Евгений Красницкий - Отрок. Женское оружие
Анна вспомнила, что Илья рассказывал про того попа, улыбнулась и, заметно расслабившись, заговорила уже гораздо мягче: строгая боярыня опять уступила место доброжелательной и гостеприимной хозяйке.
— Ну даст бог, и найдешь ты у нас свое счастье. — Анна внимательно и со значением посмотрела на Арину и кивнула на ее пояс, где среди различных мешочков и привесок блестел одинокий серебряный голубок на конце серебряной же радуги. Видно было, что второго, парного к нему, с противоположного конца радуги когда-то отломили. — Я гляжу, голубок-то у тебя пару себе не ищет… Аль все еще не хочешь нового сватовства? До сих пор по мужу убиваешься?
Молодая женщина склонила голову и прикрыла глаза, как будто прислушивалась сама к себе, потом глубоко вздохнула, кивнула в ответ то ли на слова Анны, то ли на какие-то свои мысли и решительно сняла с пояса символ своего вдовства.
— Что со мной дальше будет — не знаю пока, да и не хочу далеко загадывать. Твой сын, Анна Павловна, нас в беде не оставил, Андрей Кириллович под свою опеку взял, Корней Агеич принял… Век за то им всем и тебе за ласку благодарна буду. Нам теперь новую жизнь начинать надо, а уж какая она сложится… Бог весть. Поживем — увидим.
Ужин Анна распорядилась принести Арине в горницу, хоть сестренки ее и спали уже, а сама она сказала, что ей многого не надо — три дня поститься будет в соблюдение епитимии. Да и не дали бы девки ей спокойно поесть на кухне за общим столом. С расспросами приставать не посмели бы, но уж пялились бы во все глаза непременно — любому кусок поперек горла встанет. Ну и помимо этого рассуждение имелось: и без того приезд этой странной вдовы вызвал сумятицу и нездоровое оживление и среди отроков, и среди девиц, правда, совершенно различного свойства. После того же, как отроки купеческого десятка языками поработали, и вовсе не остановить было разговоры. Хватит — одному уже Андрей язык порезал; пусть лучше нынешним вечером Арина в девичьей посидит, от греха подальше. Заодно и отдохнет.
Впрочем, эта предосторожность особого успеха не принесла: Анна отметила, как возбужденно переговаривались отроки, что толпились перед ужином возле девичьей. Да и девки, сбившись в стайки, усиленно чесали языками и пребывали в крайнем возбуждении, особенно Анька.
«Эк она мечется… Глаза злющие, щеки пылают. Видно, Петька сказал ей что-то… „ласковое“ — то-то он на нее смотрит насмешливо. Наверняка она про Арину у него выпытывала, да и не у него одного, похоже. С Аньки станется отроков к ней ревновать… всех скопом. Ничего, ей полезно. А то ишь — привыкла считать, что она для них единственный свет в окошке… Куда моей дурочке тягаться со взрослой женщиной, да еще такой».
А Анька и правда пребывала в состоянии тихого бешенства, вызванного приездом в крепость этой непонятной бабы. Возненавидела она ее мгновенно, еще до того, как услышала все те невероятные рассказы, что с совершенно непонятным ей восторгом отроки купеческого десятка успели поведать всем желающим, хоть и «по секрету», с оглядкой. Аньке хватило единого взгляда на шалые лица мальчишек, хлопающих глазами вслед наглой чужачке. На нее, боярышню, небось так не смотрели! А эта ведь старая совсем, овдоветь успела, а туда же!
И совершенно невдомек было Анне-младшей, что все эти чувства спокойно мог прочитать на ее лице любой, кого они хоть сколько-нибудь интересовали. Уж мать-то запросто. Анна-старшая внимательно оглядывала своих подопечных, отмечая на лицах то нарочитое презрение, то искреннее возмущение, то просто извечное женское любопытство.
Не одна Анька была взбудоражена появлением Арины. Ее чувства вполне разделяла и Прасковья, Анькина соперница в деле сокрушения мальчишечьих сердец. Проська — до крещения звавшаяся Пригодой — была младшей дочерью старшей невестки Славомира — Дарены. Она считалась в Куньем завидной невестой и первой красавицей, и уступать это место без боя, даже и ратнинским боярышням, совершенно не собиралась. Так что поначалу отношения сестер с новой родственницей были отнюдь не благостные. С Машкой до сих пор такими и оставались, хотя и не были уже столь обострены — та Проську мигом окоротила. А вот с Анькой они в конце концов сошлись. Правда, как оно часто в таких случаях и бывает, девчонки то ссорились, то мирились, выясняя извечный вопрос — «кто на свете всех милее», но неизменно объединялись против тех, кто пытался у них это первенство оспаривать. А сейчас им обеим был брошен вызов: нахальная баба, не прилагая для этого ну совсем никаких усилий, вдруг оказалась настолько привлекательнее для отроков, что они мгновенно и напрочь позабыли о существовании подруг! Остальные парни возбужденно переговаривались с «купчишками», восхищенно таращили глаза и то и дело посматривали на дверь девичьей, явно ожидая появления Арины. Это было ужасно обидно и крайне возмутительно. Да и у прочих девок приезжая восторга тоже не вызвала.
За ужином, в отгороженном от остальной кухни помещении, где за большим столом сидели девицы, Анна не столько ужинала сама, сколько внимательно следила за своими ученицами.
«Ну так и есть, вон как ерзают. И Анька с Проськой шепчутся задушевно… что-то теперь учудят…»
— За столом разговоры прекратить! — шикнула она на дочь, которая не столько в миску смотрела, сколько стреляла глазами по сторонам и что-то пыталась обсуждать с соседками — Проськой и Лушкой, а те в ответ согласно кивали. Да и Машка, обычно не слишком жаловавшая сестру, сейчас глядела на нее почти что с одобрением.
— Анюта! Я кому сказала!
— Да поела я уже, мам! — дернула плечом Анька.
— А поела, так сиди смирно, другим не мешай, — нахмурилась Анна. — Уважение к подругам имей!
— Некоторые так вообще уважения ни к кому не имеют… и за столом сидеть с нами брезгуют! — выпалила Анька. И добавила ядовито: — Хотя в родню пролезть так и норовят…
— А вот это не твоего ума дело! — оборвала ее Анна и обвела взглядом остальных — все смотрели на боярыню выжидающе, явно ждали, что та ответит. — И не вашего тоже! Вы все уже наши новости слышали… Так вот, вдова Арина теперь будет жить в девичьей, пока дом для них не построен. Над ее братом наставник Андрей опекунство принял, так что более она нам не чужачка. Все уяснили? А если кому не нравится, что чужих в род приняли, — Анна посмотрела на дочерей так, что они аж к столу пригнулись, — все вопросы Корнею Агеичу зададите, коли смелости на то хватит… или дури.
Вспыхнувшая Анька рванулась было из-за стола к двери, но ее остановил окрик матери:
— Куда?! А молитву прочесть? А за ужин поблагодарить?
