Андрей Прудковский - Дхана и иные миры
— Люба, постарайся дотянуться до лётчика! — закричал я, а сам ударил по тормозам и резко переключился на задний ход. Вовремя, ракета вздыбила асфальт прямо перед капотом автомобиля. Самолёт шёл прямо на меня со скоростью, не сравнимой со скоростью нашей машины, затем, вдруг, клюнул носом и воткнулся в дорожное полотно. Огромный хвост самолёта, как бабочка, взмахнул крыльями стабилизатора, оторвался от самолёта и медленно поплыл над нашей машиной. Перед моими глазами вспухла чёрная туча земли и битого асфальта, и вся эта туча обрушилась на наше ветровое стекло, которое тут же покрылось сеткой трещин, но не вылетело и защитило нас. А затем — нас мягкой подушкой подняла волна взрыва и бросила кувырком в кювет.
— Любка, зачем ты самолёт посадила мне на голову!
— Отстань! Я же работала с закрытыми глазами! Когда он был ближе, — тогда и дотянулась.
— Что ты сделала с лётчиком?
— Ничего особенного, просто небольшой сон за штурвалом.
Вся побитая и поцарапанная, наша машина даже не заглохла. Переваливаясь по кочкам, мы объехали место катастрофы и выехали на дорогу. С тех пор ехали только ночью, не зажигая фар, а днём отсиживались в очередной пустующей деревне.
Приближение фронта я ощутил физически, как сосущее тревожное чувство где-то внизу живота. В очередной раз мы ночевали в пустующей церкви. Ранним утром я вдруг совершенно ясно почувствовал, что моя война началась! В каком-то радостном и яростном возбуждении я взбежал на колокольню. Что-то кричала сзади Люба, но я не слышал. Вот они! Сверху видна колонна автомашин, открытых, даже ничем не защищённых. И в них мои враги!
Привычно устраиваю свою винтовку, и … началось. Выстрел — останавливается первая машина, второй — задняя, третий — пылает бензовоз в середине, затем — беглые выстрелы в толпу. Алое пламя и чёрные клубы дыма, а среди них мечущиеся и падающие люди! Я стрелял и что-то, кажется, кричал или пел. И вдруг, — обнаружил пропажу запасных патронов. Я оглянулся, — они у Любы. Она пытается мне что-то сказать. Я был в ярости. Она помешала моей борьбе с врагом! Затем до меня дошли её слова. Она говорила:
— Подожди! Тебе не хватит патронов для главных врагов!
— Где они!
— Срочно превращайся! Полетели! Я покажу!
Превратившись в двух грифов, мы плавно спланировали вниз и понеслись над землёю прочь от линии фронта. Сзади нас артиллерия утюжила несчастную колоколенку.
Сели мы на какой-то полянке в лесу. Я был в некотором ошеломлении, что это на меня нашло? Почему я кричал и пел, почему вёл себя, как помешанный?
— Ты попал под действие психогенератора, — объяснила Люба, — я сразу это поняла и поставила себе защиту, а тебя защитить не сумела. Если ты что вобрал в голову, — то остановить тебя практически невозможно. Психогенератор подпитал твои собственные агрессивные комплексы. Так что уж постарайся сам с ними справляться и ставить защиту. И ещё запомни, наша главная цель — не несчастные солдаты, которых гонят неведомо куда, а их погонщики и техника — те самые психогенераторы.
— А как же наша машина и все наши припасы?
— От них ничего не осталось, придётся нам переходить на подножный корм.
С тех пор началась наша странная жизнь внутри наступающей вражеской армии. К счастью, армия двигалась по дорогам, и мы могли спокойно отсыпаться, забившись в глухие заросли в стороне. Утром мы вставали и долго жевали листву деревьев и траву, стараясь набрать силу, в болотах не брезговали и лягушками, а иногда удавалось поймать зайца. Всё это съедалось, конечно, прямо в сыром виде. А затем летели на зов агрессии и войны, как бабочки на огонь. Я так и не научился искусству Любы бесстрастно переносить излучение психогенераторов, видно, агрессивность действительно была во мне самом. Я научился перенаправлять поток своей агрессии с людей на машины, на психогенераторы и тех, кто их применяет. Какой восторг я испытал, когда мы нашли первый из них. С высокого дерева в километре от дороги мы заметили странную машину с антенной на крыше. Моя стрельба тут же увенчалась успехом — полной тишиной и покоем в голове. К своему удивлению, вражеская армия не разбежалась при звуках моих выстрелов, а начала обустраиваться прямо на дороге и укладываться спать.
— У них уже условный рефлекс, — прокомментировала Люба, — как психогенератор выключается, — пора спать. Да и устают они порядком, каждый день маршируя под колпаком своей удесятерённой агрессии.
