освободиться. Напряглась так, что сухожилия заскрипели, а акселераторы гневно взвыли, но не смогла даже пошевелиться.
Когда перед ней появился человек с автоматом, Марта только вздрогнула.
Сын Земли.
9.
Лавина обрушилась с внезапностью взрыва. Только что Роберт стрелял по непонятно откуда взявшимся форсерам, а через мгновение что-то холодное накатило, ударило в лицо и отбросило назад.
Когда он открыл глаза, обнаружил, что лежит на спине, шлем слетел, а вокруг только снег, ничего больше.
— Сомий хвост, — пробормотал Роберт, пытаясь сесть и подтягивая к себе автомат.
Метель продолжала бесноваться, завывая стаей лишившихся рассудка волков, снежинки щекотали лицо.
— Ничего себе… — Роберт вздрогнул, пытаясь смириться с мыслью, что все погибли: злой и насмешливый Мартинес, лейтенант Ван Мин, полковник Клаус, белобрысый Эстридсен с пулеметом… Подавив желание вскочить и заорать во все горло, он медленно поднялся и осмотрелся. От снежной белизны заболели глаза. Роберт сморгнул, ощущая, как выступили слезы.
Вытерев их, он зашагал вдоль ложбины. Надежда на то, что уцелел еще кто-то, слабела с каждым шагом.
Роберт прошел больше полусотни метров и почти добрался до выхода из ложбины, когда снег впереди, у самой скалы зашевелился, полетел в сторону, из-под него вылезло что-то круглое.
— Сомий хвост! — через метель видно было плохо, но Роберт поклялся бы чем угодно, что это голова.
А поскольку там, где она объявилась, людей в момент схода лавины не было, принадлежать она могла только ублюдку-форсеру.
— Сейчас… — он поднял автомат и зашагал дальше.
Голова задергалась, напоминая полупарализованного Колобка, героя древней русской сказки.
— Вот так сюрприз, — Роберт сделал еще один шаг и удивленно присвистнул.
Голова оказалась женской.
На него глядела пара полных ненависти черных глаз, выше виднелся ежик слипшихся темно-рыжих волос.
— Что уставился, ублюдок? — просипела девица. — Стреляй!
— Выстрелю, — ответил Роберт. — Не сомневайся.
Он первый раз видел форсера так близко, и зрелище оказалось завораживающим. Очертания лица девушки выглядели человеческими и даже красивыми, но что-то в ее облике вызывало отвращение, то ли серая блестящая кожа, то ли странной формы зрачки…
Роберт ощутил, как его охватывает дрожь.
— Ладно, — пробормотал он, — пора с этим кончать.
Девушка не отвела взгляда, даже не вздрогнула, когда Роберт прицелился, но автомат в ответ на прикосновение к спусковому крючку лишь сухо клацнул.
— Что, сломалась твоя игрушка? — сказала она презрительно. — Ее делали такие же косорукие уроды, как ты, так что неудивительно.
— Сейчас заработает, — Роберт попытался передернуть затвор, но тот застрял, не желая двигаться с места.
— Эх, если бы я могла выбраться, то разорвала бы тебя голыми руками… — проговорила девушка задумчиво.
— Ладно, сама сдохнешь, — сказал Роберт, пытаясь за кривой улыбкой спрятать страх. — Через несколько дней, воя от боли и слабости, призывая быструю смерть…
— Не думаю, что ты проживешь дольше! — она презрительно улыбнулась.
Роберт плюнул на снег и зашагал дальше, мимо засыпанной девицы, к выходу из ложбины.
Пусть из полка уцелел только он один, из оружия имеется сломанный автомат, а из запасов — упаковка консервов в сумке. Но это не значит, что надо сесть в снег и ждать смерти…
Он должен попытаться вырваться из этих гор и добраться до своих…
Уводящая вперед тропа засыпана и нет проводника, чтобы вести по ней. Остается одно — вернуться назад, к дороге, и вдоль нее попытаться дойти до людей.
