Антон Корнилов - Пастухи чудовищ
Фима вернулся в приемную.
– В кабинете Кузовникова он, – сказала Настенька, догадавшись, о чем ее хотят спросить. – С час назад приехал и все там сидит.
– Ага, – кивнул Фима.
Час от часу не легче… Вот уж куда-куда, а в кабинет своего бывшего шефа Фима Кульков предпочел бы не заглядывать.
Делать, однако, было нечего. Фима, прижимая к груди портфель и свернутое неряшливым конвертом пальто, побежал по безлюдному уже, полутемному коридору. Боже ж ты мой! Экономия, и здесь экономия! Лампы в коридорах вывернули еще в прошлом месяце. Ладно еще население, которому врубают электричество на пару часов утром и на столько же вечером, населению и того с лихвой должно хватать… Но правительству-то! Правительству, чье здание с помощью генераторов освещается, можно ведь было не поскупиться, свет в коридорах оставить? Неужели для тех, кто на благо народа неустанно трудится, горючки жалко?
Он поднялся на этаж выше.
У кабинета Кузовникова, прямо под дверью с бледным четырехугольным пятном от снятой таблички, сидел на стуле краснолицый усач в военной форме без знаков отличия – неизменный и безымянный для всех обитателей Фиминого ведомства спутник Комиссара. Услышав Фиму, усач, кряхтя, поднялся и со стуком отодвинул стул, освобождая проход к двери.
– На месте? – спросил Кульков только затем, чтобы что-то сказать.
Этот вопрос почему-то развеселил военного.
– На месте, на месте! – усмехнулся он. – Все на месте! Проходи!
Фима приоткрыл дверь до середины и робко втиснулся в образовавшуюся щель.
Хорошо знакомый кабинет выглядел теперь каким-то чужим. Должно быть, оттого, что освещен он был не яркой потолочной лампой, а всего лишь настольной, накрытой сверху еще и старой газетой.
За окнами матово серел угасающий день.
Шагнув было вперед, Фима остановился, удивленно заморгав.
Комиссар полулежал прямо на широком столе, как на диване, опершись на одну руку, а другой быстро и звонко щелкая по компьютерной клавиатуре. На сосредоточенном лице Комиссара мерцал аквариумный отсвет монитора.
Кульков, сделав еще два шага, на третьем опять запнулся и даже тоненько вскрикнул от мгновенного испуга, заметив то, чего не заметил сразу.
В самом темном углу кабинета очень прямо и неподвижно сидел в своем кресле Кузовников. Но не тот Кузовников, которого помнил Фима, а изменившийся, бледнокожий и словно бы располневший, но выглядевший не мясисто-мягким, а монолитно твердым, как мраморное изваяние. Ноги и руки Кузовникова были прикручены к ножкам и подлокотникам кресла толстым слоем скотча, и невероятно огромные, черные, лишенные зрачков глазищи в упор смотрели на Фиму. Новый директор департамента образования успел облиться холодным потом, до того как сообразил, что страшные глазищи – вовсе не глазищи, а просто большие солнцезащитные очки с черными стеклами.
Комиссар поднял голову, звякнув своими кольцами в ушах, мельком глянул на Фиму поверх монитора.
– Проходи, садись, не стесняйся, – бесцеремонно пригласил он. – Да не бойся, ничего он тебе не сделает. Его, можно сказать, здесь как бы и нет.
– Я понимаю… – пролепетал Фима.
– Ничего ты не понимаешь, – усмехнулся Комиссар. – Сейчас, еще секунду… – Он особенно сильно ударил по клавишам – как бы дал завершающий аккорд, соскочил со стола и с хрустом поднял и опустил плечи. – Все… Осталось подождать немного…
Чего именно осталось подождать, Кульков спросить не решился. Просто уселся на стул для посетителей, положил на колени портфель, на портфель – пальто, которое тотчас же развернулось, свесившись до самого пола. Фима засуетился, устраняя оплошность, и уронил портфель.
– Н-ну? – весело осведомился Комиссар, наблюдая, как Фима, зажав между коленями поднятый портфель, торопливо сминает пальто в большой бесформенный ком. – Как оно вообще?
– А?
– Как дела, говорю?
– Дела?