Пару раз нас пытались засечь армейские колдуны. Так однажды, мы увидели, как солдаты окружили рощу, где мы ночевали, и обкладывают её растяжками с минами. Пролетая в сумерках над их головами, мы видели, как внимательно всматриваются они в темноту, ожидая нашего появления.
— Вон, в той палатке — колдун, — телепатнула мне Люба, — к сожалению, — он меня слышит, но ничего сделать с ним мы пока не можем — не приспособлены птичьи когти и глаза для стрельбы из винтовки, а, тем более, в полёте.
Колдуна мы подстерегли позже, когда колонна уходила от леса по дороге. В тот момент, когда я в него прицелился и мысленно к нему потянулся, — он почувствовал и попытался нырнуть в придорожную канаву, но пуля оказалась быстрее.
Второе столкновение оказалось более опасным, но тут я передаю слово Любе, так как она решила, что я не смогу достаточно хорошо описать это приключение.
Люба
Была поздняя осень. Мы с Радеком устали и вымотались, ночевали, где попало, ели всё, что попадалось на дороге, холодная погода не располагала к купанию, так что грязь уже въелась в кожу, о сексе в таком состоянии даже думать было страшно! А главное, — у нас кончались патроны для знаменитой Радековской винтовки. Впрочем, успехи наши были значительны: уничтожено 8 психогенераторов и около ста человек обслуживающего персонала. Двухсоткилометровый участок фронта остался без психогенераторов. Пора было отправляться домой. Я уже мечтала о бане, так как двухмесячная грязь не оттиралась песком в холодных осенних реках.
И вот тут я услышала зов. Отчаянный зов погибающей души. Мы с Радеком только что с наслаждением расправились с несколькими полунасиженными яйцами, найденными в курятнике и отдыхали под возмущённое квохтание потревоженной курицы.
К ужасу наблюдающей за нами курицы мы превратились в двух кошмарного вида птиц и вылетели наружу. Теперь всё решала только скорость.
— Похоже, они решили укокошить своего, — протелепатировал Радек, — а ты почему-то против?!
— Он же не виноват! И он похож на нас!
— Они почти все невиноваты, а ведь убивают!
На окраине деревни трое солдат вражеской армии похоже собрались устроить казнь четвёртого, лежащего связанным с кляпом во рту. На хлопанье крыльев никто не обратил внимания, и мы со всеми удобствами расположились на крыше соседнего коровника. Радек приспособил винтовку.
— Смотри, бей только в голову! — прошептала я. — Через минуту всё было кончено.
— Ну и чего же ты теперь собираешься делать со спасённым?
— А сколько у тебя осталось патронов, — задала я встречный вопрос. Радек похлопал по карманам и извлёк последний рожок.
— Вот — десяток, да ещё в винтовке — три.
— Значит надо менять тактику. Сейчас как раз подходящий момент. Давай, упаковывай свою винтовку и убирай под крышу коровника. Затем — переодеваемся в одежду убитых — и вступаем во вражескую армию. — Зачем, как ты думаешь, я тебя просила не портить пулями их гардероб?
У Радека от удивления отвисла челюсть, а руки так и вцепились в свою родимую, любимую.
— Да возьмём мы её, возьмём, … на обратном пути, … если живы будем.
Пока Радек прятал винтовку, я спрыгнула с крыши и подошла к спасённому. — Обычный мальчик, тёмненький, безусый. Он с испугом поднял на меня глаза, — и тут же расслабился.
— А не сможем мы, так Роза подберёт! Знаешь же, как она всё чувствует. И сейчас, небось, за нами подглядывает!
5 — 4 лет дкс (конец войны)
Из дневника Розы.
Военные годы.
Я, конечно, нашла записки Любы и Радека под той самой крышей, где они их оставили. Нашла и знаменитую винтовку…, но оставила её на прежнем месте, как предмет уже весьма бесполезный. Впрочем, случилось это через целых пять лет. И не потому, что так уж трудно было всё это отыскать, а потому, что очень много дел свалилось на мои плечи в эти трудные годы. Итак, по порядку:
В то время, как Радек и Люба азартно уничтожали врага, я была в отчаянии, так как понимала, что их комариные укусы не способны остановить огромную армию, и что армия эта неминуемо пройдёт прямо по территории нашего госпитального городка.
Мысленно я следила за каждым их подвигом, переживала за них. Но радость от их удач смешивалась с болью от жестокости их деяний. Я понимала, что магия числа два всё более захватывает их, делая в чём-то похожими на колдуна УЫЫ. Тем временем, я готовилась рожать свою вторую дочурку — мою любимицу Валентину. И вот она родилась. Мой безногий Петруха прыгал от радости на своём баллоне и кричал «браво, бис», — я так поняла, что рожать мне и рожать на бис до конца дней моих….
