"Современная зарубежная фантастика-1". Компиляция. Книги 1-21 (СИ) - Кюнскен Дерек

ЭТО ЕЩЕ НЕ ВСЁ

Глава 25

Спать рискованно, поэтому Шпат пытался расходиться, но под его весом дом на лодке перекатывался с боку на бок, затхлая водица канала переплескивалась через борта. Гостеприимство Угрюмой Мамули не заходило так далеко, поэтому Шпат решил выбраться на берег и пройтись гвердонскими улицами с Крысом под боком. Торопливо перемещаясь из тени в тень, таясь от бдительных глаз, они двигались в сторону порта, к его жилым окрестностям, наполовину брошенным теми, кто накануне бежал от ядовитого облака.

Шпат натянул на себя чужой плащ, но все равно его узнавали. Тайные жесты – воровской язык – приветствовали его на пути. Он старался отвечать, как мог, своими ладонями-кирпичами. Другие просто проходили мимо – не замечали его или, наоборот, слишком хорошо его рассмотрели. Пребывание Хейнрейла мастером ничем не помогло этим людям – нынче нищета Мойки контрастировала с другими частями города вопиюще – куда сильней, чем в дни юности Шпата. И это если не брать в расчет беженцев, а их тысячи – тех, кто расстался с заморьем и распрощался со своим богом, чтобы убраться от ужасов войны.

– Ты ходишь уже ровнее, – шелестнул Крыс, – как с болью?

– Болезненно. Но неплохо. Раз болит, значит, мясо.

Крыс прыснул.

– Надо тикать с улиц. Слишком много глаз. Погнали-ка лучше на Могильник. Там найдем, где укрыться.

Шпат подставил лицо к небу. С залива моросил дождь, кропил крыши, смывая после бури остатки отравы. Дождь восхитительно холодил, а по каплям, сбегавшим по лицу и подбородку, он мог судить, какие участки кожи еще живы, а где уже камень.

– Не. Идем сюда.

В гору, к его квартире. Он не осмеливался вернуться после того, как сбежал из тюрьмы, так как дом наверняка под надзором стражи или людей Хейнрейла. Сейчас же у него особенно причудливое настроение. Проще сказать, лютая тоска – и она превозмогла и разумную осмотрительность, и настойчивые нашептывания Крыса. По мере подъема улицы делались запруженными. Больше жестов поддержки – от всяких рож из окон, от молодой шпаны, ныкающейся по подворотням, от бойких дамочек при тавернах. Он кивками выражал признательность каждому.

Крыс тоже обратил на них внимание.

– По ходу, Таммур таки разнес весть.

– Ага, ну и ладно. – Иджу приходилось попроще, подумал Шпат. Отцу требовалось лишь мужество, чтобы не сдаться, чтобы вытерпеть угрозы и пытки. В любой момент он мог уступить и выдать Братство судейским, но вместо этого держался до упора и отнял у них победу. Несмотря на всю страшную боль, этот выбор был его собственным. У Шпата выбора нет. Не важно, что он предпримет, не важно, насколько сильна его воля и насколько он укрепится отвагой, время его смерти определено слепым течением болезни.

Крыс подал знак остановиться на следующем углу. Упырь отошел поразнюхать кругом, почти невидимый среди теней. Шпат ждал, переминаясь с ноги на ногу, разминал пальцы, придавая им гибкость. Надо быть благоразумным – пока кальцинируется тело, его сила растет. Он мог сломать прохожему ребра, просто задев на улице; правда, любой уроженец Гвердона обойдет заразного каменного человека загодя. И это другая причина поскорей покинуть барку Угрюмой.

Крыс вернулся.

– Чисто, – рыкнул он, настороже от того, что никто не следит за старой квартирой Шпата.

Неделю назад – всего неделю – они собрались здесь втроем, готовясь идти на дело в Палату Закона. Шпат, помнится, засел во дворе с той стороны улицы Сострадания и наблюдал, как проходят патрули сальников, двойка за двойкой, все внимание сосредоточив на неказистой дверце. Понимая, что, если друзья не отопрут ее вовремя, он попался. Он доверился Крысу и Кари – и они не подвели его с дверью. На миг навалилась безысходность – с новой силой Кари у него все шансы свалить Хейнрейла, стать мастером. Исполнить свою мечту.

И скормить ее хвори, еще одну дорогую ему вещь.

Они пересекли улицу. Дверь не заперта, очевидно, квартиру наспех обыскивали. Вещи разбросаны по полу. Здесь мог побывать кто угодно – стража, подручные Хейнрейла, дети с улицы, может, даже приходила Кари. Ничего из имущества Шпата явно не взяли. Для начала, того имущества не так уж и много, а потом – никто не позарится на вещи, соприкасавшиеся с каменным человеком. Валялась и одежда Кари, а ее громоздкая сумка порвана и содержимое высыпано на пол.