Фима силился понять, что от него хочет Комиссар, какие конкретно дела его интересуют, но все никак не мог. Поэтому ответил наугад:
– Откровенно сказать, не очень хорошие дела. Бюджетных средств едва-едва хватает, чтобы учителям зарплату платить, – и то не каждый месяц, а на ремонт школьных помещений совсем ничего не остается…
Он выдержал паузу, чтобы горестно вздохнуть и заодно оценить реакцию Комиссара на выданную информацию. Комиссар вполне сочувственно покивал, бряцнув своими колечками, и Кульков несколько приободрился:
– Хорошие специалисты уходят в поисках лучшего заработка, приходится набирать тех, кто хоть как-то ориентируется в своем предмете. Нет, конечно, всегда есть подвижники, готовые работать за просто так, на них все и держится, но таких подвижников – абсолютное меньшинство…
Комиссар, мелкими кивками показывая, что слушает, снова повернулся к монитору, снова защелкал кнопками.
– Дисциплина в школах – на самом низком уровне, и это тоже одна из животрепещущих проблем, – продолжал рапортовать Фима. – Представляете, ученики преподавателей ни во что не ставят, хамят, дерзят, есть даже случаи рукоприкладства. Старшеклассники многие вообще не посещают занятий, а выставления оценок требуют. Участились случаи, когда преподавателей избивали прямо на уроках в ответ на замечание или отказ поставить нужный балл. И побои – это еще не самое страшное. Сейчас дети такие – могут и ножом пырнуть… или, как это у них называется, джагой. Ужас что творится, если честно!.. А проведение единого государственного экзамена? Чаще всего пакеты с заданиями вскрывают сразу при получении из департамента – сами же преподаватели и вскрывают, чтобы ученикам или их родителям ответы продать. Недопустимо, конечно, но как осуждать таких преподавателей? У них самих дети, которых кормить надо… Мы, безусловно, пытаемся контролировать ситуацию, только вот… – Фима развел руками, выронив одновременно и пальто, и портфель.
– А в вузах как обстановка? – поинтересовался Комиссар, оторвавшись от монитора.
Заурчал на столе принтер, втягивая в себя бумажный листок.
– В вузах обстановка получше, но ненамного, – сообщил Кульков. – Вот взять хотя бы недавнее происшествие…
– Ну, ничего, ничего!.. – прервал его Комиссар, не пожелав, видимо, выслушивать подробности вышеозначенного происшествия. – Теперь-то тебе полегче будет.
– Что вы хотите этим сказать? – осторожно поинтересовался Фима.
– Момент… Вот! – Комиссар вытащил из принтера густо испещренный частыми строчками листок. – Получи… Как тебя, я забыл?..
– Ефим Ро…
– Получи, Ефим!
– А что это?
– Приказ из Главного департамента. От твоих непосредственных начальников.
Кульков принял в руки еще теплый лист.
– Читай, читай…
И директор департамента послушно принялся читать. И чем дольше он читал, тем туже входило в его голову написанное.
– Реформа образования?.. – прошелестел он, подняв голову.
– Реформа образования, – подтвердил Комиссар. – Кардинальная реформа образования в рамках проекта «Возрождение». Да ты читай, не отвлекайся…
– Но как же. – охнул Фима. Листок чуть шуршал, дрожа в его пальцах. – Такие важные известия разве просто по электронке передаются? Должен же быть вызов в Главный департамент, совещание… По крайней мере, официальное оповещение, печати, подписи…
– А это тебе чем не официальное? И когда ты в Москве последний раз был?
– Лет двадцать пять назад, – припомнил Фима. – Еще до того, как все это началось… Андрей Андреич – тот ездил года три-четыре…
– То-то и оно. На совещания в Москву вас, гавриков, больно накладно возить. Да и небезопасно это. А если непонятно что – вот он я. Для того сюда и прислан, чтобы подобные вопросы вам разъяснять.
– Но… Всегда ведь лично директор Главного департамента…
– На дату глянь, Ефим. Внизу, ага. Какое число там?
– Завтрашнее…
– Вот завтра из Москвы с тобой и свяжутся. В рабочее время. Если связь опять не оборвется. А я пока тебя подготовлю. Ох, и нудный же ты тип, оказывается… Читай!
Фима снова поднес листок к глазам.
«Ерунда какая-то! – прыгали в его голове ошалелые мысли. – Шутка, что ли? Розыгрыш? Он шутит, этот Комиссар? Не может же быть, что все это серьезно…»
Вот что сообщалось в присланном из Главного департамента документе: срок обучения в общеобразовательных заведениях, достаточный для выдачи диплома о полном среднем образовании, снижался с шести лет до двух. Для детей же, способных к дальнейшему обучению, предполагался дополнительный трехгодичный курс, но уже не бесплатный, как раньше («условно-бесплатный», – механически отметил про себя Фима), а на коммерческой основе. Что касается региональных высших учебных заведений, то они… попросту упразднялись. Все до одного. Количество же столичных вузов сокращалось более чем втрое. Единственное, что совсем не подвергалось изменению, – так это тестовая система контроля знаний…
