Виталий Сертаков - Сценарий «Шербет»
— С ним-то все в порядке. — Коко что-то проверяет в сумке, отключает скрины, вводит новые пароли. — Думай о себе, котик. В нашей маленькой компании неполадки только у тебя. Скажи-ка мне, котик… — Она приподнимается, кладет ладонь на кнопку дверного замка. Я скашиваю глаза, но стекла непроницаемы для охранниц донны. — Скажи-ка мне, я тебе нравлюсь? Ты хочешь меня, Януш?
От звука собственного имени внутри меня словно рвется струна. Нелепое ощущение, будто Коко нарушила какие-то правила, назвав меня по имени. Тонкие пальцы трогают мне щеку, ее декоративная шнуровка отстегивается, обнажая румяную пуговку соска. Мое сердце моментально ускоряет ритм, из желудка вверх по пищеводу поднимается шершавый комок. Я еле сдерживаюсь, чтобы не закричать. Я карабкаюсь в сторону, отползаю вдоль полукруглого дивана, стремясь избежать контакта с ее пылающими ногтями.
— Вот видишь, котик, ты боишься!
— Я не боюсь, но не надо ко мне прикасаться! Пойдем, нас ждут!
— Подождут, это их работа. Ты не хочешь трахнуться со мной, я настолько уродлива?
Мне дальше некуда отступать. Коко загнала меня в угол между баром и откидным креслом.
— Ты не урод… Ты очень красивая, но я не могу…
— Не можешь, потому что тебя запинает твоя жена? Или ты слишком честный?
— Думай как хочешь…
Если она не оставит меня в покое сию секунду, меня стошнит. Но Коко что-то чувствует, она втягивает когти и застегивает одежду. Она снова серьезна и до предела деловита.
— Ладненько, малыш, не напрягайся. Я не буду тебя насиловать, обещаю. А вот за гостей донны Рафаэлы не могу поручиться…
…Заставка «Реаниматоров». При записи диска вместе с рекламным блоком стерли и кусок шоу. Мы так и не узнали, чем закончился поединок «оранжевых» и «пурпурных», потому что ведущий бегло оценивал рейтинги и делал обзор зрительских симпатий. Выше всех котировались «зеленые», они ухитрились уже спасти своего первого номера и получили законное право поохотиться за чужими первыми номерами. На счету каждого «зеленого» уже болталось около трехсот тысяч.
— «Зеленые» будут убивать чужих игроков? — выдохнул кто-то из моих друзей.
— Потому что они сэкономили время, — объяснил Андрюха. — У них есть право помешать другим командам.
— Но вначале ничего не было сказано про убийства! Было сказано про командный дух…
— Януш, что он нам голову морочит? Ты скажи, как думаешь: это все лажа?
— Ведь правда, что все останутся живы?
— Розыгрыш, да, Ян?
На экране возникли внутренности цементного завода. Прозрачный бак заполнен раствором почти до середины, позабытая пленница извивается, вся ее одежда и лицо в жирных серых кляксах. Цемент схватился удивительно быстро, номеру первому не удается бедрами раскачать твердеющую жижу, лишь по краям бака серая поверхность трясется.
— Отстаньте от меня! — разозлился я. — Откуда мне знать, розыгрыш или нет?
Номеру первому от «оранжевых» остается висеть вверх ногами над шахтой метро не больше получаса.
— Ну что, любимые мои, поджилки трясутся? Дрожим за свои кровные денежки, а? — Ведущие появляются на экране в обнимку. У них такой вид, словно только что вылезли из постели. — Да, денег после первого тура перейдет из кармана в карман великое множество…
— Но кто же мог предположить, что так лягут карты?
— Да, первый тур поставил в тупик…
— А что говорят наши эксперты?
— Всем не шевелиться, руки положить на колени! Руки держать на виду!..
Экран гаснет. Мы не сразу поняли, что случилось, откуда взялся этот крик. Кричали не с экрана, а у нас за спиной. Когда мы уразумели, в чем дело, я даже не особо испугался. Наш «пиратский» просмотр прервали бойцы подразделения по борьбе с тем самым пиратством. Их бронированный автобус, с виду совсем обычный, а внутри напичканный следящей аппаратурой, бесшумно подкатил уже полчаса назад. Затем техники вызвали подкрепление и силами двух взводов скрутили четверых перепуганных подростков.
Они надеялись, что накрыли пиратскую студию.
Майор, который меня потом допрашивал, не скрывал своего восхищения перед умельцами, способными собрать «левый» видик и декодировать сложнейший шифр сигнала. Надолго задержать несовершеннолетнего он не мог, я об этом знал, он знал, что я знаю, и потому мы довольно мирно поболтали.
