Василий Головачев - Триэн
– А ты откуда знаешь? Ты же математик.
– Культуру и традиции обязаны знать и помнить не только гуманитарии, но и технари. Жаль, что Минкульт не спешит с разработкой такой программы.
– Чиновникам это не надо, – скривил губы Федорчук.
– Это верно.
– Будем мы ещё об этой чуме говорить! Чекист явно не с той ноги встал. Колись, что у тебя произошло? Дети плохо сдали ЕГЭ?
Костя отмахнулся.
– При чём тут ЕГЭ? Мои дети уже институты покончали. Встреча у меня была в Департаменте образования, дочка пригласила. Представляете, в государстве, созданном русскими, из текста Конституции выброшено слово «русские»! Все населяющие Россию народности есть, а русских нет! Это как понимать? Если все СМИ трубят о мафии, пьянстве и терроризме, то все бандиты – русские, а как заговорят о великих достижениях, их творцы – россияне! Как бы ничьи! Да и это не самое страшное. Послушал я, о чём говорят умные люди, и душа заплакала.
В комнате стало тихо.
Игроки молча разглядывали приятеля, по лицу которого ходили тени.
Костя поднял голову, в глазах его стояло горестное недоумение.
– Если бы вы знали, как Русь оплёвана и духовно подавлена! И не только на Западе – в стране, в России, в народе! Мы же вырождаемся – в хапуг, алкоголиков, воров и шабес-гоев, в жалких прислужников Руси. Не поверите, больше всех кричат о нас как о быдле наши же правозащитники!
Женя хмыкнул, похлопал друга по плечу.
– Попей водички, полегчает. Правозащитников и я не жалую, все они получают мзду из-за бугра, ты посмотри пофамильно, кто в этой системе торчит.
– И вообще, есть другая Русь, – веско проговорил Володя-Моджахед. – Не всё так плохо. Я поездил по российской глубинке и знаю другую Русь и других русских. Вы не представляете, насколько они открыты, искренни и доверчивы. Обнять и плакать, как говорил мой сын. Так что не всё ещё пропало, есть люди, с которыми не страшно идти в разведку. И вообще, мы что, собрались дискутировать о политике? Кто сдаёт?
– Я, – взялся за карты Костя.
– Поехали, иначе только настроение испортим.
Больше о серьёзных вещах не заговаривали, да и Борщёв перестал хмуриться, так как карта пошла к нему, и он сыграл подряд две семерных.
Закончили игру к четырём часам, честно поделили выигрыш (играли по два рубля – вист, профессионалы не играют «на интерес»), Костя проиграл, как и Женя Федорчук, выиграл Володя и остался при своих Уваров.
Расходились умиротворённые, договорились встречаться по воскресеньям.
– Задержись, – попросил Женя Уварова.
Когда Костя ушёл, Женя увёл математика на кухню, выразительным жестом указав Володе на дверь:
– У нас секретный разговор.
Володя не обиделся, в сущности, он был мягким и добрым «моджахедом».
– Ладно, посекретничайте, я вас потом бобровым шашлыком угощу.
– А что, из бобрятины тоже шашлыки делают? – удивился Женя.
– Делают из всего, что движется, должен бы знать.
– Сам делал, что ли? Где бобров ловил?
– Очень смешно. Шашлык мне привезли из-под Очакова, очень вкусный. Сейчас-то он уже остыл, вкус не тот, но попробовать стоит. Я даже рецепт записал. Берёшь шесть луковиц, мясо бобра режешь кубиками, лук на тёрку, имбирь, кумин, тмин, три ложки яблочного уксуса, лимон, перец, всё перемешиваешь и этим маринадом покрываешь мясо. Мариновать не меньше трёх часов, тогда запах отбивается полностью.
– Ладно, мы подумаем, – пообещал Женя.
– Могу ещё рецепт бобрового соте дать.
– Запиши, пока мы пару минут поговорим, – сказал Уваров серьёзно. – Да и рецепт шашлыка тоже.
– Ага. – Володя убежал в гостиную.
– Зачем тебе рецепт соте? – не понял Федорчук. – Ты что, собираешься готовить блюда из бобрятины?
– Просто занял человека. Что ты хотел сообщить?
– Понимаешь, – Женя поскрёб макушку, походил по кухне, прикасаясь пальцами к чашкам и тарелкам, – технолог я не слишком опытный…
– Опусти подробности.
– Короче, чтобы не быть вахлаком, пришлось проштудировать все технологические процессы, тем более что мы переходим на крутые нанотехнологии. Я тебе уже говорил, завод делает процессоры для спутниковых бортовых компьютеров, электронные умножители изображений, антенные решётки, резонаторы… и я обнаружил, что кроме всего этого, прописанного в технологических картах, завод изготавливает какие-то детали и узлы, которых нет в заказах.
– Ну?
– Что – ну? Мы не должны их делать! На выходе эти детали должны подвергаться ОТК, а их нет! То есть они есть, но куда-то исчезают до стадии контроля.
– Куда?
– Да я и не разбирался.
– Разберись.
– Ты… не шутишь? – неуверенно спросил Женя.
– Какие могут быть шутки? Кто-то делает на заводе левую продукцию, да ещё неизвестного назначения. Представляешь, какие могут быть последствия?
– А кому сообщить?
Уваров пожевал орешек.
– Пока никому, мне в первую очередь. А я передам кому следует во избежание геморроя. – Уваров подумал о Гордееве.
Конечно, на заводе и в самом деле могли изготавливать какое-то «левое» оборудование, не проходящее через бухгалтерию и финансово-контролирующие органы, с подачи главного технолога или самого директора, получивших немалые откаты. Но ведь в использовании мощностей завода могут быть заинтересованы и ксеноты? Интересно, что в этом случае они заказали?
– Можешь тихонько выяснить, что именно изготавливается? Чтобы только никто тебя не застукал за этим занятием.
– Попробую. Ты думаешь…
– Ничего не думаю. Скорее всего, ты наткнулся на коррупционную веточку высокого начальства. Им заплатили, они тихонько организовали процесс изготовления контрафакта. Поэтому никому ни слова, работай скрытно и осторожно. Кто у вас главный технолог?
– Коробейников… Вацлав Мартович.
– Последи за ним – с кем встречается, кто к нему приходит.
– Если смогу, – криво улыбнулся Женя. – Я же не контрразведчик в конце концов.
– Правильно, не будем рисковать. Я переговорю с одним знакомым, он подскажет, что делать. А пока – прячь язык за зубами.
На кухню ворвался Володя с листком бумаги в руках.
– Вот, записал.
Уваров взял листок, похлопал приятеля по плечу и вышел.
Усевшись на заднее сиденье джипа рядом с парнем по кличке Корень (по имени его никто не звал), он позвонил Гордееву.
4. Игра в прятки
Переход на полностью бесконтактную связь не стал для Гордеева камнем преткновения. «Застава» и так жила по принципу «никого не видно», используя криптосистемную защиту мобильной сети, компьютерную связь, а когда нужно – и рации скрытого ношения. Но с помощниками и командирами подразделений, должности которых занимали теперь те, кто когда-то пришёл вместе с Гордеевым в «Триэн», полковник предпочитал встречаться лично, поэтому, позвонив капитану Соломину, которого все иначе как Соломой не называли, сказал только три слова:
– Шестьдесят семь, час.
Это означало, что встреча состоится через час в конспиративном терминале, расположенном на территории шестьдесят седьмой больницы. В охране больницы работали сотрудники «Заставы», которые негласно опекали два офиса в деловом корпусе, где располагалось подразделение оперативного анализа.
Машину Гордеева – «Субару Визив» – пропустили за шлагбаум на Карамышевской набережной без требования показать пропуск. Его исключительно стильный ультрасиний автомобиль знали все. Самого полковника здесь считали руководителем одной из частных фирм, снимавшей офисы в новом корпусе.
Бывший десантник ВДВ, а ныне замкомандира «Заставы» Соломин Виктор Андреевич, светловолосый и улыбчивый, уже сидел в кабинете Гордеева, перекладывая на столе какие-то бумажки, диски и книги. На скрип двери он встал.
– Здравия желаю, господин фельдмаршал.
– Садись, – не принял шутливого тона Гордеев, пожимая ему руку. Включил компьютер, бегло просмотрел поступившие сообщения.
– Что у тебя? Коротко и по делу.
– Слушаюсь. – Солома рассовал записки и всё остальное по карманам, подвинул книгу Ивану Петровичу. – Рекомендую почитать. Может, возьмём этого человека в отдел по правам?
– Что это?
– Сидоров, «Дар влюблённым».
Гордеев хмыкнул.
– Я уже вышел из возраста влюблённых.
– Здесь речь идёт не только о любви, но и о традициях и о многом полезном, чего обыкновенный народ не знает. Я сам обалдел, когда мне её подсунули.
– Кто?
– Дэн.
Гордеев качнул головой.
– Разносторонний парень, не скажешь, что якут.
– Он якут? – удивился Солома.
– Дэн – аббревиатура его паспортных данных: Дугарай Эрдемович Номгон.
– А выглядит русским, и глаза не косые, как у якутов.
– Чем меньше людей знает, что Дэн вообще существует, тем лучше.
– Согласен, пусть остаётся просто Дэном.
– Как наши подопечные?
– Нормально, не суетятся, понимают ситуацию. Сан Саныч постарше, у него вообще к жизни философское отношение, Костя Ватшин в этом ему уступает, но проникся нашими проблемами и не психует. Да и жена у него умница, не запаниковала. Ребятам с ними легко.
