Елена Ершова - Неживая вода
– Стой, – сказал Эрнест и остановился сам. – Привал делать будем.
– Долго ли до ворот? – спросил Игнат, оглядываясь. Все тот же угрюмый пейзаж: сосны и кедры высились неприступным частоколом, безликие, молчаливые, неживые.
– Не дойдем до них засветло, – ответил Эрнест, который уже отстегнул лыжи и принялся скидывать рюкзак и чехол с палаткой. – Переночуем да с утра двинем. Немного осталось.
– А у ворот нельзя переночевать? – спросил Игнат.
Эрнест хмыкнул и качнул головой.
– Отчего же. Да только не понравится тебе тамошняя ночевка. Лучше один раз в спокойном месте обождать. Сам увидишь.
Игнат перечить не стал, а принялся собирать алюминиевые дуги, предназначенные для крепления палатки. Зафиксировав концы дуг завязками и натянув тент, Игнат побрел собирать подходящие поленья для костра. Тем временем на лес упала и стала уплотняться тьма и принесла с собой холод и тишину. В последний раз отбарабанил отходную ко сну дятел, затем где-то далеко-далеко раздался заунывный плач, переходящий в тоскливый вой и оборвавшийся всхлипом на высокой ноте.
«Волки?» – подумал Игнат, и в груди сейчас же похолодело.
Спешно подобрав поленья, он вернулся в лагерь, где Эрнест окончательно разбил и закрепил палатку, а теперь прихлебывал что-то из алюминиевой фляги.
– На вот, согрейся.
Он протянул флягу Игнату, и в свете занявшегося костра показалось, что голова Эрнеста тоже осветилась огненным сполохом.
– Где взял? – насупился Игнат.
Эрнест усмехнулся.
– Не бойся, не отравлено. Геологи на прощанье подарили, чтобы ночью не замерзнуть. Пей смело!
– Будет с меня, – качнул головой Игнат. – Да и тебе бы не следовало.
Эрнест засмеялся и сделал очередной глоток. Игнат отвернулся и принялся густо намазывать на хлеб тушенку. Передав Эрнесту бутерброд, он сказал:
– Почудилось мне, что волки где-то воют. Ты не слыхал?
– Нет, – мотнул головой Эрнест. – Да не бойся, будем по очереди спать. У огня и с ружьем не страшно. – Он ласково похлопал по деревянному прикладу. – Хочешь, я первым покараулю?
Игнат не стал спорить. Молча кивнул, доел бутерброд и полез в палатку на разложенные одеяла.
От усталости прошедшего дня Игнат быстро уснул под мерное потрескивание сырых поленьев. Но проспать ему довелось недолго. Сначала повеяло из-под полога стужей, мертвой ладонью взъерошило Игнатовы кудри. Он вздохнул во сне, заворочался, но не проснулся, только глубже зарылся в спальник. Тогда кто-то вздохнул над ухом – раз, другой. Дунул на лоб, и на Игната повеяло запахом перегноя.
– Игнаш-ш…
Он вздрогнул, заморгал ресницами, приоткрыл склеенные сном веки. Полог палатки оказался приподнят, и сквозь него пробивались рыжеватые отблески костра. Игнат зевнул, потер глаза и пробормотал хрипло:
– Что, моя очередь уже?
И проснулся окончательно. Но скособоченная тень, что стояла в его ногах, не принадлежала Эрнесту.
– Ты черную кошку ударил, быть беде, – услышал Игнат знакомые слова юродивой попрошайки и снова ощутил дыхание земной утробы.
– О чем ты говоришь? Кто ты? – Игнат приподнял голову и напряженно вгляделся в неподвижный полумрак.
Тогда тень сдвинулась, будто надломилась посредине. Качнулись истлевшие косы, и с них упала и покатилась к ногам Игната искусственная роза.
– Спасайся, Игнаш, – выдохнула гнилая тьма. – По пятам страж идет. Междумирье охраняет… не пропустит…
Игнат рывком расстегнул молнию спальника, сбросил с колен покрывало. Широкий язык полога слизнул упавшую розу, стер вставшую у полога тень, и блики костра снова потянулись к Игнатовым ногам, как вертлявые змеи. Он вынырнул из палатки, жадно сглатывая морозный воздух пересохшим ртом, и замер.
Костер горел по-прежнему неторопливо и ровно. Подле него на бревне, покрытом одеялом, дремал Эрнест – ружье упиралось в подтаявший снег, лоб касался переплетенных на цевье рук.
А неподалеку от лагеря стоял волк.
Он находился в тени сосен, а его темную шерсть подсвечивали оранжевые сполохи. Волк не двигался, а только смотрел на человека поблескивающими маслинами глаз. Игнат тоже упал на четвереньки, словно в этот момент сам принадлежал животному миру, и от тепла его пальцев начал таять снег.
