Сергей Коротков - О возвращении забыть
— А у меня глаз тренированный на гэбэшников! Да и он сказал, что оттуда! Представился полковником Ивановым из МЧС. Ну и, получив моё согласие на сотрудничество с ними, поведал, что ещё от меня и команды требуется параллельно с поиском богатой заложницы.
Наёмник на секунду замолчал, вспоминая детали двойной вербовки. Рогожин глянул на часы с подсветкой, снова на пленного:
— Живее!
— Ну и, пообещав похоронить наши дела из архива Минобороны, неплохо оплатить работу, он посвятил меня в суть задания. Выйти по вашему следу в режиме невидимок, страховать группу "Шурави" до любого конца! Если с вами всё в порядке — отчалить после того, как на высоте 1898 примерно между часом и двумя сёдняшней ночи мы… э-э… потеряем вашу группу! Тогда возвращаться другим маршрутом, доложившись ему по спецсвязи, а дальше в своём танце — решать свои задачи по освобождению девки. Ну… а если с вами что-то не то — ну там саботаж, неисполнение приказа, угроза плена и так далее, то ликвидировать всех и секретный груз в ваших цинках и ранцах!
— Ни х… себе! — Ден аж поперхнулся печеньем, а Никита приподнял шлем, пытаясь понять, ослышался он или нет.
— Вот как?! — Рогожин, казалось, спокойно отнесся к услышанному. — И ликвидировали бы?
— А как?! Конечно! — наёмник вздохнул и прищурился. — У нас говорят "не исполнил заказ — ты пед…ст!". Это шутка, но заказы и приказы у нашей братии — святое!
— Ну-ну! — Рогожин словно не слышал пленного, думая о чём-то своём. — Так. И кто он, этот "полковник Иванов из МЧС"? Где, откуда? Как связь должна осуществляться? Говори.
— Дайте мне слово офицера, что сдержите обещание насчёт моей жизни!
— Ого! А в наше время и ещё для вас, вольных стрелков, слово офицера что-то значит?
— Так точно, полковник Рогожин!
Теперь обалдели все, и сам командир. Давно его так никто не обескураживал. "Прям нокдаун какой-то!" — мелькнуло в голове у Никиты.
— Ясно! Вижу, этот "полковник Иванов из МЧС", видимо, точно существует, причём в нашем заведении! В штабе?! — то ли утвердил, то ли спросил Рогожин, щипая усы, но заметив в темноте ожидающий взгляд наёмника, сказал: — Даю слово офицера, что сохраню тебе жизнь!
— И ваши бойцы тоже?
— И мои бойцы тоже!
— Принимается! — чёрный обвел взором всех троих, чеченца на траве и кивнул. — Хорошо! Это…
— Я, кажется, знаю, кто этот "полковник Иванов"! — перебил его Никита, закинув ногу на камень рядом с пленным.
— Истребитель, я дал уже слово! Так что свои доводы смой в унитаз, умник! Раньше мозговать надо было! — Рогожин бросил недовольный взгляд на зама и снова пленному:
— Ну и?
— Полковник Егоров из ФСБ. Рост метр восемьдесят, 42 года, седые виски… только виски. Холёный, лощёный, с иголочки франт, родинка над левой бровью со спичечную головку. На среднем пальце левой руки еле заметная старая татуировка в виде буквы "К". Сейчас он находится в оперативном штабе вашей части в Аргуни, прибыл в составе каких-то хлыщей из Москвы. С ними инвалид в коляске. Ну вот, примерно так!
— Да уж, секретная операция, ёптеть! — пробубнил Ден.
— Без комментариев! — Никита убрал ногу, сделал шаг в сторону. — Я так и знал про этого мнимого офицера МЧС! Сразу не понравился!
— Так. Всё. Отставить мнения! Сбор две минуты.
— Чеха тоже берём, я так понял?
— Да, замбой, и его берём! — Рогожин подозвал Дена и, взглянув на обоих своих снайперов, неожиданно произнёс. — Парни, даже сейчас, когда мы в часе хода от точки назначения, где Подпол с Мешком монтируют свою бесценную установку для ловли молний, етить их налево, я без зазрения совести могу однозначно сказать: вы герои! По медали вы заслужили, а если сведения этих двух пленных подтвердятся, то и на ордена спокойно потянет наш рейд! Молодцы! Орлы! Я рад, что работаю с вами в одной упряжке! Спасибо, ребята!
— Служим Отечеству! — одновременно серьезно ответили офицеры, чувствуя духовный подъём и удовлетворение. Приятно было до жути — и не передать чувств!
— Ну, всё! А теперь, пока я на связь со штабом, Холоду обеспечить авангард до точки в прежнем режиме, но очень скоренько. Возьми Балона, он уже знает маршрут до высоты.
— Есть, командир!
— Истребителю построить группу, взять максимум трофеев поцелее, обеспечить охрану и безопасность пленных… и чтоб яйца опять не отрезали кому-нить!
— Есть! — заулыбались оба, глянув на боевика.
— Выполнять!
