Андрей Орлов - Сибирь 2028. Армагеддон
– У нас машина, – как бы просто так заметила Ольга, с интересом поглядывая на меня.
– Вижу, – бросил я. – Это приятный бонус. Садись за руль.
– Я? – изумилась Ольга.
– Нет, Господь Всесильный и Всевидящий! – взорвался я. – Ты же умела когда-то ездить, разве нет? – Я схватил за шиворот уходящего штопором в землю Кузьму, поволок его в салон, зашвырнул на заднее сиденье. Кинулся в обход капота – на помощь Ольге, она тащила из машины мертвого водителя с вытатуированным черепом на щеке. Я выдрал его из-за баранки одним рывком, завертелся – а где у нас, кстати, Молчун? Почему помалкивает? Послышалось робкое тявканье: мол, не меня ли ищешь, хозяин? Облезлый ретривер со смиренным видом сидел на бетонной краюхе и как-то стеснительно на нас поглядывал. Ну, конечно, мы не лезем в крутые разборки двуногих! Нам бы хлеба и зрелищ!
– Насмотрелись, ваше величество? – язвительно поинтересовался я. И гаркнул так, что он в страхе свалился с краюхи. – А ну пшел в машину, дармоед!!!
Ночка выдалась на славу. В машине воняло, как в курятнике. Обшивка сидений выдрана с мясом, измазана чем-то жирным, все скрипело, трещало, ходило ходуном. Я не зря посадил Ольгу за руль – чувствовал, что неприятности зреют. Она со священным трепетом манипулировала рулем и рычагами, бормотала, что уже двенадцать лет ни на чем не ездила, что здесь чудовищные люфты, а подержанный карликовый «Витц», что она купила за копейки в 2016-м, и этот танк – это две огромные разницы! Машина рывками сдавала назад, а я полез в открытый люк, где было оборудовано гнездо для станкового пулемета. Я точно определил эту штуку на звук – крупнокалиберный ручной пулемет «КОРД» калибра 12,7 с ленточным питанием. Он стоял на сошках и был прикручен к поворотной турели, что позволяло вести огонь практически на сто восемьдесят градусов. Лента на пятьдесят бронезажигательных патронов была практически полной – отстреляли лишь несколько очередей. Как вовремя, черт возьми! Ольга еще выбиралась задним ходом из нагромождений цемента и бетона, а нам наперерез от торгового центра уже неслось быстроходное средство передвижения! Судя по воплям и вспышкам автоматных очередей, туда загрузился целый взвод.
– Не успеем… – бормотала Ольга, судорожно дергая баранку. – Ох, не успеем…
А я уже разворачивал «эргономичную» конструкцию, припал к прицелу. Не сказать, что я был спокоен, как удав. Атакующие грохотали, как целый полк. Пули стучали по бронированному корпусу. А эти лихачи, которых мы переделали, даже элементарным бронещитком не озаботились! Враги неслись, подпрыгивая на препятствиях, слава Богу, что не стреляли крупным калибром, возможно, хотели сберечь свою машину! Я открыл огонь, и как только начал, адреналин хлынул в кровь, взыграла душа, и боевой азарт пересилил чувство страха. Понятно, почему маргиналы всех мастей сбиваются в банды. Для них это жизнь! Это то, ради чего можно существовать даже в этом поганейшим из миров! Я бил короткими очередями по два, по три патрона, а когда расстояние между машинами стало критическим, надавил на гашетку и удерживал ее, пока не опорожнил две трети ленты. Я, кажется, попал – слетали с подножек подстреленные бандиты, развалилась крышка капота, и оттуда вырвалось пламя! Но транспортное средство оставалось на ходу, водитель яростно вертел баранку. И вот машина – какой-то несуразный фургон с приваренными подножками и перилами для «пехоты» – перед самым носом ушла в сторону, стала прыгать по обломкам бетона. Кататься любите?! Так катитесь отсюда к чертовой матери! Шофер прикладывал старания, чтобы справиться с управлением. Но уже шел юзом, а я развернул пулемет, едва не скрутив себе позвоночник, и продолжал стрелять. Он так идеально подставился! Я пропорол ему весь левый бок, добрался до бензобака. И тот полыхнул, когда я выпустил последний патрон! Пламя охватило виляющую машину, облизывало стенки кузова, с которого продолжала сыпаться живописная публика, прогремел оглушительный взрыв…
Дальше я не смотрел. Рухнул вниз – на выдранную из обивки пружину. Взвыл, едва не пропоров застарелую кисту в районе копчика. «Операция по спасению» проходила на редкость энергично. В салоне царил сумасшедший бедлам. На заднем сиденье лаял ошалевший от грохота Кузьма, пищал Молчун (или наоборот). Ругалась Ольга, размашисто вертя баранку – выражалась она, в принципе, культурно, но отдельные словечки проскакивали.
