Эми Тинтера - Перезагрузка
– А это хурма, – указал он на темно-бурый фрукт. – Просто типа выдавливаешь в рот. Я ее не очень люблю, но сойдет.
Я съела пару кусочков пекана, пока Каллум колол остальные; затем сдавила хурму и подставила рот. Она оказалась сладкой и сочной; когда я отбросила кожуру, мои руки успели почернеть от сока.
Мы ели в молчании, и, когда прикончили все, я вытерла пальцы о штаны. Каллум подошел к дереву, сел, отвел руку, и я с удовольствием приникла к нему.
– Спасибо, – сказала я, положив голову ему на грудь.
– Не за что.
Он утвердил подбородок у меня на темени, поглаживая мою руку. Мы долго молчали, и я закрыла глаза; моя голова покачивалась в такт его дыханию.
– Ты с самого начала хотела идти в Остин? – спросил наконец он.
– То есть? – Я подняла веки, вздрогнув от его голоса.
– Ну, когда обещала Лебу найти его дочь. Ты так и хотела сделать? Или думала только о том, чтобы сбежать?
– Я не знала, куда пойду. Если резервация и правда существует, мне бы хотелось выяснить, где она находится. Ясно же, что я совершенно не приспособлена к жизни дикарем.
– А по-моему, так вполне, – хмыкнул Каллум.
– И еще мне не хочется доказывать его правоту, – тихо добавила я. – Я знаю, Леб думает, что мы убежим. Они не доверяют нам, и я не хочу подтвердить, что есть причины для недоверия.
Он погладил меня по щеке и осторожно поцеловал в макушку.
– Хорошая мысль, – прошептал он.
Глава двадцать четвертая
Мы вышли из укрытия после заката. За день пролетели два челнока КРВЧ, но потом все стихло.
Я снова ненадолго заснула, однако Каллум бодрствовал и был начеку. С тех пор как мы покинули филиал, он так и не сомкнул глаз, и у него опять дрожали руки. Он заметил мое внимание к ним, но мы оба делали вид, что ничего страшного не происходит. Впрочем, других признаков недомогания не было, и я не стала заговаривать об ужасах, которые наверняка не случатся.
Не могут случиться.
Когда мы выбрались на опушку леса, я посмотрела на небо и глубоко вздохнула. Горизонт был чист.
Тяжело ступая по траве, мы побежали. Ветер свистел в пулевых отверстиях моей куртки, и я морщилась от холода. Грудь сдавливало, саднило горло, но мы продолжали мчаться, то и дело с опаской поглядывая вверх.
Миль через пять снова показался лес, и мы перешли на ходьбу, скрытые кронами деревьев. Я набрала полную грудь воздуха и обняла себя руками, пытаясь хоть немного согреться.
– Сколько времени идти по этому туннелю? – спросил Каллум, когда мы перевели дух.
– Понятия не имею. На карте написано просто: «туннель». Если его не будет, всегда можно снова перелезть через забор.
– Бесподобно! В прошлый раз и труда не составило. – Он обнял меня за плечи и притянул ближе.
Деревья здесь стояли реже, вразброску, и были не таким надежным прикрытием, как в окрестностях Розы, но мы все равно пошли шагом, слишком устав, чтобы бежать.
Вскоре на горизонте показался Остин, и губы Каллума тронула улыбка.
– Он красивее Розы.
– Мы подходим со стороны рико.
Здания выглядели смутно знакомыми. Три высоких, из стали и стекла, были окружены несколькими пониже, которые едва виднелись поверх деревьев. Самое высокое находилось в восточной части города, и его верхушка была ослепительно-белой, словно служила маяком и возвещала путникам близость дома. Это было забавно, с учетом того, что в этой части Остина чужаков не жаловали.
– Ты уже бывала в этом районе? – спросил Каллум.
– Нет. Только проездом по пути в изолятор, когда умерла, но шок еще сохранялся. Я толком ничего не запомнила.
– Ты помнишь, как умерла? Или как очнулась?
– Как очнулась – помню.
– Ты поняла, что мертва? Я вот не понял.
– Отчасти, – ответила я. – У меня была истерика, и все смешалось. Помню только, что пробудилась в покойницкой и начала кричать.
– Тебя вывезли из палаты восстановления? Жуть какая!
– Да. Они решили, что я окончательно умерла. В больнице всех малолеток, кто мог перезагрузиться, помещали в палату восстановления и привязывали к койкам. Тех, кто становился рибутом, переводили в изолятор; остальных отправляли в покойницкую.
Никому не пожелаешь очнуться в покойницкой среди умерших за день, ожидающих кремации. Помещение было набито битком, когда там очутилась я.
Я посмотрела на Каллума, отгоняя воспоминания.
– Ты не понял, что умер?
