Андрей Золот - Золотой цветок
– Что ты предлагаешь?
– Я предлагаю подождать погоды и лететь к тому месту, куда нам надо.
– Это исключено! – Синицын всплеснул руками. – Наш пилот не захочет рисковать жизнью и лететь в такую погоду. Мы его уговорить не сможем. А Сан Саныч, если начнет беседовать с начальством и пилотами на базе, так тот уговорит на что угодно. В петлю вся часть залезет, если ему так захочется… Оставаться нельзя, надо уходить, и как можно скорее.
– М-да… пожалуй, ты прав… – задумчиво согласился дед. – А что нам с пилотом-то нашим делать?
Туча над нами уже вовсю поливала водой, и мы все стояли под ливнем, закутавшись в непромокаемые куртки.
– Надо его отправить к нашим парням, к машинам. Как только прояснится немного, пусть сразу летит, – предложил я. – До этого времени никто сюда не прибудет, а парням скажем, чтобы его притормозили, водочки с ним попили.
У Василия Александровича с собой был спутниковый телефон, поэтому связаться с парнями мы могли из любой точки мира.
– Идея хорошая, – одобрил дед. – Там он будет спрятан надежно. Скажем ему, чтобы парням информацию от нас привез, связи, мол, другой нету, только на него надежда…
– Самый лучший вариант, – согласился Синицын, хлопнув в ладоши. – Так и сделаем… Согласны?
Мы одобрительно кивнули.
– Тогда собираемся. Обрадуем сейчас мужиков, что прогулка намечается, и – в путь!
В вертолете Синицын забрал у меня Золотой цветок и медленно опустил его в плазмообразную субстанцию защитного футляра, затем снял с крышки ключ, и футляр медленно закрылся.
– Все, ребятки, теперь нам пора в путь! – бодро объявил Василий Александрович.
– Куда вы в такую погоду пойдете? Нельзя! Не вернетесь… – попробовал нас предостеречь пилот.
– А нам возвращаться и не нужно. Мы – в одну сторону, – пошутил Василий Александрович.
Все уперли в него серьезные, суровые взгляды.
– Шучу я, шучу, – быстро отговорился дед.
– Не надо так шутить… – серьезно сказал Синицын. – У нас мероприятие нешуточное и очень важное, с нами все может случиться. Но я все-таки планирую вернуться домой…
– А ты не шутишь? – спросил один из парней дедовой бригады, мой тезка.
– Нет, я не шучу, – ответил археолог как можно серьезней. – Мы выходим прямо сейчас. Времени терять нельзя. Заворачивайте вещи, чтобы не промокли…
– Да как же там не промокнуть?! Как из ведра льет! – констатировал тезка.
– Как запакуете, так и будете потом пользоваться, – поучительно сказал Василий Александрович и жестом позвал пилота в его кабину.
Все дружно принялись переупаковывать рюкзаки, доставать пакеты, ворча при этом друг на друга.
– Хотя бы Цветок оставили открытым… – предложил кто-то. – Не так обламывала бы погода…
– Идея хорошая. А то закрыли – и кайф пропал…
Со всех сторон раздавались голоса, одобрявшие эту идею.
– Открытым он быть не может, – строго сказал археолог. – Нас уже засекли по излучениям от него – он кивнул в сторону Цветка – и направляются сюда для того, чтобы его забрать. Если мы будем возражать, нас просто убьют. Поэтому нам надо выходить сейчас. Если он будет открытым, наше местонахождение будет известно…
– Да мы знаем… Это так… в шутку… – отозвался мой тезка.
Он среди всей компании был самым активным и болтливым.
– Все, ребятки. Расслабились, теперь пора в дорогу, – бодро проговорил Василий Александрович, вылезая из кабины пилота. Нас ждет дорога дальняя.
– Дорога дальняя, дорога мокрая… – пропел Синицын.
– Через семь дней нас будут ждать на той стороне перевала, в обозначенном квадрате, – сообщил дед.
– Вы умом тронулись, в такую погоду – в горы… – вылезая из своей кабины, проворчал пилот. – Вон, посмотрите, ничего не видно… сплошная белая стена… и сейчас обвалы сплошь и рядом посыпятся… Переждали бы…
– Не можем мы ждать! Для нас это опасней, чем в путь трогаться! – обреченно произнес археолог.
– Вам виднее… – вертолетчик неодобрительно покачал головой.
– Ну, готовы? – спросил Василий Александрович, окидывая всех взглядом.
– Готовы, – послышались недовольные вздохи.
– Тогда пошли купаться, – дед накинул на плечи рюкзак, закутанный в черный полиэтиленовый пакет, и шагнул из вертолета под проливной дождь.
