Александр Санфиров - Начало звёздного пути
За ужином Николенька был погружен в свои мысли и сосредоточен. Князь на это ничего говорил и только искоса поглядывал на аккуратно жующего пищу сына.
По окончанию еды он только сказал:
– Завтра мы едем к графу Бенкендорфу. Пожалуйста, не читай допоздна и хорошенько выспись.
Около одиннадцати часов утра отец и сын Шеховские вышли из дома, где перед подъездом уже ожидал фаэтон. Его верх был закрыт, а когда фаэтон тронулся, то и спереди кучер попытался опустить занавеску, но Николка попросил оставить ее открытой, ему хотелось разглядеть Петербург днем. Пока фаэтон ехал до дома на Фонтанке, где работал и жил Александр Христофорович, князь устал отвечать на вопросы сына, который спрашивал обо всем, что видел по пути. Петербург поражал того своими размерами, суетой и толкотней на улице. Кучер, сидевший на облучке, то и дело кричал и матерился, чтобы какой разиня не угодил под коня.
В вестибюле канцелярии их встретил вежливый жандарм и первым делом спросил, что их привело в учреждение.
После того как князь сообщил, что им назначена встреча с графом, к ним отнеслись со всем вниманием и сопроводили на третий этаж в приемную. Там не менее внимательный поручик попросил их подождать и, глянув на часы, исчез в кабинете начальства.
Ожидание продлилось недолго, и они зашли в кабинет.
Из-за стола навстречу им вышел не очень высокий генерал с весьма оскудевшей шевелюрой. Он улыбнулся князю, и они обнялись.
– Ну, здравствуй, пропащий, – обратился Бенкендорф к своему армейскому другу. – Не надеялся уже, что увижу тебя. С тех пор как уехал, только изредка слухи доходили, что в губернии выбран предводителем дворянства, да и то чуть ли не насильно. Ну, рассказывай, как жил это время.
Говоря все это, Александр Христофорович внимательно рассматривал молодого человека, стоявшего рядом с его другом. Действительно, высокий кудрявый красавец могучего телосложения был почти двойником Андрея Григорьевича, вот только князь был на полторы головы ниже своего сына.
– Я тоже рад тебя видеть, Саша, – сказал Шеховской, – что же, давай сразу тебе представлю своего сына Николая Шеховского, провидением посланного мне.
Николка, одетый в лучшее платье, что могли отыскать в доме у князя, выглядел совсем неплохо, хотя было заметно, что носит он одежду пока с чужого плеча, вежливо поклонился и щелкнул каблуками, как будто всю жизнь этим занимался, чем заслужил удивленный взгляд графа.
Князь, заметив этот взгляд, невпопад пояснил:
– Мундир ему будет пошит к аудиенции императора.
Бенкендорф перешел на французский:
– Андрей, так твой сын точно еще недавно был крепостным? Совершенно непохоже!
Князь, глянув на стоявшего навытяжку сына, также по-французски сказал:
– Саша, если хочешь, чтобы он не понял, говори по-немецки, хотя я уже не уверен, что Николенька не поймет.
– Ты что, хочешь сказать, что он за два месяца выучил французский язык? – спросил потрясенный Бенкендорф.
– Точно так, – сообщил Шеховской, – если верить Вершинину, то Николенька выучил язык за несколько дней, и собственно, его ограничивает только словарный запас, который он набирает с каждым днем. Скажу больше, он за вчерашний день выучил толстый учебник математики и книжку Шиллинга. – Сказав это, князь сконфузился.
– Тэкс-тэкс, – сказал Бенкендорф, – пожалуйста, присаживайтесь, что мы все на ногах. А вы, князь, сейчас расскажете мне, как такая инструкция оказалась в ваших руках?
– Да что тут сказать, – начал князь, – виноват, понимаешь, когда этот скандал произошел, я плюнул на всё и уехал. Даже не думал, что за книги у меня в доме остаются. Этот труд тогда только вышел, мне его барон преподнес, чтобы я с ним ознакомился и свое мнение высказал. А циркуляр о тайне уже потом вышел, я про эту книгу, конечно, уже не вспомнил. Да она пылилась все эти годы в библиотеке. Вот только вчера, видимо, ее ненароком подложили в учебники, что я приготовил для Николеньки.
– Молодой человек, – обратился Александр Христофорович к Николке, – ты действительно так хорошо изучил книгу о шифровании, что можешь написать или расшифровать письмо?
– Так точно, ваше высокопревосходительство, – браво выпалил Николка, держа грудь колесом, – но, наверно, только те, что описаны в той книге.
– Хм, ты смотри, как отвечает, – восхитился генерал.
– Андрей, – обратился он вновь к князю, – скажешь, что и здесь за неделю выучился?
Тот улыбнулся:
– Ну так не скажу, все же он у меня не первый день живет, пообтесался. Но большую часть, да, действительно, за неделю.
Граф неожиданно озорно улыбнулся и сразу напомнил князю того молодого адъютанта императора, который, переодев свою любовницу-француженку, выкрал ее в Париже и провез через все преграды в Россию.
– Тогда давай я тебя сейчас испытаю, – сказал он, обратившись к Николке, – попробуй расшифровать письмецо одно, а мы с твоим отцом пока побеседуем, есть нам, что вспомнить.
Князь сразу истолковал оговорку князя про сына в свою пользу.
«Ну, Сашка и хват, только глянул и уже не сомневается в моей истории», – подумал он.
Граф позвонил в колокольчик и сказал вошедшему поручику:
– Михаил, будьте любезны найти мне вчерашнее перлюстрированное письмо, ну, то, вы знаете, – не стал он уточнять дальше.
Между тем в Петербург этим днем прибыл надворный советник Сидоров. Он был несколько в разбитом состоянии, и его одолевала мигрень. Мигрень у него случилась от неожиданного происшествия на одной из почтовых станций. До сих пор при одном только воспоминание об этом происшествии его начинало трясти.
Его, заслуженного чиновника министерства иностранных дел, какой-то мальчишка ударил по лицу. Конечно, он даже не думал о том, что сам был груб и бестактен, и злился на себя только из-за того, что при всем его опыте не обратил внимания, что отец этого хама был старше его чином, хотя мог бы обратить внимание на слова станционного смотрителя.
Ему пришлось дождаться, пока сам князь с сыном уедут, затем когда уедут военные, бывшие свидетелями его позора, и уже потом он вылил все свое раздражение на смотрителя и выяснил, что за генерал сейчас проезжал.
«Князь Шеховской, что-то я о нем слышал, вроде фамилия известная, – думал он, – приеду в Петербург, уточню, что и как. Но это дело так не оставлю. Ха, дураков стреляться нет. Я вам и без этого пакость сделаю, всю жизнь не отмоетесь».
Вершинин сидел в задумчивости, думая, что предпринять и кого из старых друзей посетить первым, узнать новости. Да и Катенька уже обследовала весь дом и теперь вопросительно смотрит, ожидая, когда ее начнут выводить в свет. И, как назло, нет ни одной знакомой, чьим заботам можно было бы поручить юную девушку. Ведь не дело, если сзади за ней придется стоять отцу. Он как раз перебирал в уме всех своих знакомых женского пола, когда лакей принес ему записку. Записка была в розовом конвертике и сильно пахла духами.