– Нет. Я решил, что уснул. Звал родителей. Мне казалось, что рибуты чувствуют себя иначе. Но я ощущал себя прежним и все не мог поверить, пока не попал в Розу.
– Ага, – согласилась я.
Ближе к городу лес стал гуще; и наконец, когда я отвела очередную ветку, показались серый забор из проволочной сетки и мигающие красные огни. Я остановилась и вынула карту. От забора расходилось негромкое гудение – он тоже был под током.
Мы отступили под сень деревьев и стали пятиться, пока забор не пропал из виду. Если карта Леба не врала, туннель должен был находиться где-то поблизости.
– Здесь? – спросил Каллум, заглядывая мне через плечо.
– Предположительно, – ответила я, всматриваясь в землю. Было слишком темно, чтобы хоть что-нибудь различить. Я наклонила карту к нему. – Мы правильно пришли? Похоже, что туннель находится неподалеку от центра города.
Каллум взглянул на карту, затем осмотрелся в темноте.
– Давай попробуем чуть сдвинуться на запад, – предложил он. – По-моему, мы недостаточно приблизились к центру.
Я кивнула и пошла за ним, пиная комья земли и все подозрительные камни. Я и сама не знала, что искала. Наверное, нужно было спросить у Леба, как выглядит этот туннель. Или для чего он использовался. Или уверен ли Леб, что он еще сохранился.
Я сунула карту в карман и вздохнула. Мы прошли на запад, потом обратно на восток, затем опять на запад, прочесывая местность и роясь в палой листве и сучьях.
– Похоже, нас снова ждет казнь на электрическом стуле? – Каллум прищурился на небо. Уже начинало светать.
– Не исключено.
– Чудесно. В прошлый раз у меня чуть кишки не расплавились. Болтанка была еще та!
Я весело улыбнулась:
– Давай-ка подойдем поближе к забору.
Он последовал за мной. Услышав гудение тока, я остановилась. А когда повернулась, то увидела, что Каллум стоит на коленях и разгребает ворох веток. Указывая на небольшое отверстие, он ухмыльнулся, затем уперся руками в края и заглянул внутрь.
– Уж слишком оно мало!
– Я первая, – сказала я.
Опустившись на колени подле него, я заглянула в дыру, которая казалась всего лишь убогой ямой. Помедлив, я обернулась к Каллуму. Мне стало немного не по себе при мысли, что придется ползти по тесному, темному подземному ходу. Я не знала, что там внутри, но мне пришлось поверить, что Леб не подверг нас опасности, когда на кону стояла жизнь его дочери.
– Если угодно, то электрический стул никуда не делся, – показал на забор Каллум.
– Думаю, нам следует выбрать путь поспокойнее.
Собравшись с духом, я вползла в отверстие и уже через мгновение услышала, как Каллум устремился за мной.
В туннеле едва удавалось двигаться на четвереньках. У меня еще осталось немного свободного места, но когда я извернулась и глянула на Каллума, то различила лишь спину, задевавшую потолок.
Свод туннеля поддерживался белыми деревянными брусьями, на вид не слишком прочными. Больше не было ничего, кроме земли под пальцами.
– А вдруг он обрушится? – подал голос Каллум. – Так и останемся здесь навеки, похороненными заживо?
– Наверное, да.
– Класс! Спасибо, что обнадежила.
Мне захотелось повернуть голову и улыбнуться ему, но угроза обрушения туннеля не была призрачной. Возможно, хватило бы и толчка, да и темно было так, что все равно ничего не увидишь.
Я поползла вперед, вдыхая поглубже, чтобы замедлить воздух, стремительно вырывавшийся из легких. Дыхание Каллума, несмотря на его страхи, было неспешным и ровным; оно успокоило и меня, когда я закрыла глаза и прислушалась.
Я продолжала ползти, пока не ударилась головой обо что-то твердое. Остановившись, я вытянула руку и принялась шарить.
Не замурован ли туннель?
Каллум наткнулся на мои ноги и тоже замер.
– Что случилось?
– Путь перекрыт, – ответила я, толкая шершавый предмет. – Может, нам лучше…
Препятствие сдвинулось раньше, чем я успела произнести трусливые слова о надобности забыть и наш план, и Леба с Адиной. Я толкнула еще, и появилась полоска света. Это были бревна, – вероятно, их навалили, чтобы замаскировать вход.
Я напирала плечом, пока верхнее не скатилось с глухим стуком. Теперь можно было разобраться со следующим. Наконец я выбралась из туннеля и повалилась на траву, усиленно дыша. Было холодно, трава оказалась сырой от росы, но я не расстроилась и лишь судорожно глотала свежий воздух.
Ни выстрелов, ни бомб, ни крика – только утренняя прохлада, шелест листвы и стрекот цикад. По сравнению с таким легким проникновением в Остин побег из Розы предстал далеким кошмаром.
