Вячеслав Шалыгин - Будущего.net
— Это свои. Давай туда…
Люди заняли позиции и почти сразу же открыли беглый огонь прямо сквозь быстро сомкнувшуюся световую решетку. Стреляли они из обычных излучателей. С той стороны условного барьера начали палить в ответ.
Бородач скептически хмыкнул и подтолкнул лейтенанта вперед по новому, на этот раз узкому, но более-менее освещенному коридору.
— Эх, ребятки…
Сказал он это так, будто заранее знал, что группа прикрытия обречена.
— Эти… — Волк запыхался и говорил отрывисто, — эти… погоня… она сейчас в радиоактивной зоне. Если заслон продержится достаточно долго, то…
— Ничего не получится. — Ефимыч указал на древний эскалатор с проржавевшими ступенями. — Туда.
— Почему не получится?
— Потому что больше пяти рентген там на самом деле не схватишь, даже если час проторчишь.
Ступени эскалатора под тяжелыми шагами бородача гудели и кое-где прогибались. Волк поймал себя на том, что ждет, когда же эта металлическая лестница лязгнет и двинется в путь, но механизм был мертв. Наверху обнаружился еще один пережиток прошлого. Площадка перед эскалатором была огорожена металлическими ящиками, из которых торчали короткие толстые рогатки. Турникет? Да, чем-то эти системы напоминали турникеты, только доисторической конструкции. Наверное, Волк попал в остатки метро времен колонизации. Хотя нет. В те времена на месте Черного была пустыня. Окраины Сиднея дотянулись до этих мест только в сто двадцатом. Почти сто лет назад. Неужели сто лет назад еще существовали такие примитивные механизмы?
Ефимыч отвел рогатку турникета в сторону и снова пропустил Володю вперед. В этот момент по эскалатору загремели шаги. Кто поднимается по ржавой лестнице, на звук было не определить, и рисковать проводник не стал. Он быстро затолкал Волка в узкий дверной проем, протиснулся следом и запер дверь на тяжелый засов.
— Это служебный вход. Иди наверх.
За дверью оказался длинный лестничный марш. Володя быстро поднялся по истершимся ступеням и вышел на солнечный свет.
Лился он через огромную потрескавшуюся витрину. Как в ней держались стекла, было известно лишь тому, кто многократно заклеивал их полосками прозрачной липкой ленты. Взгляд Володи скользнул по просторному витринному залу. Груды хлама, пыль и лохмотья свисающих с потолка проводов.
За спиной щелкнул замок. Волк обернулся. Ефимыч запер внутреннюю дверь и теперь пытался придвинуть к ней опрокинутый железный стеллаж.
— Чего стоишь, помогай!
Володя ухватился за холодную ржавую перекладину, и стеллаж, жалобно скрипнув железом о бетон, сдвинулся на пару сантиметров.
— Надо рычаг… — Волк вытащил из груды хлама обрезок трубы и попытался использовать его в качестве рычага.
Труба слегка прогнулась, но стеллаж уступил и уперся углом в середину двери.
— Теперь порядок. — Ефимыч отряхнул руки. — А ты соображаешь.
Он одобрительно похлопал Володю по плечу.
— Потому что он от обезьяны произошел, а не от осла, — раздалось из глубины захламленного зала. — Ефимыч, какого дьявола ты привел сюда все Управление юстиции?
Ефимыч обернулся и на мгновение замер, внимательно рассматривая приближающуюся женщину. Что-то в поведении проводника показалось Волку странным. Бородач словно бы в чем-то сомневался. Впрочем, его замешательство длилось недолго.
— А-а, Нюра. — Ефимыч приветственно махнул рукой. — Я слышал, ты утонула.
— Враки…
— Ну и удачно… Кто ж знал, что они черный ход обнаружат?
Волк оторопело смотрел на воскресшую проводницу. Она успела не только высохнуть и переодеться, но и в очередной раз сменить цвет волос. Теперь она была шатенкой. Женщины! Что осталось неизменным — дурацкие темные очки.
— Я тебя ждала, — обращаясь к Волку, сказала девушка.
— Где Новак?
— В надежном месте. Здесь стало опасно.
— Надежное место предоставили северяне?
— Это имеет значение?
— Конечно. Я им не доверяю.
— И в чем причина?
— Пока не знаю. Интуиция.
— Она тебя подводит. Идем… Девушка решительно развернулась, и тут на глаза Волку попалось висящее на ее плече оружие.
— Куда?
Анна перехватила его взгляд и усмехнулась.
— Интересуешься? Это хорошо. Любознательному человеку легче поверить, что дважды два четыре, а не восемь. Это пороховой автомат.
