Алексей Калугин - Кластер Верда: Первое правило крови
– Ну, как я слышал, рамоны долго не живут…
– А, вот оно что! – Валтор щелкнул ногтем по краю полей акубры. – Но ты еще не знаешь, сколько мне осталось.
Сразу за огородами торчали развалины трех больших корпусов. Не зная, что гуляешь среди развалин бывшего Наукограда, их можно было принять за два невысоких, пологих холма, поросших травой и кустами. Наверное, не менее красиво смотрелись они и зимой, когда развалины были укрыты горами белого снега.
Александр провел гостей к центральному корпусу.
Внутрь развалин вела широкая каменная лестница, на ступенях которой разноцветной мозаикой были выложены причудливые химические формулы. Широкий бетонный козырек, некогда накрывавший лестницу, давно обрушился, и от него осталась лишь узкая кромка, похожая на засохший огрызок недоеденного печенья. Однако обломки козырька с лестницы были убраны. Дорожка, ведущая к крыльцу, аккуратно расчищена.
Большие, едва не во всю стену, окна первого этажа, через которые свет должен был проникать в просторный холл, были плотно затянуты плющом. Перекрытие между первым и вторым этажами сохранилось. Поэтому в помещении было почти темно. Только кое-где сквозь густую листву продирались лучики света.
Войдя в холл, Александр щелкнул выключателями на стене, и под потолком загорелись люминесцентные лампы. Не все, но вполне достаточно для того, чтобы стало светло. В холле также было прибрано. Кое-какая мебель стояла по углам и вдоль стен. И пахло не пылью и сыростью, а бумагами, чернилами и смесью каких-то химических реактивов.
– Вы здесь работаете? – понизив голос, спросил Иона.
Он боялся, что его голос слишком громко прозвучит в пустом помещении. А потом, отразившись от стен, начнет рассыпаться звучным эхом, от которого посыплется штукатурка со стен… Хотя ее и так почти не осталось.
– Внизу, – Александр указал пальцем на пол. – Все подземные этажи зданий, в которых располагались исследовательские центры, были оборудованы и укреплены как бомбоубежища. На всякий случай. Времена тогда были такие. Неспокойные. Люди не доверяли друг другу. Что в конечном итоге и переросло в эпидемию сепаратизма.
– Я так понимаю, ты не одобряешь идеи сепаратизма? – спросил Валтор.
– Конечно, нет, – Александр подошел к небольшой металлической двери, прячущейся под лестницей. – Сепаратизм был временным поветрием, которое просто надо было пережить. Как предшествующий ему период тотального объединения всех со всеми. Политические блоки, экономические блоки, религиозные блоки… – Александр сильно надавил на длинную металлическую ручку-рычаг. Ручка опустилась вниз. Щелкнул открывшийся замок. – Сначала казалось, что глобальные задачи проще решать вместе. Потом мир качнуло в другую сторону – и все стали думать, что для того, чтобы справиться с проблемами, нужно разделиться. Тогда и проблемка у каждого будет своя, маленькая.
Александр толкнул дверь, сделал шаг вперед и щелкнул выключателем на стене.
Они стояли на небольшой, огороженной по краям площадке, прилепившейся к стене. Вниз от нее вдоль стены тянулась узкая металлическая лестница. А внизу простирался огромный зал, заставленный длинными химическими столами, стеллажами с реактивами и приборами, боксами, вытяжками и прочим научным оборудованием.
– Сейчас народ сутками в полях работает, – как будто извиняясь, сказал Александр и начал спускаться по лестнице. – А так здесь обычно всегда кто-нибудь работает.
– Так чем же, по-твоему, сепаратизм хуже объединенчества? – спросил Валтор. – Сепаратизм, по крайней мере, дал людям возможность жить так, как они хотят.
– Они и раньше так жили, – не оборачиваясь, ответил Александр. – Просто сейчас ваши вожди преподносят вам как достижение то, что прежде было обыденным и само собой разумеющимся.
– Откуда ты знаешь? Ты же никогда не был ни в одном Кластере!
– Все вожди всегда ведут себя одинаково, – на ходу пожал плечами Александр. – У них, как правило, весьма небогатая фантазия и довольно скудный набор приемов, с помощью которых они пытаются легитимизировать свое право на власть. А по сути, Эпоха Сепаратизма обернулась застоем. Общество не развивается, наука стоит на месте…
– Это называется стабильностью.
