Олег Никитин - Боевой устав эльфа
– Нас тоже открой! – заорали они. – Или кинь нам отмычку, мы сами!
Первым делом Федор бросился к амулету. Увы, он оказалась по-настоящему одноразовым: после вскрытия тюремного замка красно-бурый кристалл рассыпался в порошок, а диск сильно оплавился.
Зак тем временем подбежал к столу охранника, забрал из шкафа мешок с вещдоками диверсантов и бросил в него кинжал. Боксугр, который не мог быстро перебороть новые воровские замашки, сноровисто обшаривал огра. Прочие преступники, которым посчастливилось очутиться за пределами камеры, толпились под дырой в потолке и подбадривали друг друга, но подставлять свою спину в качестве трамплина каждый считал унизительным. Оставшиеся за решеткой обиделись на везунчиков, сменили радость на гнев и призывали во всю глотку охрану. Та пока не показывалась.
Когда Зак и Федор срезали себе бирки с номерами, перепоясались ремнями с кинжалами и зашнуровали ботинки, Люсьен пальцем растолкал претендентов, по очереди подсадил военачальников к отверстию, а затем подпрыгнул и влез на крышу сам.
– Возьмите меня, братья! – закричали беглецы наперебой. – У меня мешок с метикалами остался в тайнике! Я отдам вам свою почку! У меня есть здоровый глаз! Я умею доить рапторов!
– Не бросайте! – заголосил громче всех Боксугр. – У меня уже нет воровского золота, но остались мозги и мышцы настоящего таха! Вы же знаете, я талантливый администратор и финансист!
– Большое сокровище, – проворчал Зак. – Прихватим, что ли, этого моховика?
– Давай, – согласился Федор. – Он, конечно, мерзавец, но это наш старый знакомый мерзавец. В крайнем случае, используем как заложника. Люсьен, тащи его сюда.
Гомункулус опустил в отверстие торс, зацепившись за края дыры коленями, и выдернул из тюрьмы гоблина, как свеклу из грядки. Тому в ноги вцепился Ребро – рассчитывал, видать, на близкое знакомство с беглецами, но Люсьен дернул нежеланного пассажира за ухо, и преступник с воем и проклятиями свалился обратно.
Камера золотоискателей оказалась самой верхней. Над нею, в шести-семи локтях, был только каменный небосвод без светящихся кристаллов – они были оставлены только за пределами крыши. Площадка на вершине Скалы ограничивалась несколькими десятками шагов в длину и ширину. С трех сторон ее, как проинформировал Люсьен, окружали почти отвесные стены, четвертый же склон оказался более пологим. По нему вниз, в полумрак уходили две чугунные рельсы. Здесь они упирались в деревянную платформу с большой поломанной лебедкой. Троса на барабане лебедки не было, зато на покосившейся платформе, почти вплотную к беглецам, стояла почти целая вагонетка с глубоким самосвальным ковшом и тремя литыми колесами. Четвертое валялось рядом – в нем осталась только половина спиц.
– Раньше внутри скалы добывали руду, а снаружи – кристаллы для светильников, – сообщил Боксугр. – Видите, все посбивали. Вот кто настоящие-то грабители!
– Как ты сюда забрался? – спросил Федор у Люсьена.
– Альпинистская подготовка входит в мою программу, сир! – Гомункулус показал на плетеный из корней толстый канат, который уходил в пропасть. – Спускайтесь, сир, здесь всего тысяча локтей. Я буду вас страховать.
– Да ты рехнулся, мужик! – сказал Зак, заглянув вниз. – Если полезем по веревке, точно разобьемся. Я не бэтмен, да и Федор не спайдермен.
– Пора сваливать, пока стража не явилась на крики, – сказал Боксугр испуганно. Последнюю минуту он возился возле вагонетки. – По-моему, за криками арестантов я уже слышу лязг запоров! Давайте поедем на тележке! Я уже и колесо присоединил, почти не хлябает…
Его речь была прервана самым неприятным образом. Из проделанного Люсьеном отверстия высунулась голова надсмотрщика. Увидев преступников, огр просиял.
– Они еще здесь! Сейчас схватим, никуда не денутся!
В тюремном блоке поднялся неописуемый гвалт – это радостно гомонили заключенные-неудачники.
– Грузимся! – скомандовал Федор и пнул огра, целясь в глаз, но тот успел спрятаться в дыру.
Люсьен принял команду на свой счет. Схватил всех в охапку, без малейшей субординации затолкал в тесный ковш и толкнул вагонетку вниз.
Без прицепленного к лебедке троса она сразу же набрала страшную скорость. Замелькали выломанные глыбы, россыпи щебенки, сохранившиеся местами осветительные кристаллы. Затем по бокам встали высокие стены из отвалов – настоящий каньон. Свистел ветер, стучали зубы, грохотали на рельсовых стыках колеса. Рудный ковш с пассажирами трясся как дикий раптор, на которого впервые надели седло.
