KnigaRead.com/

Виталий Сертаков - Сценарий «Шербет»

На нашем сайте KnigaRead.com Вы можете абсолютно бесплатно читать книгу онлайн Виталий Сертаков, "Сценарий «Шербет»" бесплатно, без регистрации.
Перейти на страницу:

Тогда мир смеялся.

Спустя двадцать лет мне совсем не смешно. Я гляжу в оловянные глаза собак, понимая, что это совсем не глаза. Настоящие органы зрения роботов разбросаны по телу. Они предоставляют электронным мозгам пса панорамный обзор, плюс к тому оба пса располагаются в помещении определенным образом. Каждый контролирует спину товарищу.

Пока мы поднимаемся в прозрачной капле лифта, один из псов постоянно болтается у меня за спиной. Я раздумываю, кто представляет большую опасность — хвостатый робот, или квадратная тетка в кожаном плаще. Мне очень не нравится, что я не вижу ее рук, они постоянно спрятаны. Зато, надо отдать должное, никто не поинтересовался содержимым моих карманов.

Здесь демонстрируют уважение к личности.

Здесь даже пристрелят вежливо.

— Как здоровье мамочки? — бархатным голосом спрашивает донна и пожимает руку моей провожатой. — Я слышала, вы там увлеклись водными гонками?

— Она нас всех переживет, — в тон смеется Коко. А еще мне нравится их лифт. Капля ни к чему не привязана, она просто ползет в трубе, подталкиваемая напором жидкости вроде желатина. Наш путь пересекает такая же гибкая кишка, искривленная под немыслимым углом, и внутри нее, встречным курсом, катится еще одна капля. Внутри хохочут и обнимаются человек шесть, все молоденькие девчонки. Должно быть, такие лифты страшно дороги, я видел нечто подобное лишь в Финляндии. Мы проплываем над шезлонгами, над песочком, затем внизу танцуют, потом мне кажется, я вижу голого мужика, привязанного за ноги, но наша труба ныряет на следующий этаж. Интересно было бы прикинуть примерную стоимость всего имения…

Вслед за Коко я переступаю порог тамбура, и внешние звуки исчезают. Слева от тамбура еще одна прозрачная дверь, там вращаются десятка три скринов, между ними на пневмокреслах перемещаются две очень серьезные девчонки в наушниках. Очевидно, слева диспетчерская всего комплекса, но нам не туда. Нам прямо, туда, где на коврике под дверью восседает еще один монументальный пес.

— Я слушаю, — продолжая улыбаться, говорит донна Рафаэла.

Я не вижу ее улыбку, скорее чувствую ее. Старательно пялюсь в дальний угол залы, соблюдая правила мужской вежливости. Доги помахивают хвостами, под полом проплывает галапагосская черепаха. А еще здесь очень много часов, напольных, каминных и настенных. Они тикают, точно армия воинственных насекомых.

— Он хороший мальчик, — отзывается Коко. — Он потерял девочку, и мамочка просит помочь ее найти.

— Потерял девочку? М-м-м… — мурлычет донна Рафаэла. — До чего же я ненавижу этих поганых мозгоклювов…

Я не выдерживаю, поднимаю глаза и таращусь на нее, я никак не могу переварить предыдущую фразу. Донна совсем не сердится, и ямочки на щеках у нее такие милые. Грандиозная полукруглая зала, до потолка занятая антикварными часами. В стенах круглые окна в виде циферблатов, наверняка непрозрачные снаружи. За левым окном далеко внизу мечутся фигуры на танцполе, за правым — пальма и песок. Туда вылезает погреться черепаха, плававшая под ногами. Обе девушки в кожаных пальто идеально вписаны в обстановку, замерли, точно манекены.

— Я заплачу вдвое больше, — говорю я. — И я не легавый, можете проверить. Я заплачу, только помогите мне ее найти.

— Ты сам врубился, что ляпнул? — Коко смотрит на меня очень пристально, даже отклеивает с переносицы очки.

Теперь я замечаю, какой любопытный «Сваровски» у нее на носу. Во-первых, он безумно дорогой, а во-вторых, это не совсем очки. Точнее сказать, это совсем не очки. Это черт знает что, но только не очки. Я видел такое в учебном фильме, еще когда служил в Управе. Американская штучка; камера, скрин, бинокль, микроскоп, лазерный прицел и еще куча полезных функций, вплоть до кругового обзора и высокочувствительных микрофонов. По краям, между фиолетовым пластиком и кожей, всегда остается тончайший слой пористого материала, способного раздуваться быстрее подушки безопасности. Глаза не пострадают даже от прямого попадания кулаком в переносицу.

Пробить такие стекла пулей тоже невозможно.

И я бы не догадался, если бы Коко чуточку не ослабила внимания. Просто она слишком изумлена моим ответом и позволила себе отвлечься. Когда она сняла очки, я краем глаза поймал изображение на внутренней стороне стекла. Там было что-то, но никак не я и не комната с часами.

