"Та самая Аннушка", третий том, часть вторая: "Долгий привал" (СИ) - Иевлев Павел Сергеевич

В кадр внезапно всунулась Сашка:

— Привет, мам-пап!

— Погоди, — отодвинула её Алина, — потом приветы передашь. Сперва по делу. Первое: мы, наконец, отправляемся. В тот срез… ну, ты знаешь. Донка будет нашей глойти, она помнит дорогу. Но это не новость, это ты и так знала. Новость — это второе. Позволь представить тебе… Иди сюда.

— Здравствуйте, — в кадр вошёл высокий мужчина лет тридцати на вид, располагающей к себе внешности: широкоплечий, мускулистый, с длинными чёрными волосами, щегольскими усами и бородкой. Тёмный пиджак, цветастая рубаха. Парень на стиле. В лице есть что-то неуловимо-азиатское, и это, в сочетании с яркой одеждой, у меня почему-то вызывает ассоциацию с мафиозным сутенёром. Понятия не имею, почему. У меня нет знакомых сутенёров. Наверное, в сериале каком-нибудь видел. Но словил укол мгновенной антипатии.

— Знакомьтесь, это Мена́р. Единственный в Мультиверсуме настоящий мелефит. Живой свидетель эпохи Предтеч и… мой муж. Да, не удивляйтесь, мы сразу поняли, что созданы друг для друга.

Мужчина приложил руку к сердцу и слегка поклонился в камеру.

— Охренеть, — сказал я. — Ты права, я шокирован.

— Я аж заревновала, прикинь? — ответила Аннушка. — Как же так? Моя лучшая подруга! Замуж за какого-то древнего проходимца! И я узнаю об этом вот так, от картинки в телевизоре⁈

— Внешность я, признаться, взяла на свой вкус из имевшегося генетического материала, — продолжает меж тем Алина. — Однако Менар уверяет, что она удивительно близка к той, что была у него раньше. Удивительное совпадение, правда?

— Угу, — комментирует Аннушка, — просто невероятное. Или он просто брешет, альфонс херов.

— Да, — соглашаюсь я, — приходит в себя, узнаёт, что валялся дохлым в кустах дохуллиард лет, а тут такая сочная бабёнка при капитале и сиськах, смотрит в рот, всему верит… Разумеется, ухватился… За что попало.

— Нас, мелефитов, осталось совсем немного, — рассказывает Алина, — и я теперь знаю почему. Менар рассказал мне о нашем народе, о том, как много мы сделали для Мультиверсума и как несправедливо с нами обошлись. Теперь я ещё больше уверена — мой долг… наш долг! — вернуть их… нас!.. миру. Менар говорит, что мы последний шанс Мультиверсума. А значит, просто обязаны сделать это. Я не знаю, найдём ли мы то, что ищем, в том срезе. Описание слишком скудное, чтобы Менар его узнал, но мы будем искать, пока не обретём место, где сможем восстановить тела наших собратьев. Менар уверен, что центры биосинтеза сохранились, их было много и они чрезвычайно долговечны, как всё, нами созданное. Я с ним согласна, ведь мы постоянно встречаем примеры работающих фрагментов технологий той эпохи…

— В поисках, значит, земли обетованной, — прокомментировал я. — Угу.

— У неё этот чёртов Менар через слово теперь! — ревниво заметила Аннушка. — Видишь, как она на него смотрит?

— Как влюблённая школьница на рок-звезду. Но взгляни на это с другой стороны: идея отбить у тебя меня совершенно точно покинула её синевласую головку. Есть с кем опробовать возможности новообретённого тела.

— Чёрт, уже начинаю думать, что лучше бы я поделилась. Да что с ней вообще? Не узнаю Алину в этой дурочке!

— Любовь, надо полагать. Биология взяла верх.

— Вот так это выглядит да? Какой ужас. Пристрели меня, если настолько поглупею.

— Ни за что.

— Воспользуешься, что ли, моментом?

— Обязательно.

— … Менар рассказал мне так много, что передать это в кратком послании невозможно, — продолжает Алина. — Но я скажу главное: он уверен, что новый кризис будет вот-вот.

— Ага, — скептически прокомментировала Аннушка, — вчера из колбы вылупился! И уже всё знает.

— Мне тоже почему-то кажется, что он просто Алине поддакивал. А она, при всём уважении, не очень хорошо информирована в этих областях.

