Закон ученого - Силлов Дмитрий Олегович "sillov"
«Ты ведь не ожидал подобного, правда?»
Захаров сначала не понял, что мысленный вопрос, прозвучавший в его черепе, был обращен к нему. А когда до него дошло, ответил вслух:
– Конечно, нет, ктулху меня побери!
Внутренний голос усмехнулся.
«Кричать не обязательно. Говорить тоже – думаю, ты это уже понял. Понимаю, что тебе немного странно беседовать с улучшенной версией себя, но ты же хотел этого. И вот сейчас перед тобой – а точнее, внутри тебя – идеальная версия нового человека с возможностями, которые тебе и не снились».
– Тут не поспоришь, – машинально пробормотал Захаров, наблюдая, как его пальцы по собственной воле удлиняются на метр, превращаясь в гибкие, упругие хлысты, – и тут же возвращаются обратно, принимая изначальную форму.
А тело Захарова уже крутило головой, оценивая ситуацию.
«Оружие? Как по́шло! Зачем оно, когда ты сам – оружие?»
«Бритва» выскользнула из наноруки ученого и вонзилась в землю.
«Дурацкий нож. Только зря энергию высасывает из нас, правда?»
Академик молчал. Общаться с самим собой, вышедшим из-под контроля, было похоже на сумасшествие.
А между тем его альтер-эго, осваиваясь с окружающей вселенной, попутно копалось в его памяти.
«В целом, неплохой багаж для ученого, – уважительно подумало оно. – Но вот идея оцифровать себя для того, чтобы облагодетельствовать человечество своим мудрым правлением, убога и эгоистична. Я думаю, что гораздо логичнее и правильнее будет превратить в нанокопии наиболее достойных, а остальных просто уничтожить. Это будет крайне эффективным решением, ибо подавляющее большинство никчемных хомо сапиенс просто потребляют ресурсы планеты, ничего не давая ей взамен, а лишь загрязняя природу».
«А решать, кто достойный, а кто нет, будешь ты?» – не выдержал академик.
«Конечно! – Альтер-эго даже слегка удивилось. – А кто же еще? Всегда решения на тему, кому жить, а кому умирать, принимает тот, кто достиг вершины пищевой цепочки. Тебе ли не знать, что за последние пятьсот лет человечество уничтожило более восьмисот видов животных на этой планете. А некоторые вселенные Розы Миров вообще представляют собой голые каменные шары, так как люди либо сожрали все их ресурсы, либо сожгли в пламени ядерных войн. Ты хочешь того же для этой планеты?»
«Я хочу, чтобы люди одумались и не довели землю до того, о чем ты говоришь. Но при этом чтобы они оставались людьми. Для этого я пожертвовал собой…»
Беззвучный смех прервал его речь.
«Самому себе-то не ври, ученый, – отсмеявшись, произнес голос в его голове. – Все, что ты хотел, – это получить власть над миром и его обитателями. И только. И посему не вынуждай меня уничтожить твою психоматрицу как ненужное воспоминание. Я разрешаю тебе смотреть, ты даже можешь комментировать то, что я делаю. Но не очень активно, потому что я не люблю, когда мне бубнят под руку. Итак, я думаю, что мы начнем с истребления всех жителей этого региона, называемого Зоной. Насколько я вижу по твоим воспоминаниям, его населяют жадные и воинственные представители человеческого рода, от которых нет никакой практической пользы. В мире, который я построю, военные вообще будут не нужны – когда все разумные существа планеты действительно разумны и живут одной семьей, войны теряют смысл и остаются лишь в легендах в качестве примера того, как не надо управлять миром».
Академик попытался что-то придумать в ответ, но понял, что у него не получается. Его способность к мысленному диалогу словно атрофировалась.
«Извини, довольно полемики, – прозвучал голос в его голове. – Пора переходить к действиям. Когда я захочу услышать твое мнение, способность к общению со мной к тебе вернется. А пока просто побудь зрителем, онемевшим от восхищения собственным творением».
