Майк Резник - Вдоводел
— О чем ты?
— О Мэллое. Он ведь преследует ее. Может, нам пора узнать, почему?
— Глупость какая-то, — зло воскликнула Мелисенд. — Мэллой — твой друг, а не мой.
— Но с какой стати он тащится следом?
— Откуда мне знать?
— Никто не знает, — кивнул Рождественский Пастырь. — Потому что на это нет причин. А вот причина следовать за тобой у него есть. Может, объяснишь какая?
— Я даже не знакома с ним, — запротестовала Мелисенд. — Видела его только в казино. — Она посмотрела на Найтхаука. — Он все время терся около тебя.
— Подожди-ка, — вмешался Рождественский Пастырь. — Почему бы тебе не сказать нам, на кого ты работала, прежде чем спуталась с Маркизом?
— Я не обязана вам ничего говорить!
— Если ты так думаешь, то напрасно.
— Оставьте ее в покое, — осадил Рождественского Пастыря Найтхаук.
— Черт побери, сынок! — воскликнул Рождественский Пастырь. — Я понимаю, что тебя так и подмывает залезть ей под юбку, но мы в чертовски опасной ситуации. Ты убил одного из самых влиятельных людей Пограничья, нас преследует враг, и мы обнаружили еще одного на своем корабле. Так что перестань думать железами и вспомни, что для этого есть мозги. У нас серьезные неприятности, и одному мне с ними не справиться.
— Мы справимся, будьте уверены. А от нее отстаньте.
— Черт побери!
— Вы меня слышали.
— Хорошо. — Рождественский Пастырь тяжело вздохнул. — Мы не можем оставаться в Олигархии. Мы не можем выбросить тело за борт. Полагаю, что мы не можем возвращаться во Внутреннее Пограничье. Слишком многим известно, что мы улетали с Маркизом. Они поймут, что мы убили его. Господи, как бы я хотел, чтобы обошлось без этого.
— Убили и убили, — буркнул Найтхаук. — Он — преступник, пусть и более могущественный, чем большинство. Едва ли из-за этого убийства какое-нибудь государство станет меня разыскивать.
— Ты не понимаешь, — вновь вздохнул Рождественский Пастырь. — Конечно, чему научишься за два месяца.
— Так чего я не понимаю?
— Люди, которые мечтали о смерти Маркиза, чтобы разделить его владения и подняться по иерархической лестнице, теперь бросятся по твоему следу. Они не знают, кто значится в списке, который ты получил от своего нынешнего работодателя, поэтому постараются упредить удар и разделаться с тобой. — Рождественский Пастырь откашлялся. — Я считаю, что во Внутреннее Пограничье нам путь заказан.
— Так куда же нам податься?
— В Спиральный Рукав. Внешнее Пограничье официально не входит в состав Олигархии.
— Это же ужасно далеко.
— Разумеется, далеко, — кивнул Рождественский Пастырь. — И именно то, что нам нужно.
— Я не хочу лететь в Спиральный Рукав, не хочу во Внешнее Пограничье, — подала голос Мелисенд. — Я никого не убивала.
— Отлично, — кивнул Рождественский Пастырь. — Мы высадим тебя на ближайшей кислородной планете, и домой ты доберешься самостоятельно. Может, тебя даже подбросит Мэллой.
— Как бы не так! — рявкнул Найтхаук.
— Сынок, ей же на тебя наплевать. Возможно, сейчас ты этого не осознаешь, но в галактике миллиарды женщин. Поверь мне, ты молод, найдешь себе другую.
Найтхаук заглянул Мелисенд в глаза.
— Мне нужна только ты.
— Это твоя проблема. А мне хватает своих. Я хочу вернуться на Тундру.
— Я сильнее, чем он. Буду лучше о тебе заботиться, защищать.
— Мне это ни к чему.
— Я полечу с тобой на Тундру и подомну под себя империю Маркиза. Стану таким же богатым, как он, куплю тебе все, что ты только пожелаешь.
— Я желаю Маркиза. Купи мне его.
— Маркиз тебе на хрен не нужен. Тебя прельщали его деньги и власть.
— Наоборот, он сам.
— Чушь собачья.
— Именно он, его умение ублажить меня. Но ты небось даже знать не знаешь, о чем речь, не так ли? — На ее губах заиграла жестокая улыбка.
— Я, может, и наивен, но не глуп. Тебе со мной понравилось. Я знаю, что понравилось, — В ресторане могут понравиться разные блюда. Но лишь одно захочется заказать опять.
— Нет ничего такого, что я не смогу сделать, если это удавалось Маркизу. Я научусь.
— Только не со мной.
— Все образуется. Вот увидишь.
— Глупый, глупый клон, — она и не пыталась скрыть своего презрения. — Зачатый в лабораторной пробирке, вскормленный в чане с питательным раствором. Образованный шматок протоплазмы. Лабораторный продукт, который говорит и ходит, как человек. — Она помолчала. — Готова спорить, настоящий Вдоводел знал, как ублажить женщину. Приведи его, и я, возможно, останусь.