– Да назвать-то можно как угодно… Суть в том, что люди утратили стимул к развитию, к самосовершенствованию. Исчез дух соревновательности. Никому не нужно ничего доказывать другим… Как, по-твоему, почему раньше люди занимались наукой? Опять же, писали стихи?..
– Ну… – Валтор смешался.
– Они хотели удовлетворить свою жажду познаний, – ответил Иона.
– Верно, – согласился Александр. – Но при этом еще каждый хотел доказать остальным, что он лучше всех в своей области. Что он достиг совершенства. Что он способен понять и объяснить то, чего не понимает никто другой. Это была гонка, в которой принимал участие весь мир. Бесконечная, потому что у совершенства нет пределов.
– А смысл? – спросил Валтор.
Они спустились по лестнице и теперь шли между длинными рядами столов, заставленных научным оборудованием.
– Вот когда люди начали задумываться о смысле, тогда и пришел всему конец, – удрученно констатировал Александр. – Поиски смысла никогда не доводят до добра.
– А чем же тогда занимались в этом вашем Наукограде, если не поисками смысла?
– Поисками истины, друг мой. Истины, а не смысла.
Александр нажал кнопку выключателя на торцевой части стола, и тотчас же разноцветными огоньками засветились сразу несколько стоявших на нем приборов.
Александр ногой пододвинул к себе вращающийся стул с прямой, узкой спинкой, сел на него и включил большой плоский монитор.
– Присаживайтесь, – указал он гостям на другие свободные стулья. – Могу я еще раз взглянуть на вашу капсулу?
Валтор протянул капсулу Александру.
Тот, даже не взглянув на нее, положил капсулу на подсвеченный снизу круглый стеклянный столик и накрыл сверху короткой, полой трубой, от противоположного конца которой тянулось несколько разноцветных проводов.
На экране появилось красное пятно.
Александр подработал резкость, и стало ясно, что это капсула.
Александр принялся осторожно вращать колесико в основании столика, на котором лежала капсула. Капсула на экране также медленно поворачивалась. Пока не стала ясно видна маркировка: 87-GFR-13 – 2TT.
Александр выделил маркировку мышью, скопировал, вставил в окошко внизу экрана и нажал клавишу «Ввод».
– Сейчас будет произведен поиск по нашим каталогам. И, если выяснится, что маркировка на капсуле соответствует…
Раздался короткий, мелодичный звуковой сигнал.
– Готово!
Александр быстро пробежался пальцами по клавишам.
На экране появился список различных кодов, среди которых оранжевым цветом была выделена уже знакомая всем маркировка: 87-GFR-13 – 2TT.
Александр щелкнул мышкой по выделенному коду.
Код переместился наверх экрана. А под ним полетели строки, густо пересыпанные латынью, прошитые причудливыми орнаментами химических формул и приправленные совершенно непонятными непосвященному значками.
Зажав подбородок в ладонь, Александр подался вперед и замер с напряженными, будто окаменевшими плечами.
Валтор бросил вопросительный взгляд на Иону. Тот отрицательно качнул головой. Рамон оказался прав – у Ионы имелись знания, но не было умения. Он знал, что означает сам по себе каждый знак и символ на экране. Но сложить всю эту информацию вместе, так, чтобы можно было сделать какой-то вывод, андроид оказался не в состоянии. И, надо сказать, это было очень новое для него и крайне неприятное ощущение полной беспомощности.
Александр неожиданно оттолкнулся обеими руками от стола, откатился вместе со стулом на полтора метра назад, рывком поднялся на ноги, коротко бросил гостям:
– Идемте, – и почти бегом направился между столами в глубь огромного бункера.
Добежав до конца столов, он резко свернул налево, пробежался вдоль облицованной пластиковыми панелями стены и вскоре оказался возле еще одной металлической двери, на этот раз с запором в виде штурвала. Видимо, дверь давно не открывали, потому что Александру никак не удавалось открыть замок. Пришлось Ионе взяться за штурвал и повернуть его на полтора оборота влево. Откатив дверь в сторону, андроид пропустил Александра вперед. Тот щелкнул выключателем на стене и побежал по узкому каменному коридору. Через равные промежутки по обеим сторонам прохода встречались двери. Одинаковые, серые, будто крепко, возможно навсегда, закрытые глаза. Только желтые номера в верхнем левом углу каждой двери отличали одну от другой.
– Здесь!
Александр остановился возле двери с номером «87».
Повернув вставленный в замок ключ, он вошел в небольшую, узкую, похожую на пенал, комнату со множеством ячеек вдоль стен. Найдя ту, что ему была нужна, Александр дернул за ручку.
