Владислав Выставной - Кремль 2222. Севастополь
– Да хватайся ты! – рыкнул Слава – это он изо всех сил удерживал обалдевшего семинариста, не давая тому рухнуть в пропасть. Выходит, это Слава его спас в самый последний момент?
Ухватившись непослушными руками за колья, Книжник продолжил путь вслед за Славой. Благодарности оставим на потом, сейчас же лучше перевесить арбалет на живот, чтобы казус не повторился. В следующий раз помощь может просто не успеть.
Пялясь вверх, Книжник пытался разгадать замысел Зигфрида. Воин настойчиво карабкался все выше, не обращая внимания на хаотично разбросанные окна-бойницы. Наверное, он хочет выбраться на крышу, и уже оттуда…
– А-а! – яростно заорали над головой.
В толстый заостренный кол вонзилась, свирепо дрожа, длинная оперенная стрела. Книжник рефлекторно отдернул руку, и тут же со всех сторон засвистели стрелы, явно намекая на то, что сейчас одна из них проткнет череп насквозь, надежно прибив голову к туловищу.
На крыше их ждали. Это был критический момент, и даже автоматический арбалет в руках Книжника выглядел слабым аргументом: во время штурма любого укрепления преимущество всегда за тем, кто сверху.
Но беда, как известно, не приходит одна. Жахнуло – и колья едва не выпрыгнули из рук: здание словно взбрыкнуло, стремясь сбросить с себя непрошеных гостей. Едва удержавшись, Книжник ощутил, как на голову сыплются обломки и мелкий мусор. Мимо пронеслось чье-то тело, глухо ударившись о землю. Только теперь дошло: это Тридцать Третий поддержал их огнем из пушки. А может, и не поддержал – так шарахнул, заметив всякую шантрапу на крыше башни. Пулять стрелами, во всяком случае, перестали. Главное, чтобы новоявленный артиллерист не повторил этот чудодейственный эффект, когда беспокойная троица выберется на крышу.
Впрочем, крыши как таковой не осталось – на ее месте был уродливый, дымящийся провал, который они наблюдали, сидя верхом на стене. Но со внутренней стороны к стене лепилась узкая деревянная лестница. На нее и указал Зигфрид:
– Туда!
Идея была в том, чтобы зайти врагу с тыла. Там, внизу, вовсю продолжался бой. Но дав понять противнику, что тот окружен, можно постараться принудить его к сдаче. Не будучи излишне кровожадным, Зигфрид полагал такой вариант наиболее рациональным. Главное было не подставиться под удар и выбрать для задуманного надежное укрытие. Они осторожно спускались вниз, в любую секунду готовые отразить нападение. Но как бы ты ни ждал его, нападение всегда неожиданно.
Особенно, если оно происходит оттуда, откуда его никак не ждешь.
С диким воплем откуда-то сверху на них рухнуло не менее десятка степняков с кривыми клинками и копьями. Как они успели зайти в спину? Тут-то и становится понятно еще одно назначение этих густо натыканных кольев: это дает хозяевам дополнительную плоскость для маневра.
Об этом Книжник подумал уже позже, а в тот момент успел вдавить спусковую скобу арбалета – реакция на этот раз не подвела. Ближайший противник повалился с лестницы с двумя арбалетными болтами в груди. Второго Книжник срезал на ходу, чуть повернув оружие: этот уже занес руку со сверкнувшим в полумраке клинком вроде ятагана, вознамерившись перерубить надвое Славу. В следующую секунду воздух разорвала торопливая и аритмичная серия пистолетных выстрелов – сориентировался Слава. Все остальное сделал Зигфрид, буквально зачистив мечом место внезапного нападения.
На этом сопротивление степняков было сломлено. Откуда-то снизу донеслось протяжное, с незнакомым акцентом:
– Мы сдаемся! Не стреляйте, не надо!
И все кончилось. По крайней мере, так тогда казалось.
Пленных осталось около десятка. Их вывели из башни и поставили на колени перед паровозом. Только теперь удалось как следует рассмотреть этих людей.
Или не совсем людей? Последняя Война дала толчок множеству мутаций, в том числе и в человеческой популяции. Появились шамы, нео, собакоголовые, потолочники, вообще черт знает кто. И эти, похоже, стали одной из новых форм, стремящихся занять место сильно поредевшего человечества. Необычайно сухие, тощие, но вместе с тем злобные и энергичные, они, видимо, были лучше других приспособлены к жизни в мертвых радиоактивных степях. Одетые преимущественно в кожу и шкуры, они напоминали древних кочевников. Только лица заметно тронула генетическая деформация. Физически они были слабее людей, но зато куда многочисленнее, а главное – организованнее, будто гигантские муравьи. Чего у них не отнять – так это бесстрашия и полного презрения к смерти. Просто удивительно, как небольшая группа нападавших сумела одолеть столь многочисленный отряд. Сказался, очевидно, фактор внезапности, да подавляющее превосходство в оружии. У местных на вооружении было преимущественно примитивное стрелковое оружие на основе дымного пороха, вроде фузей и пищалей, да магазинные винтовки. Не считая холодного оружия, конечно.
Бандиты торопились, опасаясь прихода подкрепления. Перекоп не ограничивался этим укреплением и имел несколько таких вот охраняемых «ворот» на полуостров, и наверняка между ними имелась связь и возможность перебрасывать силы в случае необходимости. В данной ситуации у нападавших было лишь одно существенное преимущество: внезапность и возможность быстрого отхода. Маскировка тоже была неплохим бонусом, но она уже показала свою ненадежность.
Над пленными, тяжело дыша, нависли победители. Живоглот, казалось, насквозь пропитался кровью. И без того неряшливое тряпье на нем было порублено в лапшу, из-под которой виднелась темная гнилая плоть. Тарзану тоже досталось: голый мохнатый торс был посечен во многих местах, из плеча торчала стрела, которую он даже не замечал в адреналиновом дурмане. Остальным достались небольшие рубцы и царапины.
– Молодцы, парни, хорошо поработали! – довольно воскликнул Пузырь, поглаживая при этом плечо Кэт. – Но не расслабляемся – еще погрузка! Все надо сделать быстро! Вперед, в темпе!
Пока команда усердно перетаскивала в вагон тяжелые ящики из глубины башни, Пузырь с видом победителя прохаживался перед пленниками, замершими под бдительным взглядом Зигфрида. Странное дело: эти люди даже не пытались бежать, словно боялись, что грозный вест испепелит их взглядом.
– Так-так, – говорил Пузырь. – А ведь я предупреждал вас – делиться надо. Эй, Улугбек, я ж предупреждал, что надо делиться?
Коренастый степняк с наголо выбритым левым виском и длинной тонкой косицей справа, искоса, с ненавистью поглядывал на командора. Пузырь и не нуждался в ответе. Он будто рассуждал сам с собой. Обошел пленных вокруг, продолжил, глядя им в спину:
– И что же мне с вами делать? Отпустить, что ли? Что ж, так и поступим. Это будет по справедливости.