Нехотя, кто – с ворчанием, кто – молча, но с недовольной миной на лице, стали по одному вылезать из вертолета.
Как только мы отошли с поляны и вышли на склон горы, я понял смысл слов пилота, когда тот говорил, что мы сошли с ума. Вода, увлекая за собой камни, обрушивалась с горы буквально водопадами, наглухо перекрывая нам путь.
Синицын, идущий метров на пять впереди всех, то и дело останавливался и обходил попадающиеся на пути препятствия, а мы, соответственно, струились змейкой за ним.
После часа ходьбы дождь не усилился, но вода, стекавшая с горы, превратилась в бурлящие реки, которые приходилось переходить с большим напряжением сил. На теле не осталось сухого места, ноги начали гудеть от напряжения, постоянных спотыканий и подвертываний.
– Ребятки, держитесь! Через пару часов привыкнете, – успокаивал всех Василий Александрович.
«Где уж тут привыкнешь к такому… – подумал я. – Такого путешествия у меня еще не было…»
Мне вспомнились пережитые мною жизни, и мысли улетели назад, в прошлое, отключив понимание настоящего. В первые две жизни меня убивают на войне. Во второй я оставил свое племя и детей из-за своей гордости, чтобы не прослыть трусом. В следующей жизни я рождаюсь женщиной, в богатой греческой семье. Здесь не было принято, чтобы женщина была умной и проявляла волю, но мое прошлое воплощение, с самого детства давало о себе знать. Я не слушаю своих родителей, призираю отца, потому что он меня постоянно бьет и заставляет подчиняться ему. Детство проходит в постоянном стрессе и негативе. Я вырастаю в некрасивую, озлобленную женщину. Меня выдают замуж, только для того, чтобы избавиться, при этом мой отец пообещал тому, кто меня возьмет в жены, огромную сумму денег и земли. Мой муж женится на мне только из-за приданого. Вскоре я рожаю сына, через год еще одного. Моя жизнь перестает иметь какой-либо смысл, я не вижу своего мужа и почти не вижу своих детей. Меня оставили в загородном доме в окружении слуг. Я становлюсь еще более озлобленной, издеваюсь над слугами, заставляю их совокупляться у меня на глазах, но этого мне становиться мало, я их постоянно избиваю и доходит до того, что я заставляю уже рабов избивать и насиловать рабынь. Две из них не выдерживают и заканчивают жизнь самоубийством. Мне это доставляет удовольствие. Моя жестокость усиливается, и я придумываю покупать рабов только для того, чтобы убивать их. Но моим планам не суждено сбыться. Меня настигает неизвестная болезнь, и я умираю в страшных муках. Следующего воплощения я жду очень долго. Очищение моей души сильно затрудняется количеством грехов, и я от этого мучаюсь.
Наступает момент следующего воплощения. Я опять рождаюсь женщиной. Очень бедное жилье, постоянно не хватает еды, воды. Моя семья поклоняется множеству богов и заставляет меня просить у наших богов еды и воды. В один день приходят люди и выгоняют нас из хижины жить под пальмы. Нашего отца забирают на войну. Вскоре на наше поселение нападают вооруженные люди, меня и мою мать забирают в рабство, продают разным хозяевам, и больше я ее никогда не увижу. Когда я достигаю половой зрелости, мой хозяин заставляет меня удовлетворять свою охрану. В постоянном насилии и побоях проходят несколько лет. Я часто думаю о самоубийстве, но меня останавливают слова моей матери: надо жить, что бы ни происходило. Меня продают другому хозяину. Появляется надежда, что кошмар прекратится… Но, оказывается, он только начинался. Меня купили для удовлетворения похотей гладиаторов. Это – не люди, а животные в человеческом обличии. Через несколько месяцев я не выдерживаю и бросаюсь на специально украденный для самоубийства нож. Жизнь прекращается почти сразу, нож проткнул мне сердце. Моя душа не хочет покидать тело, она хочет дальше жить и очень долго находится рядом с гниющими в земле останками и рядом с тем местом, где закончилась моя жизнь. Мои скитания по земле без тела продолжаются долго, бесконечно долго, и в конце концов я опять оказываюсь вблизи яркого света, перед архангелами, координирующими мои действия. По закону кармы мне необходимо было пережить то, что я сам делал с людьми в предыдущем воплощении, но я не выдержал и наложил на себя руки, за это мое следующее воплощение будет очень нескоро, пока душа не очистится от самого тяжкого греха, который отбрасывает эволюцию моей души сильно назад.
В следующем воплощении я рождаюсь мужчиной, во Франции – в семье кузнеца.
– Тут мы передохнем! – отвлекает меня от мыслей голос Синицына.