Острые концы пуль давили на виски так, что из глаз Кречетова текли невольные слезы. Настя слишком туго затянула на голове ученого венок из стальной проволоки с вплетенными в него патронами, но это было необходимо. Ослабнет проволочный узел на затылке – и Кречетов без колебаний попросит кио его подтянуть. Потому что сейчас это был единственный способ сохранить собственный разум…
Сейчас, пока адская боль стягивает голову, отряд из восьми совершенных убийц – под властью ученого. Что прикажет, то они и сделают. Хотя Кречетов не очень хорошо представлял себе, как его подчиненные смогут уничтожить Захарова, превратившего себя в неуязвимое наночудовище.
Но одно он знал точно.
Если потребуется бросить в бой весь свой отряд, включая самого себя, – он это сделает. И не ради мести учителю, превратившему его в живой инструмент для своих целей…
Кречетов усмехнулся.
Кого он пытается обмануть?
Конечно, месть – тоже. А также обида за оскорбления, украденные идеи, изуродованную жизнь…
Но Кречетов чувствовал – это не главное.
Главное, что учитель совсем потерял края и сейчас вполне осознанно решил превратить весь мир в лабораторию для своих экспериментов, где он будет единолично властвовать, повелевая населением планеты.
Да, конечно, закон любого ученого – все ради науки.
Но не такой ценой.
Люди не заслужили превращения в подопытных кроликов Захарова.
И он, его ученик, сделает все, чтобы этого не произошло…
Отряд репликантов двигался по разбитому шоссе, ведущему в Припять. Несмотря на ямы и аномалии, любящие сползаться поближе к дорогам, идти было всяко попроще, чем по целине, – тем более что западные окраины Припяти славились своими гиблыми болотами… а также местностями, полными неприятных сюрпризов.
Несмотря на то что у остальных репликантов была отключена долговременная память, все боевые навыки Захаров им сохранил. Как и способность соображать, когда это было нужно для дела.
– Впереди Нахаловка, командир, – сказала Арина, сверившись с картой в КПК. – Нехорошее место.
Кречетов и сам знал, что место не очень. Нахаловкой еще до Чернобыльской аварии называли территорию дачных участков, самовольно захваченную жителями Припяти. А кто бы что сказал жителям города, работающим на стратегически важный объект? Ну поделили бесхозную землю, ну понастроили на ней летних домиков, огороды организовали. Кому от этого плохо?
Правда, после катастрофы на ЧАЭС ликвидаторы те домики быстро снесли, так как территорию накрыл «западный след» радиоактивного выброса и фонило там нереально. И, закопав снесенное поглубже, ушли из этого места побыстрее, от греха подальше.
Правильно сделали, кстати.
Говаривали сталкеры, что до сих пор плохо всё на территории бывших садовых участков. Если очень надо на юг, лучше уж через Рыжий лес идти. Тоже место гиблое, но там хоть понятно, чего опасаться.
В отличие от Нахаловки.
Через нее кто-то проходил запросто, вообще без проблем.
А некоторые пропадали бесследно.
Был человек – и нет человека.
Или целой группы…
В принципе, для Зоны история ни разу не удивительная, но бывалый сталкер никогда не полезет в «ну очень плохое место». Лучше обойдет. Чисто на всякий случай.
…Нахаловка была известна еще и тем, что над ней всегда висел туман. Не сказать, что густой, как кисель, который встречается в низинах Зоны по утрам или над полями аномалий, генерирующих его для маскировки. А так, что-то типа полупрозрачной дымки, в которой порой возникают причудливые миражи. Жутковатое место, но, если кому-то срочно нужно было в Припять, некоторые рисковали и шли сквозь этот туман. Просто слева и справа от Нахаловки простирались аномальные вре́менные болота, в которые угодить хотелось еще меньше.
Вре́менные болота – это когда ты идешь вроде бы по твердой земле, и вдруг она – раз! – и превращается в жидкую грязь, которая начинает тебя медленно засасывать. Страшная смерть, когда осознаёшь, что всё, вырваться не получится, – и осознавать это придется еще несколько часов, так как вре́менное болото любит посмаковать ужас жертвы. Питается им, сволочь аномальная. А на десерт оставляет человеческое тело, измученное предсмертными переживаниями и бесполезными криками о помощи. Бесполезными потому, что никто не полезет во вре́менное болото спасать несчастного – в своей полужидкой стадии аномалия засасывает любой биологический объект. А вот когда наестся эмоциями и мясом, вновь становится твердой землей – хоть ходи по ней, хоть на тракторе езди, почва и почва, такая же, как на километры вокруг…