— Он погиб, пытаясь предотвратить возвращение Доминаторов, которых теперь называют Ушедшими. Тогда они не вернулись, значит, погиб не зря. Но, если эта опасность снова нависла над Мультиверсумом, Менар готов исполнить свой долг снова! А мой долг — ему помочь!

— Тоже мне, блин, жена декабриста… — прокомментировал я.

— Кого? — не поняла Аннушка.

— Неважно, давай дальше.

— Догадываюсь, что для вас это может прозвучать неоднозначно…

— Да не то слово, подруга!

— … ваши опасения по поводу возвращения в Мультиверсум мелефитов мне тоже понятны. Но я прошу мне поверить…

— Тебе-то да, но не этому древнему хмырю!

— … я знаю, что делаю! Да, на всякий случай: церебральные модули, которые мы привезли, больше не хранятся на Терминале. Простите за некоторое недоверие, но вы, исходя из неверных данных, можете принять ошибочное решение. Мне пришлось это предусмотреть. Только я знаю, где они спрятаны. Я — и Менар…

— Ну, глядь, конечно! Как же без него! — сердито прокомментировала Аннушка. — Мне, значит, доверять нельзя, а красавчику, с которым она неделю знакома, можно?

— А, так ты заметила, что он красавчик?

— Ты заревнуй ещё. Я, к слову, терпеть не могу красавчиков.

— А меня?

— А тебя — могу. Терпеть. Когда ты меня не достаёшь специально, как сейчас. И ты не красавчик. Извини, если это для тебя сюрприз.

— … надеюсь, мы увидимся снова, и я смогу рассказать вам то, что нельзя доверить записи. Ты всё ещё моя лучшая подруга, и я люблю тебя.

— И я тебя, дурочка электрическая, — буркнула Аннушка расстроенно, — ну вот как так, а?

— Не переживай, она умный робот. Или мелефит. Или кто она там.

— Думаешь, пройдёт?

— Уверен. Видел такое пару раз у обычных живых женщин. Вроде умница-красавица, всё при ней. А втрескается в какого-нибудь обаятельного мерзавца — и всё, в ушах затычки, на глазах шоры. Как подменили бабу. Но влюблённость проходит, а ум остаётся. Однажды она вдруг смотрит на этого мудака, и до неё доходит: «А что я, собственно, тут делаю? Ведь он полное ничтожество!» И в тот же момент он вылетает из её жизни пинком под зад.

— Уверен?

— Алина менее гормонозависима, у неё должно быстро пройти, — ответил я, как мог убедительно.

Уточнять, что обычно такие тётки тут же находят себе следующего мудака, ещё хлеще первого, я не стал.

— Ладно, — неуверенно ответила Аннушка. — Может быть, мы просто его недооцениваем. Ну, не понравилась нам рожа, и что? Это же не его внешность, просто волос с жопы какого-то постояльца, который Алинка использовала как генный шаблон. Вдруг мы не правы, и он нормальный мужик… то есть мелефит? Что мы про него знаем? Ничего.

— Кроме того, что он сломал за каким-то хреном Мораториум и помер, — уточнил я.

— Подумаешь, ты тоже один сломал. И что? Дурацкое дело нехитрое.

— Я не ломал! Случайная пуля. Даже не моя.

— А вот нашли бы рядом твой труп, и хрен бы ты отмазался.

— Это верно, — признал я, — мы не знаем точно, ломал он или, наоборот, из последних сил этим ломом отбивался. О, глянь, это ещё не всё!

На опустевшем экране появились новые действующие лица. Даша с Сашкой, хихикая и толкаясь, встали плечом к плечу в центре кадра, как будто позируя для совместного фото.

— Мам-пап! — сказала Сашка. — Не парьтесь. Он не такой противный, как кажется. Маме Алине с ним хорошо. Наверное.

— Ага, кровать сломали, так хорошо! — ржёт Даша.

— Хватит тебе, — осуждающе отвечает ей девочка, — это их дело. По книжкам я представляла себе мелефитов немного иначе, но всё не так плохо, как вы могли подумать. Мама Алина очень умная. Умнее, чем он думает. Не могу сказать больше, простите. Я еду с ними, и я за ней присмотрю.

— И я еду с ними, — добавила Даша, — и пусть только кто-нибудь попробует обидеть нашу Сашенцию!