Она сняла с плеча оружие и бросила Волку. Тот поймал автомат и едва не уронил его на пол. Машинка была достаточно тяжелой. Волк привык, что даже сходные по габаритам излучатели, вроде армейских «МК-110», весят чуть больше килограмма, и общение с пороховым пистолетом не сломало этого стереотипа. А в автомате было килограмма три с половиной. Солидная, грозная тяжесть. Володя вспомнил пробитую выстрелом столешницу. Из такого, наверное, можно и железную дверь продырявить. Он поискал флажок предохранителя. Здесь он был большим, а еще в него упиралась какая-то торчащая вбок железка. А ниже располагался язычок защелки… Левая рука отстегнула магазин. Патроны в нем были длинными, с хищными острыми пулями. Щелк — магазин встал на место. Большой палец правой опустил вниз флажок предохранителя, а затем рука сама потянула рычажок затворной рамы. В окошечке показался матовый бок патрона. Ага… Механизм понятен. Пальцы разжались. Клац!
— Хорош! — Ефимыч неожиданно оказался за спиной, а ствол его пистолета уперся Волку в затылок.
Лейтенант перехватил автомат правой рукой за цевье и бросил Анне. Та вернула переводчик огня в положение «предохранитель» и опять повесила оружие на плечо.
— Разобрался? Ефимыч, опусти пистолет. Господин лейтенант просто по натуре исследователь.
— Ну, я так и понял. — Бородач сделал шаг назад, но далеко пистолет прятать не стал. — В натуре исследователь, ежели без подсказок от «М-4» додумался, как из липучки выбраться.
Володя невольно коснулся серьги. Уже несколько минут он находился на поверхности, а мыслеподцержки от «Мегаполиса» или пиратских каналов Черного до сих пор не чувствовал. Сломалась?
— Думаешь, она неисправна? Нет, не волнуйся, просто Новак устроил здесь нечто вроде свободной зоны. Мыслетрансляции глушит одно из его изобретений.
— Глушит?
— Именно так. На Зубаревке и в прилегающих к ней кварталах люди живут исключительно своим умом. Кстати, живут неплохо.
— Да? — Волк скептически прищурился и кивнул на ближайшую груду хлама. — Так?
— О нет, считай, это маскировка.
— И зачем она?
— А ты еще не догадался? С твоими-то способностями.
— Судя по случившемуся в тоннеле, вы кого-то очень интересуете. Кого-то из государевых людишек.
— В точку.
— Но почему?
— Потому что мы знаем правду. Неудобную и пугающую, которую нельзя проигнорировать, поскольку может случиться непоправимое. Управление юстиции и некоторые политики считают иначе и всеми силами пытаются нам помешать. Им невыгодно будоражить народ, хотя мы предоставили им самые неопровержимые доказательства надвигающейся беды. На нашей стороне только контрразведка Северного флота и пограничники из Дарвина. Они видят проблему в полный рост и потому не считают нас сумасшедшими. Но этого мало.
— Вы хотите меня завербовать и тем самым подействовать на твердолобых управленцев изнутри? Это ничего не даст.
— Так приказал Новак. Мы исполнители. Он видит ситуацию в целом, мы — только на своих участках. Но профессор убежден в правоте нашего. дела, и нет причин ему не верить.
— Если не принять профилактических мер, мир уйдет на дно, как Атлантида? — Волк усмехнулся. — И я должен буду убеждать Арзамасова, что это не бред? Как ты считаешь, что он мне на это скажет?
— Ничего приятного. Но у тебя будет другая задача.
— Какая?
— Это знает лишь Новак. Я же сказала: только он владеет ситуацией в полном объеме.
— Вообще-то все это тянет на заговор и государственную измену, тебе не кажется?
— Как раз наоборот. Просто мы не можем рассказать правду всем. Только избранным. Государство, о котором ты так печешься, нас не слушает. Более того, преследует. Что нам остается? Только действовать своими силами. Группа Новака в Сиднее и северяне в Дарвине. Вот и вся спасательная команда.
— Спасательная? Я что-то так и не уловил, кого вы пытаетесь спасти?
— Всех. Весь мир. И если ты еще сомневаешься, я готова продолжить наш марафон и все-таки привести тебя к Новаку, а он предоставит неопровержимые доказательства того, что над нашим миром нависла угроза. Их у него предостаточно.
— Архив?
— Отлично. Ситуацией ты овладел. Ефимыч, пора в путь…
— Стой, я ничем не владею, — уперся Володя. — Все эти угрозы миру… это лишь предположения. А если честно — бред. Конкретно мне известно только то, что у вас есть какие-то старинные бумаги, из-за которых гибнут люди.