Снег продолжал идти, и ноги вязли в сугробах, образовавшихся там, где несколько дней назад был только камень.
Карниз выглядел достаточно широким, чтобы по нему прошел человек, но начинался на высоте примерно четырех метров над землей, точнее над плотным слежавшимся снегом.
Помимо карниза, пути дальше не было.
Лавина, сошедшая сегодня, оказалась не единственной, и тропа, по которой утром прошли люди, а за ними форсеры, в этом месте обрушилась в пропасть. Там, где раньше находились смерзшиеся глыбы камня, зиял провал, по отвесным стенкам которого поднялся бы разве что таракан. Карниз шел над самым его краем.
— Сомий хвост, — пробормотал Роберт и прикусил губу. — И почему я никогда не увлекался альпинизмом?
Но без крючьев и веревок тут не справился бы и опытный скалолаз.
— Ладно, надо пробовать, — Роберт закинул автомат за спину. Подтянул ремень, чтобы оружие не болталось, и подошел к скале вплотную.
Зацепиться на ней было не за что, и Роберт подпрыгнул, проверяя, насколько он не дотянется.
Оказалось, что намного, почти на метр. Снег выдерживал вес тела при ходьбе, но при попытке прыгнуть начинал крошиться, и опереться на него оказалось так же сложно, как на облака.
Роберт походил вдоль карниза, выискивая место, где он спускается пониже, но такового не обнаружил. Тогда начал сгребать снег, надеясь соорудить достаточно большую кучу, чтобы забраться наверх.
Сначала согрелся, потом промок и замерз, а легкий, пушистый снег не желал слипаться.
— Ну, надо пробовать, — пробормотал Роберт, вставая на кучу и ощущая, как она проседает под его тяжестью.
Он рванул вверх, ухитрился зацепиться за какую-то трещину и едва не заорал от боли — края ее резали не хуже отточенной бритвы. Попытался подтянуться, но в следующее мгновение шлепнулся на сугроб, чертыхаясь и размахивая поврежденными руками.
На снег брызнуло алым.
— Вот была бы у меня веревка, — пробормотал Роберт, посасывая один из порезов. — Хотя что тогда?…
Закинуть веревку все равно было не на что, за гладкие камни и лед она не зацепилась бы. Вот если бы нашелся кто-то, кто ухватил ее сверху и подтянул Роберта вверх…
От этой мысли ему стало жарко.
— Вернуться к той девке? — пробормотал Роберт, забыв про боль. — Вытащить ее и попросить о помощи? Никогда! Нет, просто нужно выбрать место получше и нагрести побольше снега…
Некоторое время сидел, приходя в себя, а потом встал и решительно принялся за дело. Снег набивался в рукава, куртка и брюки намокали и делались все тяжелее, а он работал и работал, ощущая себя не человеком, а маленькой и очень плохо сконструированной снегоуборочной машиной.
— Ну, да поможет мне Единый… — вовремя пришедшая на память молитва помогла успокоиться и собраться с мыслями.
Роберт закрыл глаза, решительно шагнул вперед, на кучу и прыгнул. Ладони цапнули по шершавую скалу, ухватились за очередную трещину, мускулы на руках сократились.
От боли в потревоженных разрезах все поплыло перед глазами.
Роберт еще пытался подтянуть себя, елозил пузом по холодному камню, но руки уже разжимались.
— Ох… — только и смог он сказать, падая назад.
Под спиной хрустнуло, автомат врезался куда-то в область почек, а Роберт закусил губу, чтобы справиться с терзающей пальцы болью. Когда ощутил во рту соленое, понял, что прокусил губу.
Сесть смог только минут через десять, когда голова перестала кружиться, а кровь — грохотать в ушах.
— Что же делать? — пробормотал Роберт, глядя на скалу, где остались багровые потеки. — Так и самому сдохнуть недолго!