Я спросил его, смотрел ли он «Реаниматоров» и правда ли то, что происходило на экране. Майор покосился на дверь и спросил, где, на мой взгляд, показали правду, а где притянули за уши. Я перечислил ему то, что успел заметить. Дядька в погонах выслушал меня очень внимательно. То есть сначала он перекладывал на столе бумажки и вежливо кивал, но потом его брови поползли вверх, он забросил все дела и вперился в меня так, словно встретил говорящую лошадь.
— Ты не подумывал о том, чтобы поступать в милицейскую Академию, сынок?
— У меня неважные оценки, кроме того, туда не берут без армии.
— Туда берут по представлению и после окончания специальных допризывных курсов.
Мне стало смешно. Милицейское высшее образование — третье по уровню престижа в стране, после Академии госуправления и Высшей школы ФСБ.
— Кто же меня возьмет на курсы? Там проходной балл — все пятерки надо набрать, и плюс кандидатский уровень в спорте…
— Раз тебе об этом известно, значит, мысли такие были?
— Ну, были…
— Кандидатом в мастера спорта можно стать в одном из технических видов или в стрельбе. У тебя еще три года, если начнешь тренироваться сейчас. А два года курсов плюс положительное представление, и дорога открыта. С таким цепким мозгом, как у тебя, сынок, ты быстро пойдешь в гору. А школьные оценки порой только мешают разглядеть талант…
— Где же я буду тренироваться стрелять?
— Я дам тебе направление в клуб. Как будто ты из интерната. С нашим направлением возьмут бесплатно и научат стрелять из всех видов оружия.
У меня запершило в горле.
— А также, если станет интересно, можешь попасть на курсы самозащиты. Там учат превращать в оружие все, что оказывается под рукой.
— Хорошо, я подумаю.
— Подумай, — кивнул майор. — Хорошенько подумай и позвони мне. И больше не нарушай закон. Ошибиться легко, сынок, а отмываться порой приходится целую жизнь.
Я уже стоял в дверях, но все-таки осмелился спросить:
— Так «Реаниматоры» — это все вранье? На самом деле нас обдурили?
Майор отложил ручку, устало взглянул на меня поверх очков:
— Нас всех дурят, сынок. И вранье начинается в ту секунду, когда ты включаешь телевизор в сеть. Странно, что парню с такой наблюдательностью это не приходило в голову.
— Так что же, совсем не включать телик?
— Держись от него подальше, сынок.
11. «ИРИС И КАРАМЕЛЬ»
— Ты стоишь за спиной и смотришь… куда?
— Я смотрю в пол.
— И не подходишь, пока что?
— Пока не позовет донна Рафаэла.
— А если рядом будут девушки?
— Я не подниму глаз.
— И не споришь ни при каких условиях?
— Я же поклялся — буду молчать, как рыба.
— Ты зря смеешься, котик. «Ирис» — это частное имение. Не владение, вроде какой-нибудь подростковой забегаловки, а имение. Тут вякнешь лишнего — запросто прикончат.
— Меня не так просто прикончить…
— Ошибаешься. Не хочу тебя пугать, котик, но если донна захочет, тебя никогда не найдут.
«Как пить дать, старая жирная сука с вонючим ртом и отвисшими сиськами! — заранее представляю я. — С пеленок ненавидящая мужчин, и все ее мечты, чтобы младенцев-мальчиков сразу кастрировала акушерка!»
Старая жирная сука оказывается сорокапятилетней высокой и поджарой дивой, смахивающей на даму с рекламы скандинавских курортов. Она совсем не похожа на Кармен. У нее лицо верноподданной Третьего рейха, лицо сотрудницы гестапо, сошедшей с плакатов доктора Геббельса, но когда донна улыбается, уютные ямочки на щеках портят всю композицию. Хозяйку имения сопровождают две восхитительные модели, кажется, это «тэ-девяносто» от «Мацусита», но я не уверен. Кибердоги, изумительной красоты шерсть, «лунный отлив», морды на уровне моей подмышки…
Еще одна потешная нестыковка двух взаимоисключающих конвенций. Лига свободных женщин в сорок первом году добилась права на уличный выгул кибер-собак, а лицензионная комиссия тут же загнала их габариты в рамки природной нормы. А Лига женщин тогда обратилась к производителям с просьбой приделать собакам зубы. А Совет Европы на это заявил, что скорее разрешит владеть обычными животными, почти полностью истребленными после «собачьего гриппа» двадцатых годов. В Думе лоббисты подняли вой в защиту права личности на любые электронные приборы, если они не угрожают окружающим. Комиссар по гражданским правам предложил остроумный выход — намордники. «Мацусита» и «Тошиба» показали всей планете видеоролик, где отважная киберболонка спасает старушку-хозяйку от восьми вооруженных грабителей. Мир смеялся, глядя на улепетывающих дяденек, которым порвали штаны.
