Вячеслав Шалыгин - Пятая Космическая
ЧАСТЬ ВТОРАЯ: ВОЗРОЖДЕНИЕ
1. Июль 2290 г., космобаза «Альфа» – Луна.
Когда-то давно, если смотреть с Земли, естественный спутник выглядел холодным серебристым блином. Преображенский не раз видел древние фотографии. Сходство с бабушкиными кулинарными шедеврами было почти полным, особенно на пожелтевших страницах бумажного учебника астрономии. А вот современную Луну с тем желтоватым «блином» на картинке связывали только названия районов: Море Спокойствия, соседствующее с Морем Кризисов – полностью застроенные научными центрами, Океан Бурь – жилой район, граничащий с Карпатским деловым кварталом с одной стороны и промышленной базой в Море Влажности с другой. И так далее. Все объекты прятались под куполами и под условным небесным сводом тонкой искусственной атмосферы – переделывать Луну на манер спутников Юпитера не стали. Почему – Павел как-то не задумывался. Не стали, значит, были причины. Ученым виднее. Неудобно, конечно, без полноценной атмосферы, вся жизнь под стеклом, но и без доработки светлая сторона Луны выглядела удивительно красивой. Из «блина» она превратилась в сверкающий бронестеклом, прозрачным пластиком и слюдяными лужицами солнечных электростанций дворец Снежной Королевы. Сходство дополняли редкие, плывущие в тонкой, разряженной атмосфере белые облачка. Холодная красота крайнего севера, да и только.
А вот у ночной стороны Селены шарм был иной, схожий с полночным очарованием крупного мегаполиса: цепочки и россыпи цветных огней, светящиеся пятна космодромов и паутина лазерной разметки над военными базами. Павел вдруг сделал для себя небольшое открытие. Именно военные базы были причиной, по которой Луна так и не обзавелась нормальной атмосферой, гравитационными нагнетателями по всей площади и прочими атрибутами обитаемого мира. Военным кораблям было удобнее взлетать именно с космодромов, где машины не создали нормальной для человека силы тяжести, сквозь атмосферу практически не создающую помех для любых маневров. Именно так. Ведь баз на Луне было больше, чем где бы то ни было. Фактически вся темная сторона была единой базой Армии Земной Федерации, со штабом в Море Москвы.
Первая ударная на этой гигантской базе обычно занимала отдельный казарменный комплекс в кратере Гагарин, но на этот раз корабли Многоцелевого флота висели на траверзе Циолковского. Атакующие флоты вместе с базовой платформой дрейфовали и вовсе на приличном удалении от Луны. Изменение незначительное, но все равно настораживающее. А еще настораживал тот факт, что корабли Пятой бригады на подходе встречал не только «лунный гнус», но и пять крейсеров Армии Обороны Земли – специальной армии, выполняющей помимо охранных задач еще и функции военной полиции.
Преображенский молча взглянул на Гордеева. Офицеры стояли на мостике «Урана», наблюдая, как приближается дрейфующая в трехстах километрах от Луны базовая платформа «Альфа».
– Далековато зависли, – наконец проронил генерал, теребя коммуникатор на запястье. – Вяземский, что там с проводкой?
– Штаб дал добро на стыковку с «Альфой». Гагарин закрыт.
– Что, даже раненых нельзя отправить?
– Так точно. Приказано стыковаться и переходить на платформу. Всем. Экипажам в том числе.
– Не понял, а вахты?
– Я тоже об этом спросил. Сказали – пришлют временные.
– Кажется, я знаю, «чьи шаги на лестнице», – пробормотал Павел. – Это нас арестовывать идут.
– Что? – не расслышал Гордеев.
– АОЗы, ваша светлость, это не эскорт, а конвой, – расшифровал Преображенский. – Похоже, Петр Вадимович прав, Дюссон решил предъявить нам дезертирство.
– Пусть своим генералам такую ахинею предъявляет, – фыркнул Гордеев. – У нас все прикрыто. Вяземский, дай связь по лучу с Овчаренко.
– Запрещено, ваш свет. – Капитан первого ранга Вяземский поднялся на мостик. – Командир конвоя требует соблюдать полное радиомолчание.
– Вот скоты! – прошипел Гордеев. – Ну, ладно, я им устрою арест с конфискацией! На частоте опознавательного маяка можешь выйти?
– Да. – Вяземский кивнул. – Я уже все понял, сделаю.
– Ничего ты не понял. – Гордеев придержал его за плечо. – Пока никаких телодвижений. Просто оповести, чтобы все члены «Возрождения» были готовы к неприятностям. Нет, лучше – к решительным действиям. Сам оповести, лично.
– Есть. – Вяземский вышел.
– Многие из наших сейчас у Юпитера, – заметил Преображенский. – Армию Накано пока никто не отзывал.