Подхватив пленных, проверив их сковку, снайперы побежали к отряду. Рогожин подозвал Пыть-Яха, что-то обмозговал с минуту, глянул на часы и взялся за наушники рации. Радист запросил Центр и кивнул.
— Я Шурави. Я Шурави. Группа на связи, — Рогожин подмигнул радисту, ожидая ответа штаба и довольно улыбаясь краешками губ, — слышу вас, Тюльпан. Сообщаю…
***— Товарищ генерал. Товарищ генерал! — капитан Мохов через ширму позвал начальника. — Срочно связь с Шурави!
— А? Да-да! — генерал вскочил, растирая лицо. "И как только вырубился? Стыдно!"
— Прошу, — Мохов показал на привычный стульчик.
Генерал подсел, схватил наушники. Рядом расположился капитан спецсвязи Мохов с параллельными наушниками.
Диалог с Рогожиным длился минут пять. Глаза генерала и капитана от таких новостей вылезали из орбит всё больше и дальше. Но после доклада Шурави генерал кивнул Мохову на вход. Капитан, придерживая кобуру, подскочил туда, проверил, встал на охране.
— Я понял, Шурави. Хорошо. Это неплохие новости! Готовь дырочки для наград всем! Если так и окажется. Насчёт обузы понял. Их с собой. Живые свидетели и доказательства. Под личную твою ответственность, Запал! Всё, ребята, удачи и до связи на месте! Конец связи.
Генерал позвал Мохова и довольным мартовским котом растянулся на стульчике, отчего стул чуть не развалился.
— Слышал, капитан?
— Так точно, товарищ генерал! Ишь каков! Какие будут распоряжения?
— Так, на час тридцать оперативное совещание у меня, здесь. Всех. Это по объектам 2 и 4. А насчёт крота… Ядрёна вошь! Позови мне полковника Селезнёва и вызови майора Величко с двумя автоматчиками. Выполнять.
— Есть.
Генерал постоял минуту после ухода капитана Мохова, затем достал табельный ПЯ, проверил обойму, спрятал. И сел писать докладную.
***Полковника Егорова подняли с койки, застав еще не спящим. Он и не мог спать — ведь скоро апогей операции. Да и группа наёмников должна выйти на связь по его личной секретной линии. Он лежал и гонял в голове комбинации возможных действий, все "за" и "против".
Майор из службы собственной безопасности части с двумя бойцами в хаки, в мокрых после дождя капюшонах и с АКМ наперевес тенями очутились в палатке.
Все спали. Один Егоров лежал в раздумьях.
— Полковник Егоров, прошу вас встать, одеться и пройти с нами для выяснения некоторых обстоятельств! — сухо и твердо сообщил майор Величко.
— А в чём, собственно, дело? — Егоров напрягся и сжался.
— Я ещё раз прошу вас… — другим, нехорошим, голосом надавил майор.
— Хорошо, хорошо, майор! Не надо нервничать!
Полковник стал одеваться, кобуру с личным оружием майор тут же забрал со стула.
— И попрошу, полковник, без сцен и шуток! — Величко показал рукой к выходу.
Солдаты взяли калаши наперевес, и Егоров понял всё…
***Сумрак надо мной.
Со звёздами, и небом, и луной.
Тревожную и злую ночь я чую!
Почему эти строчки средневекового поэта и мага Франческо Петрарки всплыли в памяти и вертелись на языке, Никита не мог понять.
Они стройной чёткой цепью-змейкой полубежали, полутекли вдоль ручья на юг, вверх, в горы. Ручей превратился в ручеек, да и то еле слышный в темноте. Топорков слушал своё пыхтение и одышку в ночи. Он всё так же замыкал группу вторым номером, но уже на отдалении в 50 метров. Смысла отставать больше не было — в почти абсолютной темноте, с оставленными Тротилом по ходу движения ловушками и отстрелом всех мнимых и явных преследователей остаток маршрута рисовался безопасным.
Тучи, затянувшие весь небосвод и изрыгавшие молнии, придали горной местности вид чёрного, этакого неровного ватного покрывала. Ни леса, ни кустов. Только травянистые куполообразные горы да отдельные скалы и валуны. И никого кругом.
"Сумрак надо мной…"
Никита в такт шагу полушептал, полунапевал слова, засевшие в мозгу занозой.
"…Со звёздами, и небом, и луной. Тревожную… Тревожную и злую ночь я чую! Тревожную и злую…"
Никита бросал взгляды наверх. Никаких звёзд, луны! Одна темень. Рогожин приказал надеть ПНВ, чтоб не переломать ноги. Им, спецназу, с такими очками хорошо было идти: всё в голубо-зеленоватом свечении. А вот штатским, постоянно вязнувшим в траве и спотыкающимся, приходилось нелегко. Но никто не стонал, не канючил. Пленные, хотя и оба раненые и скованные по рукам, шли бодро, неся на себе трофеи потяжелее — БК к пулемётам и стволы РГД-7 без выстрелов. Топорков сам кроме АКМ с подствольником и "вала" тащил "Шмель-М" и пару "мух", не считая моря гранат и патронов.
