Андрей Земляной - Офицер
— Кирилл Андреевич, — Артузов встал и прошелся по кабинету. — У вас куда больший опыт в таких делах, но поверьте моему мнению: этот британец — не Троцкий. Мы должны кинуть противнику хотя бы намек на то, что этого человека убрали свои. Тогда есть шанс на дезорганизацию всего русского направления.
— Артур Христианович, — Новиков присоединился к своему «бумажному» начальнику и тоже зашагал по кабинету. — А может быть, связать его с нами? Ну, то есть сделать так, что он как бы являлся нашим агентом? Бертран Вустер обнаруживает неопровержимые улики, свидетельствующие о работе Уинтерсэнда на НКВД, и тот, чтобы избежать позора, воспользовался ядом. Я внимательно изучил предоставленное мне досье на Уинтерсэнда. Там упоминается его служба в Британской Бирме в течение пятнадцати лет. Так что он вполне мог покончить с собой, отравившись экзотическим индийским ядом. Что-нибудь типа экстракта красного болиголова или змеиных ядов. Болотной гадюки,[59] к примеру.
— Туповатое полицейское следствие пришло к заключению, что доктор погиб от собственной неосторожности, забавляясь со своей любимицей — ядовитой змеей,[60] — рассмеялся Артузов.
Однако, отсмеявшись, он задумался, а потом сообщил:
— А знаете, Кирилл Андреевич, ваше предложение настолько нахальное, что может и сработать. Считайте, что мое согласие вы получили. Через десять дней жду от вас подробный план акции, с расписанием необходимых сил, средств и указанием основных и резервных точек исполнения. Теперь вот что, — Артузов взял со стола картонную папку и протянул ее Кириллу. — Вот протоколы допросов сержанта государственной безопасности Увакова и внештатных сотрудников НКВД Бессонова и Трахтенберг. Все трое работали в «Праге». И все трое работали еще и против нас.
Артур Христианович похрустел пальцами, помолчал.
— Если бы не ложимер, который в твоем Бюро сделали…
— Если бы не что? — Новиков опешил настолько, что перебил Артузова.
Тот махнул рукой:
— Ну, этот твой определитель лжи. Его уже по всей конторе «ложимером» окрестили. Так вот: если бы не твой прибор — не вычислили бы их. Это я могу сказать с уверенностью. Я хорошо следователей знаю, которые кабаком этим занимались. В один голос твердят, что без ложимера им бы на троицу эту святую не выйти — так и есть. Так что отдельная тебе благодарность еще и за аппараты. — Артур Христианович улыбнулся. — Папочка — твоя, так что вот, распишись за передачу.
Новиков изучал документы, переданные ему Артузовым, до глубокой ночи. Надя даже обиделась на такое пренебрежение. Именно сегодня она попыталась устроить Кириллу «ужин и вечер — как у Льва Толстого, понимаешь?». Заказала несколько блюд в «Славянском базаре», что при ее окладе было делом не самым простым, раздобыла где-то даже два больших бронзовых подсвечника в виде каких-то танцующих древних гречанок — Новиков содрогнулся, когда увидел этот пуд металла, и представил себе, сколько усилий потребовалось от сержанта госбезопасности, чтобы затащить эти чудовища к нему в кабинет! — и, наконец, выпросила у Веры замечательную пудру — настоящую, рисовую, из Франции.
И все ее старания пошли прахом! Кирилл похлебал знаменитой на весь мир старорусской сборной солянки, кажется, даже не различая вкуса, заел ее одним пирожком с рыбой и одним пирожным «Эклер», а дальше пил только чай, погрузившись в чтение, то и дело черкая в большой тетради какие-то свои заметки.
— Я пойду, товарищ майор? — спросила девушка, окончательно надувшись.
— Куда это? — вопросом на вопрос ответил Новиков. — А ну стоим, ждем указаний. — С этими словами он собрал документы в папку и положил ее в сейф, одновременно вынув из него небольшую продолговатую коробочку.
— Сержант государственной безопасности Никитина! — рыкнул он «командным» голосом.
— Я! — рефлексы службы контора вбивает намертво.
— За выдающиеся достижения в создании домашнего уюта и проявленные при этом мужество и героизм награждаю вас именными часами! — и он протянул ей обтянутый бархатом футляр.
Надя раскрыла… и ахнула от восторга. Там лежали маленькие золотые часы с браслетом. Перевернув их, девушка прочитала: «Любимой Наде от К.» Как ни старался гравер, но для имени «Кирилл» места уже не хватило.
Москва, Лубянская площадь
— А-а, товарищ Никитина. Прошу, прошу, — Берия даже встал со своего места и вышел навстречу девушке.
Та вошла в кабинет строевым шагом, вытянулась перед Лаврентием Павловичем:
— Товарищ комиссар государственной безопасности первого ранга![61] Сержант государственной безопасности Никитина по вашему приказанию явилась!
Берия чуть поморщился, пристально посмотрел на Надежду, и стекла его пенсне блеснули как-то недобро.
— Явилась, значит? «Передо мной явилась ты, как мимолетное виденье…» А позволь-ка узнать, гений чистой красоты: вот это вот, — нарком взял со стола двумя пальцами исписанный лист бумаги, — вот это вот что такое?
Он поправил пенсне и прочитал:
— «Прошу отстранить меня от участия в контроле объекта Прима по личным мотивам». Что сие означает, чудное видение? — И, так как девушка молчала, продолжил уже с нажимом: — И что это за «личные мотивы» у сотрудника государственной безопасности, я вас спрашиваю?!
Надежда посмотрела на Берию. Глаза у нее были как у лани, затравленной волчьей стаей. Впервые увидев Новикова в спортивном зале, где тот гонял пограничников, она была заворожена хищной пластикой движений майора. А после, когда узнала, что Кирилл ещё и крупный учёный, разрабатывающий новое оружие для РККА, уже неровно дышала в его сторону. Окончательно же «поплыла» после вечера в ресторане, когда на её глазах он обыграл опытного разведчика.
— Товарищ нарком… товарищ Берия… — Она судорожно вздохнула. — Не могу я… люблю ведь его… вот… а тут… — Глаза Надежды предательски блеснули.
Лаврентий Павлович неожиданно шагнул вперед и погладил девушку по голове:
— Ох, глупенькая же ты… Ох, глупая… И как таких глупых, таких хороших в чекисты только берут? — Он ласково, по-отечески взъерошил ей волосы. — Доносить на любимого человека ты, разумеется, не можешь… Хоть тебе лично товарищ Сталин прикажи… А вот о том ты не подумала, дзивпасо,[62] что ты своими донесениями его еще и защищать станешь? Майор Новиков — человек скрытный и очень самостоятельный. Очень часто все сам сделать хочет. А вдруг не справится? А мы — его старшие товарищи — знать не будем и помочь ничем не сможем… А ты сразу — рапорт, «прошу отстранить», «личные мотивы».
