Алексей Гравицкий - Аномальные каникулы
Только этого сейчас не хватало.
Он закрыл глаза, схватился руками за голову, стараясь удержать ускользающее сознание. Когда отнял руки от лица, Тимур уже был далеко от Леси. Зато близко к Мазиле.
— Мелкий, ты охренел?
— Это не я! — Мазила выставил вперед руки и замотал головой. — Я не трогал ничего!
— Не трогал? Ты же сказал, что там бензина нет.
Тимур медленно подошел ближе, остановился, навис угрожающе и выбросил вперед руку, норовя схватить мелкого за грудки. Мазила отскочил в сторону. Пальцы стиснули воздух. Тимур застыл, как статуя. Только глаза недобро сверкали, и желваки ходили туда-сюда.
— Его там и нет, — жалобно проговорил Мазила. — Я, когда забирался, дырку в бензобаке видел.
— А это тогда что было? А?
Тимур сделал неопределенный жест рукой и снова кинулся к мелкому. Ворожцов выскочил между ними в последний момент. Тимур остановился, чуть не врезавшись в него. Поглядел непонимающе.
— Чего? Ща и тебе по лбу закатаю, — пообещал яростно.
— Он здесь ни при чем, — как мог мягко сказал Ворожцов. — Он не виноват, Тимур. Ты забыл, где мы находимся?
Тимур покачивался из стороны в сторону, сопел зло, но остывал потихоньку, это было видно.
— И что это тогда?
— Сейчас.
Ворожцов запустил руку в карман. Его тоже потряхивало от выплеска адреналина. Пальцы слушались плохо, и он едва не выронил наладонник.
— Думаешь, аномалия? — спросил Тимур уже спокойнее.
— Там воздух дрожал, — ответил Ворожцов, включая ПДА.
Экран осветился. Карта загрузилась мгновенно. Появились маршрутные метки, данные по радиации, а точнее, ее отсутствию, возникли четыре метки по центру экрана. Сканер нашел хозяина и его друзей. И все.
— Шарманка сдохла?
— Да нет вроде, — покачал головой Ворожцов, хотя не мог поручиться на сто процентов, что прибор работает как надо. — Выходит, это не аномалия.
— Тогда что? — резонно спросил Тимур.
— Я про такое слышал, — с опаской подошел Мазила. — Сталкеры рассказывают, что в некоторых тоннелях и зданиях свет горит.
— Тоже мне невидаль, — окрысился Тимур. — Ты, мелочь, молчи лучше.
— Не так горит, как обычно. Там провода оборваны, генераторы сдохли давно, а он как-то работает. Понимаете?
— Лампочки без электричества, тракторы без бензина… бред какой-то.
— Не бред! — осенило Ворожцова.
Тимур посмотрел на него, словно ждал объяснений. Ворожцов и хотел бы объяснить, но пугать и без того перепуганных Лесю с Мазилой не собирался. Тем более договорились ведь: никому ни слова.
— Everybody do it, everybody move it, — фальшиво напел он и с надеждой поглядел на Тимура.
Тот сообразил. Кивнул, посерьезнев. Мазила непонимающе крутил башкой, глядя то на Ворожцова, то на Тимура, силясь осмыслить, что все это значит.
— Ты чего это? — решился спросить он у Ворожцова.
— Ничего.
Мазила не поверил, снова открыл было рот. Но тут очень вовремя вклинился Тимур. Хлопнул по плечу.
— Мелкий, извини. Я малость погорячился.
— Я понимаю, — чуть смущенно ответил тот.
— Вот и славно, — улыбнулся Тимур. — Тогда пойдем дальше.
Правильно. Надо идти. Не надо здесь останавливаться. Нигде. До цели всего ничего. Надо двигаться.
Надо…
Ворожцов обернулся. Возле брошенных вещей на рюкзачке сидела Леся.
Сидела, подобрав ноги, обхватив руками колени.
Сидела без единого движения. И по щекам ее тихо бежали слезы. Настоящие, молчаливые, без завываний. Ни для кого.
«Пробрало», — почему-то отстраненно подумалось Ворожцову. Может быть, это включился холодный расчет, так необходимый для выживания? А может, просто перегорели все эмоции.
— Так, — донесся из-за плеча упавший голос Тимура, — не идем дальше.
Глава десятая. Минус три
Тимур не умел правильно успокаивать плачущих женщин.
Его предки ссорились редко, но пару раз после очередных споров о будущем сына мать все же ревела. Отец быстрыми шагами выходил с кухни и утыкался в телик, а Тимур с оттенком вины подходил к матери и неуклюже ее обнимал.
Он понимал, что не виноват, но женские слезы раздражали. Становилось неуютно, хотелось, чтобы они поскорее исчезли. И это раздражало еще сильнее…
Тимур кособоко обнимал Лесю и похлопывал ее по спине. То, что девчонка прижимается к нему, не приводило в восторг, хотя он так часто мечтал об этом.
Леся вздрагивала, безмолвно роняла слезы ему на шею. Тимуру казалось, что слезы всегда горячие, но эти были холодными.
Он продолжал автоматически похлопывать Лесю и не знал, о чем говорить. Совершенно.
