"Современная зарубежная фантастика-1". Компиляция. Книги 1-21 (СИ) - Кюнскен Дерек

– Эй, ну хватит. – Упырь зарычал на нее – из его собственного рта донесся первый звук с его появления. – Клянусь вам, зверюга умеет разговаривать. Ему просто нравится людей пугать. – Она положила руку себе на грудь.

Келкин собрался и отдышался.

– Алина Хамбер, не правда ли? Святая Алина Тайного Пламени.

– Грехи мои тяжкие, айе.

Патрос повернулся к старейшине-упырю.

– Вы уверены, что этот веретенщик не миновал ваших часовых? – Упырь наклонил голову жестом одновременного почтения и согласия. – Воздадим хвалу богам, – сказал патрос. – Это, должно быть, пережиток темных эпох, а не начало нового вторжения. Во дни ушедшие наши святые перебили множество таких беглецов. Небось этот – последний.

– Его притягивает к той девушке, – заметил Ашур. – Найдите ее, и мы отыщем эту погань.

Келкин фыркнул.

– Хорошо, хорошо. Если, э-э, наш союзник соблаговолит, мы покажем моим людям, где прячется девчонка Тай. – Алина взглянула на епископа Ашура, как бы ища подтверждения, и жрец кивнул. – Мы заберем ее обратно в тюрьму. Завтра утром срочное заседание комитета общественного порядка. Я предоставлю там все сведения и выдвину Роше ультиматум. Она не выстоит против меня, церкви и взбудораженной ею же толпы горожан. Ох, я давно нарывался на эту драку, – задорно добавил старик, глаза его сверкали, созерцая будущую картину: как Дроупа и прочих сторонников гильдии алхимиков низложат в парламенте. Его предвкушение заразно – Джери вообразил, как огромный скандал свергает гильдмистрессу и раскалывает монолитную мощь гильдии. Келкин опять выпустит когти и вернет управление парламентом себе. Снова взлетит ввысь и поднимет за собой своих сподвижников, таких как Джери.

Черт возьми, а они ведь и впрямь могут выйти победителями!

– А как насчет веретенщика? – спросила Эладора.

– Сперва арестуем Иджа и девчонку Тай. То есть сына Иджа, – поправился Келкин. – Потом выследим и его.

– Я способна его убить, милашка, – добавила Алина. – А вот кого не способна – мне такие не попадались.

Как ни странно, это было лучшей новостью за неделю для Джери.

Ашур привел несколько практических и религиозных доводов против плана Келкина, и закипел спор: старый политик и молодой богослов пререкались, а древний упырь то и дело вставлял свои едкие замечания. Но Джери понимал – каркас замысла возведен. Проторговавшись некоторое время, они наконец достигнут согласия. А в подземелье нечем дышать от упыриного смрада.

Джери взял Эладору под руку.

– Пойдемте. Подготовим наш экипаж. – Она замешкалась, оглядываясь на Келкина. Джери потянул ее за собой. – Решено, главное решено. Есть еще мелочи, но Келкин утрясет все дела.

– Ща бы на свежий воздух, – забубнила Алина, отправляясь за ними. – Второй раз за неделю меня посылают тереть с проклятыми упыринами. Спрашиваю вас, неужто так трудно запустить через Могильник дерьмовую эфирографную линию? А вы знали, что у ползущих есть своя личная ветка рельсов? Прикиньте, даже у гнид-червяков есть свой транспорт, а я давай херачь пешком со Священного до самого говняного днища нашего города, а потом опять наверх! Думаете, там ступенек хер да маленько? Как же! У упырей все как положено – колодцы прут до самых ихних поселков из говна и плесени. В следующий раз лучше пусть перережут мне горло и выкинут на хер в трупную шахту. – Она ругалась и брюзжала всю дорогу к дворику. – Ну хоть этот дылда-мудозвон встретил меня на этот раз на полпути. Ага, на полпути к говняному сортирному днищу – но хоть так.

Ум Джери мчался вскачь. Шпат и Кариллон снова попадут в камеру – боги, оно того будет стоить, чтоб хотя бы поглазеть на харю Набура, когда глава стражи заявится со своим предписанием. Келкин вновь у руля города. Онгент на свободе и в громадном у Джери долгу. Черт, может, он даже Дредгеру отстегнет долю – тот верно сказал, что причина в сборе трофейного сырья.

– О чем говорило это существо, когда оно говорило о костных мозгах отцов? – спросил он у Эладоры.

