Алексей Гравицкий - В зоне тумана
Куртка валялась рядом, я был весь мокрый.
- Ты стонал во сне, - поделился Мунлайт и ядовито улыбнулся: - Горячие бабы снились?
- Не твое дело, - пробурчал я.
- Ну и ну тя нах, - фыркнул он. - Собирайтесь, я на улице подожду. Задолбало меня твое гостеприимство.
11
Сборы были недолгими. Я все приготовил заранее, так что Хлюпика расталкивать пришлось дольше, чем собираться. До конца он так и не проснулся, спал на ходу. Интересно, что ночью делал? Или так и лежал в обиженном раздумье?
Рюкзак я ему не доверил. Во-первых, мне совсем не улыбалось в случае чего остаться без припасов и снаряжения. Во-вторых, хватит с него и «Калашникова». Помимо пистолетов и гранат, я прихватил у бармена два АК. Себе и Хлюпику, рассудив, что ему оно тоже не повредит.
Выбор оружия оказался, пожалуй, самым тяжелым. Я буквально разрывался между всевозможными вариантами автоматов, предложенными барыгой-скупщиком. В конечном счете плюнул на терзания и остановился на «калаше». Знакомый с детства автомат Калашникова казался простым, надежным и понятным, как памятник Ленину.
Теперь я глядел, как проснувшийся наконец Хлюпик бодро вышагивает с АК на плече. По моим прикидкам, бодрость эта ненадолго, очень скоро он поймет, что автомат кажется легким только первое время.
Мунлайт ждал снаружи. Между вывеской «Сто рентген» и Ареной, где он вчера выступил чуть ли не звездой сезона. Во рту торчала очередная травинка. Интересно, ему не надоело сено жевать?
Он перехватил мой взгляд и усмехнулся.
- Я раньше курил, - сообщил он, хотя я ничего не спрашивал. - Потом бросил. А привычка что-то во рту мусолить осталась.
- Не боишься? - поинтересовался Хлюпик.
- Чего? - не понял Мун.
- Ну, как, - стушевался тот, - все-таки радиация и все такое.
- Тут везде радиация и все такое, - отмахнулся сталкер. - Или ты за здоровье опасаешься? Тогда я тебе открою страшную тайну: мы все сдохнем.
Мунлайт состоит жуткую рожу и потопал к блокпосту, напевая себе под нос какую-то ерунду, из которой я расслышал только: «Мы живем, чтобы завтра сдохнуть» и многократно повторяющееся «пам-пабам».
С территории «Долга» мы вышли спокойно. Нас узнали, потому пропустили сразу.
- Как жизнь? - поинтересовался вместо приветствия Мунлайт.
- Нормально, - отмахнулся один.
- Зверье достало, - посетовал второй. - Напирает последние дни. Вот собираемся шугануть как следует. Не хотите поучаствовать?
Я решил не вмешиваться. Хлюпик вмешиваться не решился.
- Теперь не раньше, чем вернемся, - покачал головой Мунлайт.
И мы, не прощаясь, прошли мимо. Я шел первым, следом Хлюпик. Мунлайт остался в арьергарде. Только оглянулся пару раз, словно проверяя, не идет ли кто следом. А ведь перестраховка лишней не бывает.
С этой мыслью я повернул в сторону Янтаря. Дорожка там мне знакомая, хоть и опасная. Народу опять же не много шастает. Так что если кто-то решит на хвост сесть, это будет заметно сразу.
Мунлайт косился на меня с подозрением. Я чувствовал, как сверлит меня взглядом, но спросить, в честь чего меня в обход потянуло, не решился. Ну и славно. Объясняться с ним мне не хотелось.
Вокруг с каждым шагом все ощутимее вступала в свои права зона. Как это? Нет, я не рискнул бы объяснять. Слов бы не хватило. Да и нету таких слов, чтобы передать ощущение. Объяснить можно, передать нельзя. Визуально ничего не менялось. Вокруг все те же пасмурные пейзажи. Разве что все меньше и меньше ощущается человеческое присутствие.
Вот оно! Может быть, именно в отсутствие человека обостряются звуки и запахи, которые теряются рядом с себе подобными. Когда рядом люди, пусть даже враждебно настроенные, все просто и понятно. Все легко, потому что знаешь, чего ждать. Когда люди остаются где-то там, далеко, а ты оказываешься один на один с зоной, тогда все меняется. Неуловимо, но меняется.
Вроде все как всегда, но ты начинаешь слышать какие-то звуки, которым нет объяснения, чувствовать какие-то запахи. Тени, на которые не обратил бы внимания, выпячиваются, становятся выпуклыми и загадочными. И ты вглядываешься в них, пытаешься высмотреть что-то. Углядеть угрозу или, наоборот, найти что-то безобидное. А в ответ…
А в ответ - тишина. Жуткая отстраненность. Не безразличие, нет. Ты чувствуешь, что за тобой приглядывают. Ты ощущаешь, как к тебе присматриваются. Ты понимаешь, что тебя впускают, делают частью чего-то большего. Но это большее загадочно и необъяснимо. Оно непредсказуемо, непонятно. Это впустившее тебя, присоединившее тебя пространство будто бы имеет свое сознание. И сознание это недосягаемо.
Ученые могут сколько угодно ковыряться в зоне, пытаться объяснить логически, описать то, что можно пощупать. Их описания и объяснения здесь скудны и наивны, как попытка трехлетнего ребенка объяснить, почему едет автобус. Колеса крутятся, водитель ведет, бензин есть - вот и едет. Если ребенок объясняет это другому ребенку, то он, может быть, и будет выглядеть убедительно. Если ребенок объясняет это инженеру, то выглядеть он будет ребенком, которым и является.
Пытаясь объяснить зону, ученые выглядят такими же детьми. Правда, рассказывают они свои байки «сверстникам», потому что нет в зоне таких «инженеров», знающих все.
Говорят, есть «хозяева зоны». Ходят байки, что есть люди, знающие и понимающие, что произошло. Знающие, как возникла зона. Причастные к ее созданию. Не знаю, верить ли этому сталкерскому фольклору. Наверное, как и любое другое народное творчество, эти легенды имеют под собой фактическую основу. Не знаю. Но даже если и так, то, кажется, в данном случае создание переросло своих создателей.
Может быть, зона и возникла из-за людей, может, даже по воле людей. Но она растет и развивается. Она самостоятельна. И пока ее создатели что-то там себе думают, она живет уже по своим законам. Никому не подчиняясь.
Объяснить зону, измерить ее линейкой, привести к формуле - невозможно. Это то же самое, что объяснить Бога. Или даже объяснить человека. Объяснений тьма, с каждым годом их все больше, они все сложнее, а до сути никто так и не докопался. И не докопается. Есть вещи, которые нельзя объяснить. Можно только почувствовать. И понимание приходит только через чувственный опыт.
Я чувствовал зону. Немного, как мне казалось, но чувствовал. А вот понять не мог. И отсутствие понимания нагоняло на меня вселенский ужас. Самое страшное для человека - непонимание. Незнание. Неведение.
Смерть сама по себе не вызывает страха. Боязнь появляется вместе с попыткой осознать, что же дальше. Жутко не умирать, а ждать, что умрешь. Потому что ожидание оставляет время на раздумье. А раздумья эти упираются в отсутствие опыта и панический ужас от того, что впереди неведомое.
Каждый раз, когда иду в зону, сталкиваюсь с этим самым неясным. Непонятным, потому пугающим. Я поежился, оглянулся украдкой. Сзади, упорно стараясь попадать след в след, вышагивал Хлюпик. Замыкающим, небрежно жуя очередную травинку, пер Мунлайт. Сталкер гляделся бодрячком, но раскрепощенные легкие движения, если приглядеться, пружинили. Бравирует Мун, передо мной выделывается или перед Хлюпиком. А может, самому себе пытается что-то доказать. Но на самом деле за легкостью и показным безрассудством видна осторожная постоянная работа над каждым движением. Правда, чтобы понять это, надо знать Мунлайта чуть ближе.
А вообще это правильно. Не знаю ни одного человека, который, приходя в зону, шел бы без оглядки и не чувствовал бы опасности. Без страха здесь ходят только дураки. Дураки долго не живут. Пожалуй, эта одна из немногих формул, которые действуют в зоне.
Ощущение, что за мной кто-то смотрит, не проходило. Странное ощущение. Будто зона раздумывала, принять меня сегодня или нет. Размышляла и не находила решения. Наверное, что-то похожее ощущала бы пешка, которую перед началом игры держат в руке, думая, поставить ее на доску или отставить в сторону, в качестве форы. Наверное, если бы могла что-то ощущать.
Я остановился и оглянулся. Никого и ничего. Зона. Да одиноко трусящая слепая собака далеко в стороне. Странно. Обычно слепые псы стаями носятся.
Мои спутники последовали моему примеру. Мунлайт посмотрел на меня настороженно.
- Чего там? - спросил с деланым равнодушием.
Я покачал головой. Не делиться же с ним своими домыслами и ощущениями.
- Собака какая-то увязалась.
Мунлайт оглянулся. Чуть поспешнее, чем диктовал его липовый пофигизм.
- Слепая, - отмахнулся он. Как мне показалось, с облегчением.
- Странная, - не согласился я. - Почему одна?
Мун прищурился, вглядываясь в даль. Чего бы бинокль не взять? Или у него на оптику денег не хватило? «Интересно, во сколько в конечном итоге ему обошелся вчерашний риск?» - подумал я, зная, что напрямую никогда его об этом не спрошу.
Сталкер тем временем опустил руку, которую держал козырьком у лба. Глупое занятие, учитывая, что солнца как не было, так и нет.