Крики преследователей быстро затухли, но не они были самым страшным. Впереди вырисовывался поворот. Бешено летящая вагонетка вписаться в него не могла даже теоретически.
– Мы все умрем! – заорал Боксугр. – Лучше бы меня судили за разбой! Лучше бы порезали босяки! Дорогой Ихуси, возьми меня в Ядро! Сделай меня своим верным гровелом или зомби!
Федор, почти не глядя, сунул ему кулаком в нос. Не хватало еще погибнуть под жалкие вопли преступного типа. Гоблин сразу заткнулся, но в тот же миг его голос сменился другим звуком, еще более громким. Что-то пронзительно заскрежетало позади, и вагонетка начала терять скорость. Комиссар обернулся.
Верный гомункулус изо всех сил вцепился в задний борт ковша руками, а ноги перебросил наружу. Сейчас они, словно два плуга, вспахивали щебенку между рельсами. Часть ветхих шпал выворачивалась, часть лопалась, но большинство держалось крепко. Ступни Люсьена то и дело подбрасывало вверх, однако он неутомимо вгонял их обратно.
Вскоре вагонетка встала, не доехав до смертельного поворота всего десяток локтей. Сейчас он уже не казался таким крутым, но огромный валун, который огибала узкоколейка, был весь в щербинах от давнишних ударов: аварии здесь происходили постоянно.
Беглецы поспешно выпрыгнули из ковша. Люсьен отпустил борт. Его пошатывало. Стильная фуражка осталась валяться где-то на рельсах.
– Сможешь идти? – спросил его Федор.
– Да, сир! – браво доложил тот. – Только вот сапоги порвались…
Он пошевелил раскалившимися от трения бронзовыми ступнями. Большой палец с левой ноги остался лежать где-то на путях. От сапог не осталось даже голенищ, нижние концы бридж были порваны и тлели.
– Затуши свои штаны, мужик, и веди нас в складской квартал, на лесопилку, – приказал Маггут.
Люсьен похлопал ладонями по ногам.
– Ваше первое приказание выполнено, сир. Второе выполнить не могу.
– Почему?
– Координаты складского квартала мне неизвестны, сир! Я недавно в Самате, кроки составить не успел.
– Что еще за кроки, Мать моя Грязь?
– Наброски военной карты так называются, – пояснил Федор.
– Хорошо, что я в твоей диверсантской школе не учился, – проворчал Зак.
Боксугр откашлялся, привлекая внимание.
– Чего тебе?
– Мы с щирыми босяками не так давно планировали побег отсюда для одного крупного вора. Настоящие старинные карты изучили, нарисовали план. Тот вор из Скалы сбежал, а в городе так и не появился. А я, баран, еще думал – отчего эти шахты сейчас называются Мертвыми? Да потому, что живым отсюда никто не выходит! И не суются уже давно. Это мы как тупые моховики напланировали. А может, просто послужили невольным орудием Дмузга для устранения соперника?.. – озадачился бывший тысячник.
– Кончай болтать, веди скорее!
– Куда вести-то? Это смертельно опасно, слышал, нет?! Все пропадают в Мертвых шахтах без следа! Говорят, тут духи погибших шахтеров шалят, да и демонов навалом. Здесь из-за этого даже охрану не держат.
– Терять все равно нечего, идти больше некуда. Портал, того и гляди, закроется!
Боксугр подобрал едва светящийся кристалл и вручил Люсьену.
– Наср с вами, авось проскочим с гомункулусом… Иди первым, носорог, да смотри в оба! Я буду говорить, куда. Отгоняй нечисть, едва завидишь.
Сначала они шли по узкоколейке между все более высокими отвалами, потом свернули в какой-то лаз, ведущий в недра горы. За лазом начинался кривой тоннель с множеством ответвлений. Боксугр считал их вслух, на четырнадцатом свернул вправо. Это оказалась низкая, но широкая нора. Федору и Заку пришлось идти, втянув головы в плечи, Люсьен согнулся под немыслимым углом, и лишь невысокому гоблину было комфортно.
Прямо возле поворота в следующем отнорке валялся скелет длинной многоногой твари с клешнями. Но лазутчиков такая чепуха не могла напугать. Зак храбро сокрушил костяк ботинком. В этом тоннеле, к счастью, ответвлений уже не было. Он вел то полого вверх, то так же полого вниз. Эти «волны» укачивали не хуже морских, и вскоре у Федора закружилась голова. Ему стало казаться, что ход раздваивается, и все сворачивают в правый рукав, темный и страшный. Левый был светлее, и он решил идти туда.
А там под кристаллом, на моховой подстилке лежал тувлюх в дембельском одеянии. Только что вернулся из армии Даггоша, не иначе, вот и красовался перед соплеменниками. Было в нем что-то женоподобное – то ли жеманный изгиб руки, то ли подведенные углем глаза.