Ответила ему Алина:

– Ты же знаешь, что они едят наших покойников? Ежели тебе закатят церковные похороны, то после того, как отвопят плачеи и все умотают в кабак, тебя опустят в большую шахту. И упыри покушают досыта. Схавают костный мозг и осадок твоей души. Это навроде дань такая, понимаешь. В обмен они сторожат ворота, обосраться какие огромные – в самом низу, где падлы-веретенщики томятся взаперти до судного дня.

– Ого. – В памяти всплыли похороны матери. Понимал ли он, что сердобольные монашки после всенощной у тела собирались скормить ее останки упырям? Он пожал плечами. Старые церковные учения эхом пронеслись в голове, напоминая, что тело лишь оболочка. А быть съеденным упырями получше некоторых вещей, на которых он насмотрелся, воюя.

Алина пожала плечами.

– В наши дни об этом много не говорят. После того как Келкин пустил в город другие веры. Оно малость того… – она неопределенно помотала рукой, – смущает, кажись.

– А жрецов, кстати, сжигают, – вставила Эладора. – И сафидистов. Этот обычай древнее. В самых старых строфах Завета огневые феи уносят души умерших на небеса.

– Сафидистские дрочилы молят о святости. Знали бы они только, каково с этой святостью приходится моим коленям, запели совсем другие бы…

Алина осеклась.

Затем из ее обнаженного меча проступило пламя, и туннель озарился священным светом. Она проревела в голос, точно солнечный луч пробил нависшую тучу:

– ЧТО ЗДЕСЬ У ВАС ЗА ХЕРНЯ?

Нечто, бросившееся к ним, обладало более-менее телом Болинда, но поверх него красовалась морда рэптекина, тащившего карету Келкина, а также копна тонких золотистых волос, и когти, и щупальца, распустившиеся, как тычинки цветка. Эладора вскричала и кричала без умолку, узнав его по улице Желаний. Веретенщика.

У Джери нет при себе ни боевого посоха, ни трости со шпагой. Лишь обычная трость. Он вогнал ее, как копье, метясь туда, где полагалось быть горлу веретенщика. Существо выгнулось, расплылось, обтекло его. Одно из щупалец задело его вытянутую руку и…

Повсюду кровь. Больно.

Он на коленях, укачивает раздробленную руку. Он не понимает, осталась ли кисть, там сплошь месиво содранной кожи, кости и кровавых струй. Боль маячила вдалеке, обширный континент смертной муки, а его баюкали волны, неприкаянного и отстраненного, но он знал: земля здесь, и прибой вынесет его на этот берег из битого стекла.

Веретенщик прошел через него и прошел через Алину. Крики. Вопли. Утробный упыриный рев. Громовой удар заполнил свод туннеля. Жар пламени. Все эти звуки, ощущения теперь так далеко, что ему показалось, будто туннель вытянулся неизмеримо длинным и продолжал расти, унося его прочь.

Джери, зародилась у него мысль, так зовут одного из тех, кто орет.

Эладора тянула его, толкала его, почти на руках вынесла на воздух, в ночь. Окровавленный, он выскользнул из ее объятий, и она с ужасом взглянула на свои красные ладони. Отряды Кроворукого Бога на подходе, доложил Марло, и надо окапываться здесь. Джери потерял ранец, потерял винтовку. Надо сказать Марло, что он без винтовки. Нет, то случилось на Божьей войне, далеко отсюда и давным-давно.

Новые взрывы. Неподалеку рвутся алхимические бомбы. Нас достает артиллерия, докладывает Марло.

Эладора подталкивает его, но ноги в тысяче миль отсюда, и Джери не в силах сдвинуться. Он велит ей бежать, но не может говорить, так как легкие залиты водой.

Келкин. Келкин в туннеле. И главные священники. Что с ними?

Ему бы пойти за ними, все выяснить, но не выходит. Конечности не двигаются. Он плюхается навзничь, разглядывая, как вытекает кровь из огрызка руки. Как прибой, прибывает и спадает. Прибывает и спадает. Идем со мной в соленые волны, говорит дядя Паль. Проходит время. Струя из руки замедляет напор, затем перестает течь.

Кто-то движется. Горят свечи. Где-то снова кричат.

Руки – сильные, гладкие и противные на ощупь – поднимают его. Двор переполнен людьми. Его поднимает сальник, дохлого пса, попавшего под колесо, уносит в повозку. Голова Джери запрокидывается, и свежая надпись на стене становится последним, что видит он в своей жизни: