Владимир Свержин - Трактир «Разбитые надежды»
– Возвращаемся!
* * *Сохатый глядел исподлобья, буравя тяжелым взглядом друзей Лешаги. Глаза Лилии еще хранили следы недавних слез, чешуйчатый почему-то казался то ли сконфуженным, то ли пришибленным и демонстративно сторонился его, стараясь при этом держаться гордо и вызывающе. Впрочем, ему не было дела до того, что ощущает в его присутствии какой-то клыкастый выродок. За много лет, прошедших со дня, когда он, подавив мятеж, принял на себя звание отца Настоятеля этой обители, сменив на посту бессменного Майора, Сохатый привык, что окружающие смотрят на него с благоговейным страхом. Замечательное ощущение! Страх – это прекрасно. Страх гибели, страх потери куда сильнее, чем сама гибель или потеря. Этим двоим сейчас, похоже, было не до того.
– Я вас отпущу, – негромко выдохнул, точно прошептал, хозяин бунка. – Обещал Лешаге, значит, выполню. Можете не сомневаться. И то сказать, – он брезгливо скривил губы, но под маской это было не слишком заметно, – ты, зверек, мне здесь ни к чему. А ты, – Сохатый еще раз с некоторым сожалением ощупал Лилию взглядом, – ты бы здесь пригодилась, но твой мужчина отстоял…
– Это неправда!
– Неправда, что отстоял? – удивленно протянул отец Настоятель.
– Я не о том! Он – не мой мужчина! – гордо заявила девушка. – Я сама по себе!
Преемник Майора водрузил на столешницу мощные кулаки и, опираясь на них, медленно поднялся во весь свой гигантский рост.
– Ты соображаешь, что говоришь?
– Он не мой мужчина, мой бы не оставил меня, а этот убежал, не оглянувшись, едва только ему дали лазейку! – выпалила девушка, и тут же на глазах ее появились слезинки.
– Так… – протянул Сохатый и тяжело вздохнул. Меньше всего ему хотелось разбираться с женскими истериками. – Ты, как тебя там, Марат, выйди, скажи часовому… – он замялся, думая, чем бы отвлечь смиренного брата на какое-то время, – пусть идет на склад и принесет большую плитку шоколада «Гвардейский».
– А-а-а… – начал было чешуйчатый, однако Настоятель и не думал его слушать.
– А сам пока станешь у двери и никого ни под каким предлогом не впускай сюда.
– Но если он не захочет идти… – замялся юноша.
– Напомни ему, что автоматная пуля пробивает дверь насквозь, – отчеканил хозяин бунка.
– Но это же… – беспомощно протянул драконид. – Он же!..
– Бегом! – рявкнул отец Настоятель с такой силой, что стоящий за дверью караульный устремился за шоколадом, едва Марат открыл дверь.
– Деточка, – понижая голос, шепнул Сохатый почти интимно, – да ты соображаешь ли, что говоришь? Если Лешага не твой мужчина, и он тебя не отстоял, то по закону и уставу я должен вернуть тебя в девичью, где всякий зрелый брат здешней обители будет обязан оплодотворять тебя, покуда ты не принесешь здоровое потомство. А потом отправишься за Рубеж, хотим мы того или нет. Ты представила себе, что тебя ждет? Поэтому запомни: Лешага – твой мужчина, и своим паломничеством он подтвердил это так, будто его клеймо с рождения выбито у тебя на лбу. Включи мозги свои бестолковые!
– Но он же бросил меня! – ошеломленная Лилия шмыгнула носом.
– Бросил? – изумился преемник Майора. – Он что же, ничего тебе не сказал? – протянул Сохатый и хлопнул себя по лбу. – Ну да, конечно. Иной раз мне казалось, что это охвостье Бирюка умеет разговаривать, а он просто время от времени издает якобы осмысленные звуки, наслушался в дороге, как певчий дрозд. – Он наклонился к Лилии. – Так вот знай, деточка, за ним идет Охотник – ужас, которому невозможно противостоять. И таящаяся в нем, словно кинжал в ножнах, смерть. Если бы он взял вас с собой, у него был шанс сбежать, пока этот самый Охотник жрал бы ваши трупы. Уяснила?
Дочь старосты молча кивнула и заревела, уже не скрываясь.
– Вот ведь напасть на мою голову, – процедил отец Настоятель. – Где этот остолоп с шоколадом?! – он хлопнул ладонью по столу. – Ну, так что? Хочешь идти следом – держать не буду. Я и сам предлагал Лешаге отпустить с ним захваченных у барьера чешуйчатых. Это немного задержало бы Охотника. Эта тварь, пока всех не смолотила бы, не остановилась. А так шансов почти нет. Вернее, совсем нет, – задумчиво протянул он и раздраженно дернул плечом. – Да прекрати же ты рыдать! Смотри, вот и шоколад принесли.
* * *«Враг силен настолько, насколько ты позволишь ему быть сильным», – это поучение Старого Бирюка Лешага твердил на бегу, как заклинание. У него была причина для радости. Затевая бег по кругу, он был готов к тому, что Охотник быстро оценит маневр и срежет путь. И готов был в любой момент броситься в сторону, вновь разорвав дистанцию. Но скрытая в тумане смертоносная тварь шла точно по следу, как привязанная.
– Это хорошо, очень хорошо, – шептал под нос Леха, останавливаясь и приваливаясь к дереву, чтобы перевести дух. – Триста вдохов, не больше. К ночи уже будем на месте, – бывший страж потрепал Черного по загривку, подбадривая. – Надеюсь, Марат тогда, у люка, во всем правильно разобрался. Не должен был ничего перепутать. Голова у него все-таки работает. Я вас скоро познакомлю, сам поймешь, – вожак радостно тявкнул. – Ладно, побежали, я понимаю, что ты устал, но так надо. В темноте лучшее время для охоты. Все. Отдохнули – вперед. К ночи сбавлю ход, пусть думает, что я выдохся, – он бросил короткий взгляд на вожака. Черный с неохотой поднялся с земли, было видно, как сильно он устал.
– Терпи, терпи, лохматый, – подбодрил воин. – На месте будет время немного отдохнуть. А сейчас бегом. Тот, кто спрятался в тумане, никого не пощадит, но и мы не пощадим.
Серая с голубыми заплатами дерюга низких облаков окончательно потемнела. Среди нависших туч, то и дело затягиваясь пеленой, светило белое око Луны. Вот они и на месте. Лешага упер руки в колени, шумно выдохнул. Знакомая полянка с камнями посредине, та самая, где он собирался развести костерок, все еще хранит следы недавней борьбы.
– Отлично, – воин поглядел на тяжело дышавшего вожака, улегшегося у его ног. – Ну что, язык вывесил? Знаю, что устал. А вот погибель не устала, за нами хвостом тянется. Сейчас отдохни, а дальше, как на охоте, всей стаей врассыпную, пока она тут не объявится. На рожон не лезьте, вам эту тварь не одолеть.
Пес с нескрываемым почтением глянул на хозяина. Он и подумать не мог кинуться на Охотника ни всей стаей, ни один. Еще бы. Только хозяин в силах победить в такой схватке! Он, и никто другой.
Стая отдыхала чуть больше часа. Последние несколько минут Черный ощущал приближение неведомого ужаса. Сама собой шевелилась густая шерсть на загривке, поднимались в злобном оскале губы, демонстрируя невидимому врагу острейшие клыки. Пожалуй, в другое время он не стал бы связываться с этой сомнительной добычей, но сейчас рядом с ним стоял человек, и вожак чувствовал – он уверен в себе и в них. Он и Стая неоспоримо сильнее твари. А та все приближалась и приближалась.
– Давай, – прошептал Лешага.
Псы замкнули кольцо так же, как делали это много раз. Вот только в тумане не видна была цель, да и расстояние до врага держали большее, чем обычно. И все же, прощупывая непроницаемую пелену, Черный обнаружил мозг, сознание, полное холодной всепоглощающей злобы, которое толкало невидимую глазу тварь вперед. Оскалив клыки, вожак радостно вогнал в мозг властную команду «Лежать!». И тут же ощутил, как вся Стая единой волей направила его приказ: «Лежать!» будущей жертве. Скрытое завесой ужаса существо ощутило неожиданную атаку и дернулось, стремясь поглотить своей завесой голодных хищников. Те дружно отпрянули, сохраняя дистанцию.
– А вот теперь пора, – усмехнулся Леха. – Главное – не дать существу перевести дух, осмыслить, что происходит.
Ученик Старого Бирюка рванул с места с максимальной скоростью, петляя между деревьями. Существо, точно опомнившись, стряхнуло чужую волю и устремилось за ним. Расстояние сокращалось. Ближе, еще ближе. Лешага прыгнул в сторону и перекатился. Еще шаг…
Дробная, как гулкие удары в бубен, пулеметная очередь взрезала ночную тишину. Марат не ошибся.
* * *Сердце юноши восторженно колотилось, его обступала толпа друзей и родичей – многие из тех, кого он больше и не чаял увидеть живыми. Их было не десять, не двадцать – семьдесят три достойных представителя драконьего племени. Он радостно жал руки, обнимал, отвечал на сыпавшиеся градом вопросы, ощущая невольную гордость, ведь по сути он не кто иной, как освободитель своего народа! Ему представилось триумфальное возвращение, конечно, не туда, в их старое жилище, а к Декану. Уж тогда-то Зарина точно поймет, кто настоящий герой, а вовсе не зеленый юнец. При мысли о настоящем герое он вдруг запнулся. Сердце внезапно заныло от накатившей тревоги, ему представился Лешага, без сил бредущий по лесу, и настигающий его ужасный Охотник, сеющий вокруг страх и смерть.
«Выходит, я его бросил? Когда ему так плохо, когда он в беде… Забыл, махнул рукой, лишь бы искупаться в лучах славы…» – он не помнил, где вычитал эту фразу, но когда-то она ему очень нравилась. Марат всегда мечтал о таком «купании», непонятно в честь чего, но выражение звучало очень красиво. Прежде звучало.