Мазила обошел экскаватор по широкой дуге, подобрал возле гусеницы палку и принялся с опаской тыкать ею в замерший ковш. Ближе, правда, уже не лез.
Ворожцов тихо стоял в стороне, глядел исподлобья. Пусть глядит. Главное, чтобы сейчас не вмешивался: и так тошно, не хватает только щенячьей ревности для полного счастья.
— Я думала, все, — прошептала наконец Леся, шмыгнув носом.
— Ну ладно, ну хватит, — машинально подхватил Тимур. Не в тему, но нужно было ответить хоть что-то. — Уже все прошло.
— Ничего не прошло, — помотала головой Леся. — Это никогда теперь не пройдет.
— Пройдет, — упрямо повторил Тимур, не находя аргументов от безысходности. — Мы почти добрались до прибора.
— И что?
Леся слегка отстранилась от него. В ее влажных глазах отражался темный силуэт проклятого экскаватора. Простой, казалось бы, вопрос окончательно загнал Тимура в тупик.
— Надо успокоиться, — тупо сказал он. — Нам всем надо успокоиться.
— Чтобы спокойно умереть? — криво улыбнулась Леся и закашлялась.
В этот момент, простывшая, растрепанная, заплаканная, она совсем не была похожа на ту одноклассницу, с которой Тимур так хотел встречаться. На какой-то миг она показалась ему далекой и чужой. Холодные слезы оставили неприятный след не только на шее, но и где-то глубже…
— Нет. Чтобы выжить, — раздался за спиной голос Ворожцова.
Не вытерпела кишка. Влез со своими нравоучениями.
Тимур отпустил Лесю и повернулся, чтобы осадить ботана, но тот его опередил:
— Чем дальше мы уходим от реки, тем опаснее становится окружающий мир. Нельзя расслабляться.
— Я уже в порядке, — всхлипнула Леся, поднимая с травы смятый рюкзачок и приглаживая волосы. — Я правда в порядке, ребят. Сейчас пойдем.
Тимур чувствовал, как колотится сердце. Вроде бы уже нечего бояться, а оно заходится в бешеном ритме, словно после кросса. Хотелось оказаться подальше отсюда. Не видеть больше заплаканную Лесю, идиотские рожи Ворожцова и Мазилы…
Он закрыл глаза и несколько раз прерывисто вздохнул. Слегка отпустило.
Нужно было двигаться дальше.
Скоро начнет темнеть, а пускать прибор ночью себе дороже: мало ли какое зверье может набежать на излучение или что там у него? Вообще за последние сутки Тимур все больше думал не о чертовом аппарате, ради которого они поперлись в Зону, а о том, как вернуться домой. Плевать, что там ждет нагоняй от предков, объяснения с родителями погибших Сергуни и Казарезовой, а то и поход к следователю. Пусть хоть в тюрьму волокут… Плевать. Здесь, в этом тихом аду, гораздо страшнее, чем в любой клетке.
Здесь свободно, и эта коварная свобода подкупает. Иди куда хочешь. Если сумеешь, конечно.
— Ты действительно можешь идти? — спросил Тимур у Леси. — Или все-таки передохнем?
— Не здесь. — Она поежилась и рефлекторно отступила еще дальше от ковша. — Доберемся до места, там и сделаем привал.
— Хорошо, — кивнул Тимур. Обернулся: — Мелкий, хватит там шастать, а то опять чего-нибудь включишь.
— Да не я это! — вскинулся Мазила. — Чего опять прикопался?
— Не ты, не ты, — примирительно махнул рукой Тимур. — Только держись подальше от тяжелой техники. Пошли.
Он закинул за спину рюкзак, взял обрез и повернулся в сторону невидимой еще отсюда деревни. После того, как они нашумели с экскаватором, таиться и красться вдоль перелеска не имело смысла.
— Напрямки, через поле, — показал Тимур Ворожцову. — Заводи шарманку.
Тот молча показал, что наладонник и так включен, зашагал по траве. Тимур пошел рядом, внимательно глядя под ноги и по сторонам. Иногда он оборачивался, чтобы проверить, не отстают ли мелкий с Лесей.
— Повезло, — через минуту обронил Ворожцов, не сбавляя темпа.
— Да, — согласился Тимур. — Думаешь, та же фигня, что с игрушками?
— Скорее всего. Только энергии тут нужно было намного больше.
— Знаешь, на что похоже? На невесомость.
Ворожцов не ответил. Крепко задумался. Тимуру все же удалось загнать умника в тупик. Интересно, как выкрутится?
— Имеешь в виду какие-то аномалии с гравитацией? — высказался наконец Ворожцов.
— Не-а. — По лицу невольно скользнула победная улыбка. Тимур объяснил: — Физика. В невесомости тебе не важно, что поднимать: фантик или «БелАЗ». И то, и другое практически ничего не весит. Так и здесь. Тому, что заставляет оживать приборы и механизмы, по барабану, сколько энергии на это тратить. Для него это пшик.
Продолжая шагать, Ворожцов посмотрел на Тимура каким-то новым взглядом. Уважительно и слегка обескураженно.