Пистолет Найтхаука нацелился на Мелисенд так быстро, что она не успела даже протянуть руку к столу. Женщина застыла, потрясенная молниеносностью его движений.
— Никогда больше не произноси этих слов! — прошептал молодой человек так тихо, что она едва расслышала сказанное.
Найтхаук представал перед Мелисенд и Рождественским Пастырем в разных ипостасях: сердитый, веселый, печальный. Они видели, как он убил человека. Но ни многое повидавшая женщина, ни умудренный опытом мужчина не боялись его — до этого мгновения.
Глава 21
Найтхаук перенес тело Маркиза в грузовой отсек и запечатал в герметичный кокон из быстротвердеющего пластика, поскольку не знал, сколько еще его придется держать на борту. Затем, вернувшись в рубку, заложил в компьютер курс к Внешнему Пограничью. Составляющих «Пыльной шлюхи» он не помнил, поэтому ограничился пивом.
— Нам потребуется десять или двенадцать дней, чтобы добраться до Внешнего Пограничья, — объявил он. — Я там никогда не был и не знаю, какие планеты открыты. Надеюсь, вся эта информация найдется в компьютере.
— Мне во Внешнем Пограничье делать нечего, — заявила Мелисенд. — Я никого не убивала, так что никому не захочется убить меня. Я хочу вернуться во Внутреннее Пограничье.
— Боюсь, это невозможно, дорогая моя, — ответил ей Рождественский Пастырь.
— Так я ваша пленница?
— Никакая ты не пленница, — возразил Найтхаук. — Гостья. Надеюсь, больше, чем гостья.
— Какая, к черту, гостья! Меня тащат неизвестно куда против моей воли. Я хочу вернуться домой.
— И где же после смерти Маркиза твой дом? — поинтересовался Рождественский Пастырь.
— Почему вы решили, что это не Тундра? — осторожно спросила она.
— Потому что никто не летит на Тундру или на Юкон без дела, — ответил Рождественский Пастырь. — А какое там дело у тебя? Вертеть перед всеми голым задом?
— Это вас не касается! — взвизгнула Мелисенд.
— Может, у тебя и здесь есть какое-нибудь дело? — гнул свое Рождественский Пастырь.
— Я же просил вас оставить ее в покое.
Рождественский Пастырь пожал плечами.
— Хорошо. Но о чем же нам тогда поговорить?
Найтхаук зыркнул на него, в рубке повисла долгая вязкая тишина. Десять минут спустя молодой человек заказал у камбуза еще стакан пива.
— Я тоже выпью, — поддержал его Рождественский Пастырь.
— А ты? — спросил Найтхаук Мелисенд. Та покачала головой.
— Как насчет поесть?
— Не хочу.
— Может, чего-нибудь хочешь?
— Хочу вернуться назад.
— Я пока не могу отвезти тебя туда.
— Почему?
— Как только станет известно, что я убил Маркиза, десятки, а может, сотни людей пожелают снять с меня скальп. Но ни один из них не живет во Внешнем Пограничье.
— Там тоже хватает охотников за головами, — резонно указала Мелисенд.
— Да, но за мою голову вознаграждение не назначено. Видела ли ты хоть одного охотника, который убивает забесплатно?
— Одного видела, — ответила она. — Тебя.
— Я — не обычный охотник за головами. И Маркиза убил не за так, а из-за тебя.
— Я об этом не просила.
— Словами, может, и нет.
— Я не просила вообще, — отрезала она. — А ты убил его и теперь тащишь черт знает куда. И еще удивляешься, почему я к тебе не благоволю.
Найтхаук воззрился на нее.
— Ты изменишь отношение ко мне, если мы развернемся и полетим во Внутреннее Пограничье?
— Нет. — Она соблазнительно улыбнулась. — Может, буду меньше ненавидеть тебя.
Найтхаук молча обдумывал ее слова.
— Нельзя, сынок, — подал голос Рождественский Пастырь. — Если, конечно, ты хочешь дожить до зрелого возраста.
— Я знаю, — Найтхаук посмотрел на Мелисенд. — Ты летишь с нами в Спиральный Рукав. Не так уж там и плохо. Сама увидишь.
Женщина ответила ледяным взглядом, поднялась и ретировалась в свою каюту.
— Хочешь совет? — спросил Рождественский Пастырь.
— Пожалуй, обойдусь.
— Я тебе его все равно дам. Если захочешь составить ей компанию, обыщи ее, прежде чем ложиться в постель.
— Я не собираюсь составлять ей компанию.
— Мудрое решение.
— Я не хочу насиловать ее. Я ее люблю. И хочу, чтобы она любила меня.
— В игре, которая называется любовь, ты новичок, — ответил Рождественский Пастырь. — Она же не просто профессионал, но и любит только себя. Никого не любила и никогда не полюбит.
