Андрей Круз - Двери во Тьме
– Тоже «кюбель», «тип восемьдесят два Е». Кузов гражданский на шасси военной машины, для командного состава делали. Супермашина – вот она как раз и теплая, и удобная, и проходимость как у обычного «кюбеля». Так что решил?
– Давай по цене прикинем, потом уже решу, лады?
– Пошли, – кивнул он в сторону своей конторки, над которой на стене висел немецкий автомат.
* * *– Вов, да чо ты заморачиваешься с этим Ромой? – сказал Федька после того, как я вновь поделился сомнениями. При этом он грыз спичку, потому что покурить, перед тем как сесть в машину, он не успел, а в машине уже я не позволил. – Свидетели есть, нормальные, просто люди. Тварь убили, ее опять же все видели. Твари не дрессируются, адаптантов в городе не может быть, так что тут все ясно. Совпадение.
– Ты понимаешь… я вообще не верю в совпадения, если честно. Ни в какие. Знаю только, что Рома поимел дела с нами, даже машину мою купил – и сразу помер. А мы, похоже, копаемся в таком дерьме, что за него нам башку снести – как два пальца, сам понимаешь.
– Это да, но…
Мы ехали в сторону порта, поговорить с Иваном. Перед этим заскочили в продуктовый, я по списку Насти домой едой закупился, а вот теперь в порт. И думал, думал, думал. Кусочки головоломки постепенно складывались в какое-то подобие картинки, и Иван, как я надеялся, мог к ней добавить еще несколько, причем ключевых. То, что в городе подспудно шла борьба за обладание секретом «ухода с уровня», было ясно уже сейчас. Но вот кто с кем и как боролся – тут никакой покуда ясности. И еще менее ясно, удалось ли действительно пробить «проход», или ничего из этого пока не получилось. То, что мы оказываемся в центре этой интриги, можно считать невезением, но это при условии, что я хочу остаться здесь, в Отстойнике. И в таком случае знак «минус» меняется на «плюс», и риск становится лишь сопутствующим – от него просто никуда не денешься.
Так… моя машина. Рома же уехал на моей машине, покатил на работу, сделал выписки для меня же, потом вышел на улицу… где было темно и паскудно, где разглядеть человека можно чуть ли не в упор, сел в мою машину, по которой меня уже половина города опознавала, и поехал домой. А вот если, например, за ним кто-то следил? Не так – не за ним, а за моей машиной, логично ожидая увидеть в ней меня. Просто потому что я сам не знал о том, что продам Роме «тазик». И никто не знал. Этот самый «кто-то» мог просто ехать следом, подождать у складов Горимущества, например, затем на Крупе, все выжидая удобного момента… Удобного для чего? В Рому не стреляли, даже приняв его за меня, его безусловно разорвала тварь, тут все по-честному, действительно свидетелей множество.
– Федь, а как тварь удержать в… камере, например?
– Ну как… как на Ферме держат, – повернулся Федька ко мне. – Темное место, лишь бы закрывалось плотно. По-настоящему плотно. Ну и замок, в свете новых веяний, чуть посерьезней быть должен – они, вишь, умеют простенькие засовы отодвигать. Научились. А к чему ты это?
– А как сделать так, чтобы в темном месте гарантированно тварь завелась?
– Хрен его знает. – Он заметно озадачился. – У Ваньки спросить надо, он в курсе, наверное. Как-то ведь заводят в научных целях – не ждут же у моря погоды, заведется или нет.
– Вот именно. На Ферме заводят. Серых ушел с Фермы, то есть знал, как их заводить. У Червонцева крышей был партнер Серых, так? «Упрод», а они же и охраной Фермы занимаются. И Милославского лично. То есть все, что Ферма знает, было известно и им, так?
Из переулка неожиданно выкатился грузовик, подрезав нашу машину и заставив меня выматериться. «Кюбель» чуть занесло на скользкой дороге, но я его легко выправил. Ладно, разъехались.
– Ты к чему это все? – переспросил Федька.
– Да вот думаю… если можно вырастить тварь в темной комнате, почему нельзя ее вырастить в темном кунге?
– Ну… можно, наверное, – чуть озадаченно сказал Федька. – Почему нельзя? Можно… точно можно. Все условия соблюдаются. Там же главное то, что помещение должно было людьми посещаться, след ауры человеческой нести, иначе хрен там что окажется, кроме «травки»… Ну да, можно. Но только ты вот что скажи: как сделать так, чтобы тварь напала на того, кто нужен, а не первого попавшегося. На тебя же, например.
– Кто мне рассказывал, что твари всегда атакуют раненого?
– Верно, всегда, – подтвердил Федька. – Блин, дай покурить, я без папиросы щас думать не могу.
– Ты и с ней не можешь. Да потерпи две минуты, сейчас уже в порту будем. Настя меня грохнет потом, если от одежды табачищем переть будет. Ты мне вот что скажи: почему твари атакуют раненого? По какому признаку определяют, что он ранен?
– Аура? – предположил Федька. – Ну и кровь, наверное.