Все маленькие сокровища Кари сгинули – памятки ее странствий. Шпат вспомнил, как она показывала их ему, застенчиво, по одной, и далеко не сразу, а когда начала немного ему доверять. Браслет из янтаря – талисман Танцора. Монеты из Лирикса. Афишка из театра в Джашане. Сверкающий плоский камень, бывший, она напропалую клялась, чешуйкой дракона. И жемчужина ее сокровищницы – амулет, присланный ей семьей.

Теперь, когда он знал, кем была ее семья, приобрело смысл и то, что Хейнрейл забрал у нее амулет. Подарок Таев мог стоить целое состояние.

Сейчас из этого ничего не осталось – но не только Кари прятала здесь свои сокровища.

Сгибаясь через боль, Шпат наклонился, сгреб с пола грязный тростник. Показался массивный камень с продетым кольцом. Швартовый, он вынес его с разрушенного причала. Вытягивать камень оказалось легче, чем раньше, он смог поднять его одной рукой.

Из небольшого углубления внизу он извлек сосуд с алкагестом, несколько монет и охапку бумаг. Рукопись, начатая отцом и почти завершенная самим Шпатом. Пока он не переключился с пера на орудия погрубее. Можно было отследить развитие болезни по почерку: буквы увеличивались и становились детскими – по мере того как пальцы каменели и утрачивали ловкость.

Он не представлял, что бы подумал Идж о нынешнем городе, куда более чуждом и чудовищном, нежели в его времена.

Крыс принюхался к воздуху в комнате, потом выгреб одну из туфель Кари и втянул ее запах. Шпат хихикнул:

– И чего?

– Ничего.

Упыри есть упыри, подумал Шпат. Когда у тебя такой друг, надо помнить, что дружит с тобой лишь его половина, а вторая – хищное, вороватое существо, которое повинуется зову природы.

– Секи, она даже пахнет сейчас по-другому, – поделился Крыс. – Со святыми кругом одна морока.

– Вот только она могла бы удрать, а не вытаскивать меня из холодной.

– И до сих пор еще может.

– Если удерет, не ее вина. Ей бы и стоило уехать. Подальше от этой святости. Ты прав – опасное это дело. – Шпат примолк, листая рукопись. – В тюрьме у меня было вдоволь времени поразмыслить. Придумал пару идей, как закончить книгу. У тебя как с почерком?

– Дерьмово.

– Наверное, попрошу Кари, когда вернется, – решил Шпат. Он оглядел квартиру, ища причину остаться. И, не найдя, добавил:

– Обожду ее у Угрюмой, а завтра двинем дальше.

На выходе из дома Крыс зыркнул вдоль улицы.

– Мне надо обратно на склад, – бормотнул он и, шмыгнув в сторону, был таков. И это тоже в естестве упырей – выживать любой ценой. Крыс оставил себе открытую дверь, работая на складе у Таммура. Если переворот Шпата провалится, Крыс сумеет просочиться назад на службу к Хейнрейлу, ничуть не огорчаясь и не раскаиваясь. Крыс всегда будет молодцом.

Завтра придется уходить. Куда? В какую-нибудь другую схоронку; глядишь, Кари что-то присмотрит в своих грезах. Шпат уже провидел сам, как его таскают по всему городу, по чердакам и подвалам, его путь прокладывает перезвон колоколов и доступность левых алхимиков. Не того ему хотелось от жизни.

А хотелось ему написанного рукой отца о Братстве и его долге перед городским простонародьем.

Сжимая в руке записки и алкагест, Шпат спускался к причалам. Дождь крепчал, ливень прогнал народ с улиц и породил грязевые ручьи. Капли грозили промочить драгоценную рукопись, поэтому он забрел в продуктовую лавку. Полки пустее обычного; бешеный спрос совпал с закрытием гавани. Для контрабандистов наступила отличная погода.

Другие покупатели, прячущиеся от дождя, с любопытством пялились на него, подсматривали сквозь щели между корзин вялых овощей и гнилого картофеля или больших квадратных банок, до краев налитых некой красной жидкостью, – алхимик уверял, что это искусственная пища. Из таких магазинов каменных людей часто выгоняли по соображениям гигиены, но здешний хозяин водился с Братством – еще один отцовский приятель. Тем не менее Шпат не напирал на его доброжелательность и сам не дотрагивался до продуктов, чтобы не перепортить целые корзины. Он подозвал одного из продавцов, велел достать кулек, и парень набрал Шпату все, что тому хотелось. Пару луковиц, немного моркови и несколько захудалых, обесцвеченных овощей, выращенных алхимиками в чанах, где растения ни разу не видели ни настоящей почвы, ни настоящего света.