– А мы пока ничего не затеваем. – Гордеев пожал плечами. – Даже если Дюссон состряпает против нас дело, это ничем не грозит. Ну, выговор влепят, штраф. А больше ничего. Не до того сейчас. Слишком тяжелая обстановка, чтобы кадрами разбрасываться. Так что «Возрождение» пока просто следует мобилизовать. А там посмотрим...
...Свои встречали десантников, как героев. В посадочном секторе за ограждением красной зоны выстроился почти батальон неофициального почетного караула. Чуть поодаль от солдат и офицеров переминались штабные. На их лицах не было улыбок, а во взглядах не читалось восхищения, скорее сожаление и неловкость. Объяснялось это тем, что в секторе присутствовала еще одна группа встречающих – примерно взвод офицеров АОЗ под командованием мрачного, коренастого, наголо бритого полковника. Когда в красную зону вошли офицеры Пятой бригады, полковник надел кепи и оправил китель. Его сопровождение тут же перестроилось в две шеренги, а затем демонстративно активировало винтовки. Солдаты и офицеры за ограждением притихли. В наступившей тишине были хорошо слышны щелчки предохранителей офицерских «хеклеров». Возглавляющий «делегацию» штаба армии генерал Панченко встретился взглядом с Гордеевым, глазами указал на готовую к бою «группу поддержки» и отрицательно покачал головой. Генерал едва заметно кивнул и, отбросив ненужную конспирацию, обернулся к бойцам и офицерам за барьером. Он предупреждающе поднял руку и одними губами произнес: «Отставить». Ссориться с военной полицией было бессмысленно. Этот бритый полковник и его подчиненные выполняли приказ, а нахальство их объяснялось просто – нервничали.
«Занервничаешь, когда в затылок дышит половина десантной армии, – подумалось Преображенскому. – Если начнется заварушка, эти чернопогонные и моргнуть не успеют, а не то, что винтовки поднять».
– Господин генерал. – Полковник отдал честь. – Полковник Бертье. Я имею приказ доставить вас и старших офицеров вашей бригады на базу в Море Москвы.
– В штаб? – Гордеев ответил на приветствие. – А почему таким способом? Нельзя было отправить приказ по гиперсвязи?
– Вы подозреваетесь в дезертирстве и сговоре с противником, – через силу выдавил Бертье. – Прошу сдать оружие и следовать за мной в сектор девять для посадки на корабль АОЗ.
– Что я говорил? – процедил Вяземский.
– Помолчи, – шепнул Бородач. – Ваш свет, мы готовы.
– Теперь ты помолчи, – бросил Гордеев Борису. – Подчиняемся.
– Ваша светлость, да я этих шавок сейчас голыми руками... – Бородач сделал шаг вперед, но его успел придержать Павел.
– Остынь! Шавки тут ни при чем. Так мы ничего не добьемся.
– А из тюрьмы добьемся?
– Направо посмотри.
Бородач покосился на строй десанта за ограждением. В первой линии стояли сплошь офицеры «Возрождения». Они были настроены так же решительно, как и Бородач, – руки на «хеклерах», напряженные взгляды устремлены на Гордеева.
– Вот я и говорю... – Борис непонимающе взглянул на Преображенского. – Чего ждать-то?!
– Остынь и не подавай дурного примера. – Преображенский полуобернулся к офицерам и продолжил так, чтобы слышал не только Бородач, но и они. – Бунт одной армии ничего не решит. Нужно поднять всех, но в правильное время и в правильной обстановке. Это приказ Князя. Пока не время!
Бородач нехотя убрал руку с кобуры. Большинство офицеров за барьером сделало то же. Гордеев к тому моменту уже торжественно вручил полковнику Бертье свою кобуру. Полковник выдохнул с заметным облегчением. Он украдкой смахнул крупную каплю пота с виска и передал генеральское оружие офицеру из штаба Первой ударной. Все остальные «хеклеры» были переданы ему же. «Балансовое имущество Первой армии. – Преображенский хмыкнул. – Матценности». Приняв оружие у Хосокавы, комбатов и Вяземского, Бертье уступил место майору-заместителю, а сам встал на правом фланге конвоя. Когда оружие сдали все старшие офицеры бригады, Бертье скомандовал, и конвой двинулся в неблизкий путь к девятому сектору – почти через половину базы. Преображенский никогда не думал, что на «Альфе» служит и просто квартирует так много народу. На всем пути следования конвоя по обе стороны коридора стояли две сплошные стены десантников, пилотов, матросов и офицеров. Стояли молча, сверля недобрыми взглядами затылки конвоиров. Впечатление эта молчаливая демонстрация оставляла жутковатое. Меньше всего Преображенский хотел бы сейчас оказаться на месте конвоиров. Даже меньше, чем на своем. Полковнику Бертье и его офицерам следовало выдать по бутылке спирта, чтобы компенсировать такой стресс. «Впрочем, обойдутся. Стресс не круче, чем под термоядерными «зонтиками» или во время высадки на пятачок, по которому работают из всех стволов две танковых бригады. Пусть хоть так вкус адреналина почувствуют, вояки»...