Но донна не сердится. Либо умело сдерживается.

— Разве я назвала вас легавым? Вас, кажется, Януш зовут? — Донна проявляет чудеса вежливости. Она делает вид, что не успела досконально ознакомиться с моей биографией. — Я назвала погаными мозгоклювами тех, кто вас послал. Потому что так оно и есть, вонючее телевизионное племя вечно что-то вынюхивает. Им мало собственных скандалов, им надо заглянуть в задницу каждому в этой стране. Этот ваш Сибиренко, он совсем сдурел, замахнулся на президентское кресло…

Кажется, в этом мире я хуже всех осведомлен о том, что происходит в родной фирме. Наверное, на моем лице это как-то отразилось, потому что донна оживленно защебетала:

— А вы разве не слышали? Сегодня с утра по шести каналом, эти обозреватели мне всю плешь проели. Ваш милый Сибиренко уделал всех. По закону ему полагалось отвечать за нарушения в антимонопольном комитете, плюс он проходит свидетелем по двум уголовным делам. Этот жук меня покорил, разом отделался от всех проблем! Сами знаете, кандидаты автоматом обретают неприкосновенность… А еще вчера, я сама слышала, утверждал, что политика его не интересует. Да, жучок ваш Левушка…

Она продолжает упиваться собственным сарказмом, но я не дослушиваю. Что-то за всем этим скрывается, до моих ушей доносится лязг тайных шестерен, передающих усилия от одних людей к другим, и эти люди совершенно не знакомы между собой и никак не связаны внешне. Сегодня весь день я слушаю зловещий смех этих шестерен, механизм судеб смеется надо мной.

Рано утром Сибиренко внес безумный залог и зарегистрировался кандидатом в президенты. Шаг политического самоубийцы. Он не состоит в партии, не работал в органах, хотя пользуется скандальной популярностью нагловатого плейбоя. Меня и моего расследования это никак не должно касаться, и не касалось до сегодняшнего утра.

Теперь мы в невидимой связке благодаря Ксане. Мне даже не нужны факты, я приподнимаю нос, как гончая, ведущая дичь по верхнему следу. Я вдыхаю обрывки разрозненных фактов, недомолвок и куски телекомментариев, и обрывки эти пахнут страхом.

Лев Сибиренко хочет быть президентом.

На самом деле он мечется в панике…

Одна из помощниц донны молча протягивает ладонь, забирает у меня носитель с записями и выходит. Коко закуривает и с неослабным интересом наблюдает за черепахой. Та выбралась на свой искусственный островок и вяло шевелит челюстями над миской с зеленью. В левом окне, на затемненном танцполе, тоже происходит масса забавных событий. Я не ошибся, там действительно крутится нечто вроде эшафота, к которому привязан голый парень. Он сложен, как греческая статуя, намазан каким-то блестящим кремом и прикручен таким образом, что лоснящаяся задница оттопырилась на потеху публике. Публика гогочет, публика кидается чем-то; распахнуты десятки ртов. На вращающейся площадке, кроме «жертвы», помещаются два «палача», две пышные девицы в традиционных садо-мазо нарядах, с плетками и черным каучуковым вибратором в руках. «Карусель» делает круг, и в луче прожектора становится видно, что по другую сторону от разделительной стенки на эшафоте точно так же прикручена голая девушка.

Почему-то меня это успокаивает. Как-то радует, что парень страдает не в одиночестве.

Впрочем, увлечены действом немногие, человек сорок, остальные кружатся в бешеном ритме, который сюда доносится лишь в виде легкого подрагивания пола. Музыку совсем не слышно, зато в прыгающих лучах видно, как десятки рук передают друг другу зажженные сигареты с дурью. Дым ползет по залу, как живое ядовитое облако. Под потолком, в исполинском паучьем коконе, раскачивается фосфоресцирующая физиономия диджея.

Там одни девчонки, несколько сотен взбесившихся от драга женщин.

— Скажите мне, Януш, зачем сделан «Шербет»? — очень миролюбиво спрашивает донна.

— Я не принимал участия в производстве…

— Хорошо, Януш, я спрошу иначе. Для кого сделан «Шербет»?

— Вы хотите услышать официальную рекламу или мое частное мнение?

Коко на секунду отрывается от черепахи, бросает на меня встревоженный взгляд. Похоже, она обеспокоена моей повышенной активностью.

— Вашей долбаной рекламой забит мой почтовый ящик, — смеется донна.

— Мое мнение таково: «Шербет» сделан для людей, которым очень одиноко и не хватает душевного тепла.

— А душевного тепла не хватает только богатым вонючим козлам?

Донна Рафаэла гладит искусственного дога. Собака урчит и трется мордой о бедро хозяйки, искательно заглядывая в глаза. В танцзале что-то происходит, там толкутся спины вокруг помоста…

Перейти на страницу:
Прокомментировать
Подтвердите что вы не робот:*