– Вот! – стукнул я по рулю. – А если на кого-то крови брызнуть, как вариант? Просто так, чуть-чуть. Сработает?
– Не знаю, надо Ваньку спрашивать, – опять отболтался Федька. – Но может сработать, наверное. А где на Рому брызнуть могли?
– На Рому? А нигде. А вот в машину – запросто, она даже не закрывалась. На Крупе, например, пока Рома ходил в здание. Подойти, брызнуть на сиденье… ее много не надо ведь, наверное?
– Я думаю… – протянул Федька, – что не надо. Блин, фургончик, в кузове тварь… подождать возле дома или следом доехать, открыть дверцу, посмотреть шоу и свалить. Так?
– Ну не знаю пока, но как версия вполне годится.
– Вов, тогда тебе точно совсем осторожным надо быть, ты въезжаешь? Тогда мишень – ты.
– И ты.
– Мля…
– Где машина сейчас может быть? «Тазик» в смысле.
– Черт его знает… – задумался Федька. – Если бы убийство заподозрили, то в Горбезопасности, а так… у коменданта Роминого дома неплохо поинтересоваться было бы, он должен знать.
– После Ивана заедем.
Федька только кивнул, после чего поправил на коленях ППШ, перехватив поудобней. Ну и правильно.
Территория порта была завалена снегом, в котором нечто гусеничное с отвалом сделало проезды. Что именно их делало – не знаю, просто за следами плуга шли четкие отпечатки звеньев гусениц. Огней было немного, но основные места освещены. Звук двигателя «кюбеля» отражался от стен складов, умятый плотный снег скрипел под колесами.
Наш отдельский «шевролет» уже стоял на привычном месте возле причала, а в рубке «Вани-комсомольца» горел неяркий свет. Приехал Иван, похоже. Остановились, потом огляделись. Никто на нас не бросился и никто не стрелял. Быстро пробежали по пирсу, заскрипели под ногами сходни. На палубе поскользнулся и чуть не грохнулся: смесь снега и голого металла оказалась лучше всякого катка. Федька тоже зачертыхался сзади, так что и он оценил.
Рубка была заперта, но Иван нас услышал. Я даже постучать не успел, как дверь распахнулась, уронив на темную палубу косой прямоугольник света.
– Заходите.
Зашли. Тепло, хорошо. Рубка окончательно превратилась в рабочий кабинет Ивана.
– Вань, ты комнату в общаге сдашь обратно? – спросил Федька, которого, похоже, посетили подобные же мысли.
– Не знаю пока, если честно, – сказал Иван, присаживаясь возле печки и приоткрывая скрипучую дверку. Подбросив чуток угля, он дверку закрыл и поднялся на ноги, повернувшись к нам. – Чаем вас поить?
– Пои, не ошибешься, – сказал я, стаскивая тулуп и вешая его на крючок. – Узнал что-нибудь интересное?
– До фига чего узнал, – ответил он, со стуком опустив на конфорку увесистый чайник. – Полный, долго закипать будет.
– Да у тебя все так, – махнул рукой Федька, демонстрируя полное отсутствие надежд на исправление Ивана.
– Ели? – Иван достал из-за окна авоську с какими-то свертками и вытащил оттуда круг колбасы. – Могу бутеров нарубать.
– Не откажемся, – сказал я, усаживаясь за стол. – Расскажи, что узнал.
– Первые – вы.
Рассказал я Ивану все. Сначала думал что-то придержать, а потом махнул на эту мысль рукой – от недосказанности и непоняток можно еще больше проблем поиметь. Иван слушал внимательно, записывал и даже схему из стрелочек и кружочков чертил на бумаге. Когда я закончил, он сперва вздохнул тяжко, потом сказал:
– Влезли в проблемы, это точно.
– Вань, ты по моей теории уточнения дай, – попросил я. – Как тварей в темных местах специально разводят?
– Да просто все: чуть крови человеческой в эту комнату – и там точно что-то заведется. Сутки, максимум двое, – ответил Иван и добавил: – Совсем чуть-чуть, несколько капелек – палец просто уколоть достаточно. У лаборантов тамошних вечно все пальцы переколоты. А без крови можно год ждать, и никаких гарантий.
– А в кузове машины тварь вывести можно?
– Да хоть в мешке, – усмехнулся Иван. – Лишь бы полная тьма и отпечаток человеческой ауры. Ну и кровь желательна, я сказал. Что дальше делать думаете?
– Тебя выслушать, – усмехнулся я. – Твоя очередь.
– Чайник вскипел, я сейчас, – сказал он, с кряхтеньем поднявшись со стула. Стульев, кстати, с утра здесь не было, это Иван где-то недавно нарыл – старых и обшарпанных, но крепких. – В общем, так получается. – Он плеснул кипятку в заварочный чайник, затем вылил воду и насыпал туда чаю. – Дела на всех людей, что попадали в Отстойник через Углегорск, хранятся на Ферме. В основном они просто для служебного пользования, даже вы с вашими допусками можете заглянуть.