Он вспомнил свою встречу с Яг-Мортом и вспомнил, как подействовал на чудовище испуганный вскрик, а потому стоял теперь тихо и во все глаза смотрел на хищника. На шее зверя перекрученными шнурами виднелись багровые рубцы – следы давней драки. И сейчас же в памяти возникла картина мертвых голов, что венчали частокол ведьмы.
Не тот ли страж?
Игнат сделал глубокий вдох. Показалось: Эрнест шевельнулся, удобнее перехватил ружье. И волк еще ниже наклонил голову, а верхняя губа его поднялась, обнажая крупные и желтые клыки, на которых тут же выступила белая полоса пены.
Добраться бы до ружья…
Волк переступил с лапы на лапу и приблизился. Теперь он находился в каких-то нескольких саженях от Эрнеста, отделяемый от добычи лишь пирамидой костра. Сквозь оскаленные зубы послышалось низкое утробное рычание.
«Нельзя медлить», – подумал Игнат и окликнул, стараясь, чтобы голос прозвучал негромко и ровно:
– Эрнест!
Тот вздрогнул и поднял голову. Со своего места Игнат увидел, как затрясся небритый подбородок, и руки Эрнеста еще крепче сжали ружье.
– Стреляй! – выдохнул Игнат.
Он медленно поднялся с четверенек, повторяя движение Эрнеста. Мускулы зверя тоже напряглись под изуродованной шкурой, и стало понятно – волк готовится к прыжку.
Эрнест вскинул ружье.
Белая молния взрезала тьму. Тишину леса разорвал оглушающий выстрел, а затем одновременно раздалось два звука: крик человека и рычание зверя. Черная тень сбила Эрнеста с ног, и он покатился по снегу, вскинул над головой ружье, защищаясь от волчьих клыков.
Игнат закричал. Нагнувшись, он подхватил с земли одеяло, сунул в костер. Тряпье занялось мгновенно, и ноздри наполнились запахом паленой шерсти. Грохнул очередной выстрел. Повернувшись, Игнат увидел, как волчьи клыки вспороли Эрнестов тулуп. Тогда Игнат взмахнул над головой загоревшимся одеялом и со всего размаха хлестнул волка по тощей спине.
Зверь взвизгнул и отпрянул. От его боков повалил удушливый дым. Игнат взмахнул одеялом снова, но ударить не успел.
Волк подмял его под себя, как загнанного кролика. Игнат вцепился в мокрую шкуру и под пальцами ощутил бугрящиеся шрамы. На щеку капнула слюна. Затем не то когти, не то клыки вспороли на Игнатовой груди свитер. Парень стиснул зубы, изо всех сил напрягая мускулы, чтобы сбросить с себя воняющую псиной и паленой шерстью тушу. Его рука соскользнула со шкуры, в прорехе свитера нащупала что-то острое и металлическое. Со всей силы Игнат рванул амулет с шеи. Лопнул вощеный шнур. Перехватив поудобнее амулет, Игнат размахнулся и всадил его в облезлый волчий бок. Пальцы тотчас стали липкими и влажными от брызнувшей крови. Волк зарычал, задергался всем телом. Над ухом страшно клацнули смертоносные клыки. Потом снова прозвучал выстрел.
Будто воздушная волна отбросила зверя в сторону. Волк закрутился юлой, визжа и разбрызгивая темную кровь. Игнат вскочил и заметил, как снова перезаряжает ружье Эрнест. Но стрелять больше не пришлось. Повизгивая и подволакивая ноги, зверь припустил в чащу, и еще долго до людей доносились его хрипы и обиженные подвывания.
Тяжело дыша, Эрнест вразвалку подошел к парню, грубо повернул его за плечо, осмотрел пытливо с головы до ног.
– Как ты?
Игнат шмыгнул носом и несколько раз провел пальцами по груди, поморщился.
– Оцарапал… А как ты?
– И я жить буду, только тулуп жалко. – Эрнест сокрушенно покачал головой, осматривая рваную дыру. – Видел пену на клыках? Бешеный, что ли? Нормальные волки просто так на людей не бросаются.
– По пятам страж идет, – пробормотал Игнат, вспомнив недавнее видение, и, криво усмехнувшись в ответ на недоуменный взгляд Эрнеста, добавил: – Значит, в самом деле нам попрошайка беду напророчила. А ты говорил, что в спокойном месте переночуем.
– И на старуху бывает проруха, – развел руками Эрнест.
Игнат согласно кивнул и принялся заново связывать концы шнура, чтобы вернуть чертов подарок на законное место. На остром конце амулета все еще темнела кровь, но Игнат был слишком утомлен, чтобы очистить ее. Зато Эрнест бросил на амулет полный любопытства взгляд, но промолчал.
Всю оставшуюся часть ночи путники просидели у костра, прижавшись друг к другу спинами и попеременно хватаясь за ружье в ответ на каждый шорох потревоженных веток.
5
– Черт тебе подсобляет, что ли?
Игнат вздрогнул от неожиданности, искоса глянул на Эрнеста. Воспаленные глаза бывшего сельского учителя блестели от любопытства и новых возлияний.