– Спокойствие, дорогие мои, спокойствие, – бормотал я. – Враги уже мертвы, как рок-н-ролл, а мы еще нет.
– Да как же мы не мертвы?! – кричала Ольга. – Ты оглох?!
Из разбитых окон доносился раздражающий свист. Он делался громче, еще больше раздражал. Рвануло так, что заложило уши – метрах в двадцати левее! Автомобиль подбросило. Вот так дела! Пусть не гвардейскую «Катюшу», но обычный противопехотный миномет бандиты все же подтащили.
– Все живы?! – заорал я.
Судя по лаю и воплям на галерке, страдания носили исключительно моральный характер. Что-то долго Ольга выбиралась задним ходом из клумбы. Но вроде справилась, хрустела рычагами. Машина подалась вперед, огибая препятствия – по касательной, к зданию автовокзала. Молодец, сообразила – под защитой этих глыб нас уже не сможет накрыть миномет. Но снова машину тряхнуло – прогремело за спиной – задние колеса оторвались от земли, шмякнулись обратно, и мы поняли, что чувствуют космонавты (вернее, чувствовали). Ольга подпрыгнула, выпустила руль. Я ахнул, мы летели на бетонную глыбу, схватился за баранку, усыпанную какими-то приятными на ощупь выпуклостями. Уже позднее я разглядел, что это были человеческие зубы, посаженные на суперклей. Машина ушла от столкновения, Ольга с ревнивой злостью отобрала у меня руль.
– Отдай, я сама…
Подъем по Красному проспекту от автовокзала был, в принципе, очищен! Где-то зияли трещины и разломы, где-то валялись куски асфальта, но, лавируя, вполне можно было проехать. Я оглянулся – на Южную площадь высыпали люди, стреляли вдогонку из автоматического оружия. Но в погоню на своих быстроногих «броневиках» не бросались. Почему? Об этом стоило призадуматься. Пули выли где-то в стороне, Ольга рывками утапливала газ, швыряя машину то влево, то вправо. Мы въезжали в исторический центр Новосибирска. Правда, выглядел он сегодня не очень…
– Сворачивай на Советскую, – спохватился я. – Поедем параллельно. Нечего нам делать в этом чистилище…
Она энергично закрутила баранку, пикап подался влево… и резко встал. Мы чуть не вышли через лобовое стекло! Вместо разрыва в бульваре зияла огромная приглашающая трещина шириной четыре метра! Пот хлынул градом, мы едва не клюнули в нее носом!
– Ты уверен, что это то, что нам сейчас надо? – икнув, с ехидцей осведомилась Ольга.
– Не совсем… Дьявол! Ладно, давай обратно на проспект. Пропадать – так пропадать…
И снова утомительные маневры взад-вперед. Мы обзаводились свежими вмятинами, отвалился задний бампер. Но мы теперь катили по проспекту, выезжали на площадь Свердлова, окутанную серой дымкой. За спиной уже не стреляли, никто нас не преследовал.
– Не могу больше… – срывающимся шепотом пробормотала Ольга, сдавая вправо, где в отдельных местах сохранилась обочина. Встала, оставив включенным двигатель, но погасила фары. Откинулась всей массой и что-то мучительно простонала. Я нащупал автомат, опасливо огляделся. Это был какой-то новый уровень, ощущение попадания в очередную виртуальную реальность. Вроде всё, как всегда, только тягостнее, страшнее. И оттого, что здесь царила тишина, веселее не делалось. В окружающих нас руинах практически не угадывались контуры прежних зданий. А ведь все, что здесь было, – сплошь архитектурные шедевры. За спиной – «стоквартирный дом» Андрея Дмитриевича Крячкова, памятник архитектуры федерального значения, удостоенный диплома первой степени на международной выставке искусств в Париже в 1937 году. Рядом – здание крайисполкома того же автора – областное правительство, напротив через дорогу – художественный музей, величественное здание «Запсибзолото». Сплошная классика, приятные линии, монументальность форм. Куда подевалось это величие? Порывы ветра гуляли по проспекту, гоняли мусор, вздымали пыль. Завершив осмотр, я повернулся, критически обозрел свое войско. Усмехнулся – ну точно золотая рота на «Антилопе Гну». Ольга сжалась в упругий комочек, помалкивала, делала вид, что на меня не смотрит, хотя только тем и занималась. Не феминистка, с облегчением подумал я. Самомнения куча, а гложет мысль о сильном мужском плече. Способна на многое, но «запас хода» ограничен. Молчун забавно сидел на заднем сиденье – растопырил лапы, прижался боком к спинке, шумно дышал, высунув язык. Пацан безудержно икал, но это не мешало ему хрустеть упаковкой, забрасывать что-то в рот и жадно жевать.
– Хай, дворяне, – как можно вежливее сказал я. – Все живы, все полны сил и готовы пройти до конца этот тернистый путь. Кузьма, ты что жуешь?
